Максим Хирный - Власть предназначений

Прочитав об этом эпизоде, директор закрыла толстую папку моего досье. Может сейчас, в эту секунду, всматриваясь в мои глаза, она поверила мне. А может, сработала пятерка по физике?

После революции, целая комиссия педагогов принимала у нас экзамен по этому предмету. Ответив Татьяне Михайловне на дополнительные вопросы, она лично выписывала мне пятерку в журнал. И вот мой момент истины. Директор сделала свой выбор, кивнула в мою сторону: «Выходи», – и посмотрела на своих коллег. Завуч согласно кивнула, Галина Сергеевна кивнула, Раиса Тольевна кивнула, Юлия Сергеевна счастливо улыбалась моим округлившимся глазам. Мне выдали на плечо мальчишку первоклассника с колокольчиком. Мальчишку! А не девочку! Будто Мир отвечает мне на мои странности своими странностями. Подозреваю, что я единственный в России выпускник, тащивший на плече звонаря-первоклашку. Колокольчик глухо бубнил, а Юлия Сергеевна закрывала последнюю страницу одиннадцатилетнего труда своей очередной педагогической поэмы.

Свистящий кипятком чайник, прервал мои воспоминания, возвращая в теплую атмосферу учительского дома. Довольная дочка показывала папе готовый рисунок. Рисунок зеркалом отражал внутренний мир ребенка. Дети в песочнице строили башенки, на детской площадке мальчишки гоняли мяч, парень дарил девушке цветы, машины подмигивали прохожим габаритными огнями, детское солнышко теплым желтым карандашом румянило лица довольным горожанам. Удивительное педагогическое чудо моей Юлии Сергеевны не поддаётся мышлению взрослого человека. За неполные два часа общения с ребенком, она успела вдохнуть частичку своей творческой души. Через десять лет краски моей дочери рисовали джунгли, Швейцарию, райских птиц, жителей океана, дождь в окне. Ребёнок начал участвовать в художественном оформлении интерьера, дизайне нашего сайта. Художественное училище имени Грекова, ждет свою ученицу после девятого класса. Но это потом. А сейчас Юлечка провожала своего гостя, под присмотром грозных африканских масок, висящих в коридоре. Положив мне по- матерински руку на спину, чуть ниже шеи, она вдруг ответила на мой глубинный тайный вопрос. «Ты знаешь, а ведь она тебя любит». Её авторитет был для меня абсолютен, как если бы об этом мне сказала сама Она. Гвоздём воткнулась долгожданная фраза в моё неокрепшее от потрясений незрелое сердце. На гвоздь повесили табличку: « Любит!». Это была третья, последняя рана. Вот как она почувствовала, что этим летом в августе, я увижусь с Ней?!

Спасибо, Юлия Сергеевна, что научили меня любить!

Глава третья: Он.

Сгущались сумерки. Тянули за собой ночь. Одеялом накрывала она горы, сосны, прозрачные ленты ручьёв. Наш палаточный лагерь ежился, и укрывался этим одеялом. Ночи везло, у неё было одеяло – а у меня нет. И мне предстояло ежиться и мерзнуть до утра, постепенно обрастая теплой густой шерстью. Понятно откуда берутся горные Йети – это одичавшие заросшие туристы. Должен сказать тебе, дружище Иисус, что это был последний день моей свободы. Свободы от любви. И любовь пришла и вдруг теплым ветром высушила запотевшие стекла моей скачущей жизни. Изменила зрение, переключила выключатель со «смотреть» на «видеть». Чуть позже, с наступлением этой ночи в Архызе. А пока я кипел, и крышечка на чайнике чуть слышно гремела. Игорёк заметил:

–Чего ты кипятишься, что случилось?

–Одеяла исчезли, вот и согреваюсь!

–Да ты что? Как исчезли? Ты же сам мне отдал их ночью. Вон они висят на веревке, загорают.

Одеяла тихо набирались солнечной теплотой, готовились к ледяной ночи.

–Как сам отдал! Когда?

–Ночью. Я заглянул к тебе в палатку и спросил пару одеял. Она замерзла! Ты кивнул, я и взял!

Какое невезение, ну почему я спросонья не мог кивнуть «нет», вместо «да». Ладно бы себе взял, но отдать мои одеяла этой «Маленькой Задаваке»! Ни за чтобы не согласился. Да пусть хоть стучит зубами, чтобы согреться! Мурашек нарастит! «Мне то что?» – пыхтел мой юношеский максимализм. Конфликт исчерпан, холод побежден, дружба спасена. И эта дружба теперь сидит и вместе с нами участвует в новом заговоре. Игра в «бутылочку»! Наверняка придумали девчонки. А что, просто так желающим нельзя целоваться? Жестокие нравы моего детства сыграли со мной злую шутку. Вот и сидят теперь трое «чапаевцев»: я, Игорек и дружба – тренируются. По кругу разложив картофелины девчонок, набиваем руку. И непременно так, чтобы Игорек целовал Её. Получалось плохо, это вам не камнями бросаться! Цена ошибки не синяки или шишки – противный поцелуй! Ночь. Час расплаты за небрежное отношение к Ней приближался. Все расселись по кругу, довольные мальчишки и девчонки ждут выбора стеклянного волчка. Я крутнул. Роковая русская рулетка. Беда! Видимо что-то перепутали в картофельных расстановках. Горе психотерапевты. Передо мной новый страшный выбор: бежать, значит опозориться перед Ней; поцеловать, опозориться перед самим собой. Как обычно выбор мой был из рук вон дурной. Но бежать я не мог. Дурак, опозорился разок и дело забыто. Пускай смеются, но смеялась бы и Она, а тогда это было для меня полное фиаско. И вот раздутое эго начало приближаться к Её лицу. Вдруг какое-то магнитное поле, аура Её головы начали притягивать меня. Появился приятный дурманящий запах волос, лица, дыхания. Ждущие серые глаза, приближаясь, пленили и не отпускали. Глаза сговорились с губами и те вдруг маняще улыбнулись. Мои желания вдруг изменились, голова закружилась от приятных предчувствий. Мальчишечьи глаза были стойко открыты, защищаясь от сердечного дурмана. Мягкое нежное прикосновение к Её губам с закрытыми глазами, медленно и стойко, приятным теплом, разливалось по телу. До самых кончиков пальцев, да что там – до самых кончиков волос! Я на секунду закрыл глаза более не в силах сопротивляться внутреннему морю. Острой нежной струёй ухнуло слева в груди и ручьём опустилось в живот. От этого нового необычного чувства я взбодрился и оторвался от губ. Я схватился за сердце и посмотрел на Неё. Она уже открыла глаза и подозрительно смотрела мне за спину. Я резко обернулся, пока не в силах покинуть Её ауру. Голая пятка Херувимчика юркнула в щель палатки. Ватные ноги с трудом оторвали томное тело. Я бросился догонять шутника. Ангел исчез, растворился в воздухе, выполнив своё предназначение. Я попытался вытянуть стрелу из тела, но она ещё глубже и глубже проникала в сердце с приятным хрустящим звуком. С той секунды я уже не мерз никогда. Руки и ноги всегда теплые, их что то постоянно греет.

Это была моя первая сердечная рана из трех. Одеяла мне больше были не нужны. В мыслях только Её лицо, глаза, губы, тепло; и снова лицо, глаза, губы, тепло и снова… Игорек мне стал понятен со своими заботами. Чапаевцы превратились в декабристов, проиграв более грубой силе. Силе женского обоняния. Что-то случилось со мной после нежного прикосновения к Её губам. Магия? Фокус? Физика? Генетика? Нет – география! Юлия Сергеевна достойно передала эстафету для горячего сердца.