Юлия Нифонтова - Шиза: три в одной

Атлеты по свистку делали незамысловатые упражнения, подобно механическим игрушкам, и в конце каждого комплекса непременно падали навзничь на грязный и, вероятно, раскалённый асфальт. Янка стояла неподвижно в густой тени, словно слившись со стеной дома. Интуитивно она понимала, что как только её присутствие будет раскрыто, – ей конец. Как заворожённая, она не могла оторвать застывших глаз от странного абсурдного действа, творившегося перед ней на обычной улице её заштатного провинциального городка. Кто-то слишком зловещий и великий нагрянул сюда, и поэтому привычный уютный мирок будет непременно раздавлен, это было уже очевидно. Как бы в подтверждение невесёлых мыслей одинаковые лысые голыши вдруг стали укладываться посередине шоссе, образуя дорогу, выложенную из живых тел. Улеглись они, как сказала бы бабушка, валетом – там, где у одного была голова, у другого были ноги и так далее.

Автомобиль императора хоть и ехал на черепашьей скорости, но, однако доплыл до первого лежащего и, нисколечко не притормозив, заехал бедняге на голову. Раздался тихий хруст, и асфальт обагрился бордовыми и серыми брызгами.

Слабые стоны.

Хруст ломаемых костей.

Щепки искорёженных клюшек.

Кровавые ручейки вдоль обочины.

Конвульсивные трепыхания раздавленной плоти.

Страдальцы меж тем не проявляли никаких эмоций и тем более, не предпринимали попыток спастись, видимо, они понимали – это бесполезно, заранее зная, что обречены. Но почему же они так старались перед неминуемой смертью делать красивые точные движения, слаженность которых, понятное дело, была достижима лишь многочасовыми упорными тренировками. Зачем?! Неужели всё это только для того чтобы угодить бездушному убийце в чёрном автомобиле?

Ей хотелось выпрыгнуть из тени в слепящий жаркий свет, закричать вандалу в чёрном авто, что он убийца, и вовсе никакой не император, а самый настоящий изувер и говнюк. Но она стояла, парализованная омерзительным зрелищем, очумело наблюдая, как под колёсами безжалостной машины попеременно то лопаются людские головы, то ломаются красивые накаченные спортивные ноги.

Автомобиль поравнялся с Янкой. Её обдало волной ледяного ужаса. А вдруг он заметит и убьёт её так же бесчеловечно и просто, как едет теперь по живым людям, превращая их кровавую кашу на дороге. В блестящей лобастой «Волге» за тёмными тонированными полуоткрытыми окнами Янка разглядела профиль Самого Императора. Он показался ей очень знакомым, но она никак не могла вспомнить, где и когда она видела его раньше. Удивило ещё и то, что сам император сидел на пассажирском сидении, а за рулём не было водителя. Там просто не было никого!

Янка слышала слабые стоны, хруст ломающихся костей и деревянных клюшек. Но дальше началось самое страшное. Гигантская механическая армада, что двигалась за головным автомобилем, стала давить мёртвых и ещё живых, покрывая трассу кипящим кроваво-костным месивом, где у пострадавших не было ни единого шанса выжить.

Не выдержав ужасного зрелища, Янка зажала глаза ладонями и истошно заорала, но не услышала собственного голоса. Крик, который должен был вылетать из горла почему-то, словно завяз в густом желе раскалённого тяжёлого затхлого воздуха. Вовремя одумавшись, звук повернул и вернулся назад в глотку, тем самым выказав гораздо больше осмотрительности и интеллекта, чем организм, вытолкнувший его наружу.

Жуткий автомобиль медленно проплыл мимо. Янка уже хотела с облегчением выдохнуть. Как вдруг «Победа» остановилась, дверь со стороны несуществующего водителя открылась, как бы приглашая её внутрь. Вся гигантская механическая армада так же прекратила движение и застыла в ожидании. Янка в ужасе вжалась в стену. Сердце испуганно трепыхалось где-то в горле.

Наконец, не выдержав томительного ожидания, люк ближайшего БТР открылся и оттуда высунулся потный мордоворот. Презрительно глянув на Янку, он коротко приказал, кивнув в сторону зловещей «Победы»:

– Иди!

– Нет! Нет! – захлёбываясь истерикой, закричала в ответ Янка. – Вы давите людей! Изверги! Живых людей своими машинами!

Амбал искренне удивился, округлив бесцветные глазёнки:

– Каких ещё людей?! Ты где тут ваще людей увидала?! Протри прицел! Это ж пластилин!

Янка ошалело опустила глаза и только теперь увидела, что под массивными колёсами вместо чавкающего мясного фарша раздавленных человеческих тел растекается тягучая ярко-зелёная субстанция. Казалось, будто на дорогу выплеснули тонны расплавленной жвачки, окрашенной дешёвым ядовитым красителем.

На мягких от страха ногах девушка попятилась вдоль стены, завернула за угол дома. Вслед ей нёсся трубный возглас, преумноженный сотнями злых голосов: «Грядёт новый великий Тёмный колдун! Тебе не скрыться!» Эти страшные слова оглушили и словно придавили Янку к земле. На грани помутнения рассудка она ввалилась в первую попавшуюся дверь чужого подъезда и чудесным образом оказалась в сумрачной прохладе Сашиной квартиры.

Опасный незнакомец

Нам невдомёк и всё потеха,

Что мы с рождения под небом,

Безжалостным и вечным небом,

Где суть незрима, путь неведом.

Чего хотели? Копошились.

Кидали семя, поливали.

Всегда надеялись на милость,

А ближе к краю – испугались…

Игорь Гвоздев каждый вечер взял за правило провожать Янку после занятий до дома. Это превратилось у него в такую же обязательную процедуру, как чистить зубы и отжиматься по утрам. Обычно он ждал подругу на лавочке возле входа в художественное училище. Каждый раз, когда дверь этого странного учебного заведения открывалась, парня обдавало характерным запахом краски и скипидара, хотя находился он в шагах двадцати от входа. «Как там можно учиться в такой вонище? – удивлялся юноша, – Да если постоянно дышать таким амбре, то у любого крыша съедет».

Всё чаше Игорь ловил себя на крамольной, как ему мнилось, мысли: хоть бы Янка и сегодня шла домой вместе с Большой Матерью. Это желание он гнал от себя, но постоянно снова неизменно возвращался к тому же. Действительно, идти до Янкиного дома вместе с Большой Матерью было гораздо веселее и радостнее, чем без неё. Теперь он знал, что эту добрую статную хохотушку зовут Оксана. Парень отметил однажды, что если они идут втроём, то время летит намного быстрее.

Наедине с Янкой возникала некая натянутость и недосказанность. Камнем преткновения стали её постоянные вопросы о том, помнит ли он, что происходило с ним, когда он лежал в коме после аварии. Обычно всё начиналось с пристальных заглядываний в его лицо, словно она искала на нём признаки тяжкого заболевания. Потом начиналось извечное: «Нам необходимо серьёзно поговорить. Ну, постарайся вспомнить! Ты очнулся, но не в реанимации. А где? Помнишь, синие горы, фиолетовую пещеру? Мы ещё с тобой были на высокой башне? Там всё такое однотонное светло-бежевое, как охра золотистая в разбеле, и горячий ветер гоняет маленькие песчаные вихри. Ну? К нам ещё парочка странная подкатила. Она – стройняшка такая, но фифа с характером, короче, дёрганная, а он – араб томный, красивый, весь в белом. Припоминаешь?!» Но Игорь не хотел ничего вспоминать, особенно то, что было связано с той глупой аварией, когда его сбил ненормальный мотоциклист. Наверняка обкуренный был.