Елена Ромашова - Sabbatum. Химеры

Последние дни после предательства брата Ганн прозябает на квартире у своей подружки. Он тоже не понимает, как Кевин мог предать нас ради Химеры. Сестра Мелани очень… неприятная особа. Когда я увидел ее на суде, первое, что бросилось в глаза, – невероятная схожесть с любимой, но через секунду понял, что Варвара далеко не ее сестра. Теперь догадываюсь, как они затащили такого ангела, как Мелани, к Химерам. Достаточно взглянуть на Варвару и Виктора.

Любимая защищала меня, покрывала перед Судьями, но и Виктора тоже. Я понял это по Реджине, когда она позвала представителя нашей стороны.

– Если вы хотите спросить, были у меня отношения на Начале с Виктором, когда он был преподавателем? Нет, не было. Он не влиял на мой выбор стороны. Наши отношения возникли позже, когда я уже выбрала клан Теней.

Все стало понятно. Логично. Савов задурил голову Мелани еще на Начале, нарушив закон свободы выбора, влияя на нее и утягивая на свою сторону. Судя по всему, он не любит ее. Считает своей вещью.

– Не подходи, Оденкирк! Слышал? Ты не имеешь права теперь даже быть рядом с ней!

Сволочь. Зверь. Бездушная Химера. Савов, не радуйся, она выбрала тебя по глупости, из-за ошибки. Я не позволю тебе отнять у меня еще и Мелани, как ты сделал с Мириам.

Все эти воспоминания и мысли всплывают постоянно, они бродят во мне, как вино, делая мою ненависть к Виктору и желание убить его крепче. Наступит день, Савов, мой день гнева.

Сначала хочу идти поупражняться в стрельбе, но передумываю, так как Хелмак обязательно оттуда вытащит, и мне достанется за мой поступок. Поэтому я выбираю побег. Заглядываю в библиотеку и вытаскиваю на свет «Портрет Дориана Грея», зачитанный мною до дыр. А затем ухожу в Китай на плавучий домик. В по-настоящему безлюдное место, только ты и природа.

В Китае все та же тишина и темно-изумрудная сочная зелень деревьев. Плеск воды. Нереальная прозрачность озера. Но здесь стало холодно. С исчезновением Мелани сюда пришли ветра. Плавучий домик – место Мелани, ничье больше. Теперь оно неразрывно связано с ней: сюда я приводил ее читать, давал основные знания, которые получаем на Начале, здесь ревностно прятал от Кевина и прочих. Помню, как ловил себя на мысли, что нравится осознание того, что Мелани ждет меня здесь. Это были неправильные чувства: наверное, так радуется маньяк, когда схватывает жертву и держит в ловушке. Помню, как пытался бороться с этим. Но мысль, что хотя бы так делаю девушку своей, не имея на нее никаких прав, поднимало настроение и дарило удовлетворение от собственнического чувства и ситуации, что именно я был ее учителем.

Ревнивый дурак – вот кем я был. Хотя им и остался. Стоит задуматься, что происходит у нее, насколько близка с Савовым, – кровь моментально вскипает и приливает к лицу. Я сразу вспоминаю нашу ночь с Мелани. Мысль, что она может быть нежной с кем-то помимо меня, отравляет воздух.

Я начинаю бороться с этой ревностью и мыслями. Нахожу спасение в книге, пытаясь отвлечься на текст:

– Дориан для меня теперь – все мое искусство, – сказал художник серьезно.

– Видишь ли, Гарри, иногда я думаю, что в истории человечества есть только два важных момента. Первый – это появление в искусстве новых средств выражения, второй – появление в нем нового образа. И лицо Дориана Грея когда-нибудь станет для меня тем, чем было для венецианцев изобретение масляных красок в живописи или для греческой скульптуры – лик Антиноя.

Почему-то я только сейчас задумаваюсь: так ли уж плох сам Дориан Грей, когда его сделали таким окружающие?

Сколько вины лежит за его падение на других? Раньше читал эту книгу, как Инквизитор: ты тот, какой путь выбираешь сам. На мой выбор не влиял ни алкоголизм матери, ни сестра, ни кто-либо из учеников или учителей Начала. Я всегда имел свое мнение. Но когда мои интересы помножились на Мелани, я словно взглянул с другого ракурса. На мою любимую проще повлиять, обмануть. Слишком доверчива и беззащитна. Вот и обрубили крылья ангелу…

Я снова достаю из кармана телефон, открываю последние фотографии. Глядя на Мел, тут же отчетливо вспоминаю ее голос, нежность кожи, привычки, аромат, как она ласкалась, словно котенок. Такая маленькая, изящная, что когда обнимал, прятал ее в кольце своих рук. Тоже мне Химера, опасное существо! Да и Инквизитор из нее тоже никудышный. В Мелани нет борца, лишь терпение и стойкость…

Поняв, что снова отвлекся, вернулся на любимый круг Ада, опять принимаюсь за чтение. В этот раз, сосредоточившись на произведении, я все-таки могу уйти от навязчивых мыслей о девушке, при этом незаметно скурив целую пачку сигарет на голодный желудок. Именно перед обедом в крови зазвучал приказ Светоча, чтобы мы собрались в ее кабинете. Захлопнув книгу, я оставляю ее в домике, намереваясь прийти сюда еще раз и почитать. Выйдя во двор Саббата, наталкиваюсь на Стефана и Еву. Не здороваясь, сразу задаю интересующий меня вопрос:

– Кто новенькие?

– Две девушки, – Ева поправляет туфельку, стоя на одной ноге и держась за Стефана, чтобы не упасть.

– Девушки? – я удивлен. В мире Инициированных есть странная особенность: сторону Инквизиторов чаще выбирают мужчины, а девушки чаще направляются к Химерам. Я это объяснял тем, что женщины не любят правила, чаще подвержены искушениям. Не зря именно Ева сорвала яблоко в райском саду. Правда, почему это допустил Адам, стоявший рядом? Возможно, в этом кроется наша нерешительность: поддаваться искушению?

– Да. Одна брюнетка, другая рыжая, – Валльде сообщает неинтересные мне детали. Наверное, увидела их, когда заглядывала в будущее.

– И что предскажешь насчет них?

На мой вопрос Стефан ухмыляется.

– Еве интересна рыжая, – Стеф странно это произносит, хитро поглядывая на свою подругу. Валльде, закончив возиться со своей туфелькой, теперь скептически смотрит на Клаусснера, сложив руки на груди.

– А что не так? Будет подбивать к тебе клинья? – спрашиваю я у друга, рассчитывая, что моя догадка про ревность Евы правильная.

– Нет. Но она не говорит, – Стефан улыбается, почесывая бороду. Кому-то не мешало бы побриться. Выглядит Клаусснер рядом с Евой небрежно и помято, когда сама Валльде излучает строгость, собранность и нордическую отстраненность в своем белом отутюженном костюме. Невольно так и хочется обозвать их «Леди и Бродяга». Они даже чем-то похожи на этих мультипликационных героев.

– Пойдемте, – Ева вздыхает и идет к двери, не дожидаясь нас.

– Ну, пойдем, посмотрим на рыжую. – Впервые с тех пор, как прошел суд, у меня возникает живой интерес вместо меланхолии и апатии.

По пути к кабинету Реджины и Артура, к нашей троице присоединяются Курт и Ной – вот и вся инквизиция Саббата в сборе. Мы входим и видим двух девушек, стоящих возле вежливо улыбающегося Артура. Рыжую я замечаю сразу по яркому всполоху волос, она высокая, статная и спортивная. Новенькая излучает уверенность, открыто встречая наши взгляды большими серьезными глазами. Другая стоит рядом, чуть в стороне, будто пытается спрятаться. Девушка ниже своей подруги, ростом с Мелани, и примерно той же комплекции, тоньше и изящнее подруги.