Владимир Власов - Учитель Краб

– Да, – признался я, – вчера вечером я выпил немного вина, видимо, поднялось давление.

– Ваша голова болит не от этого, – уверенно заявил незнакомец.

– А от чего? – удивился я.

– Видите ли, когда человек пытается решать сложные задачи и напрягает свой ум до предела, то головная боль возникает вполне естественно. Еще хуже, если он ищет ответы на неразрешимые вопросы.

– Вы психолог или умеете читать чужие мысли? – спросил я и опять не получил ответа.

– Человек, который мнит себя исследователем и покорителем природы, якобы способным постигать ее тайны и даже управлять ею, заблуждается в своем всесилии и величии. Его жалкое органическое начало живет за счет расщепления продуктов природы под действием солнечной энергии на элементы, присоединяемые к его биологической схеме строения, кстати, по способу и процессу, ничем не отличающемуся от биологии мха. Основа человека скрыта в его среде обитания, в природе. Там его корни, там и его жизненная среда. Разве можно покорить среду, в которой ты живешь, и которая тебя питает? Думать так – все равно что, являясь эмбрионом, пытаться из утробы матери повлиять на исход своего рождения. Второе, не умея управлять ни своей биологией, не своей энергетикой, вы мечтаете проникнуть в иные формы бытия.

Незнакомец расхохотался. Его смех, похожий на звон колокольчика, распространился по всему салону, но никто не обратил на нас внимания. Мне казалось, что моя голова раздувается до размеров вселенной, и я вхожу в беспредельное пространство.

– Вы полагаете, что есть иные формы бытия? – робко спросил я.

– Их мириады, как во вселенной, так и здесь, на земле.

– Но где же они? – воскликнул я.

– Здесь, вокруг вас, – и незнакомец окинул взглядом пространство над моей головой.

Я устремил взгляд вверх, но увидел лишь потолок вагона-ресторана.

– Этот мир существует меж мириадами переменных величин: бытием и небытием, рождением и смертью, ожиданием рождения и ожиданием смерти. По-вашему, бытие одухотворено и временно, а небытие вечно и не имеет одухотворенности, потому что стоит по другую грань вашего превращения и является космическим минусом всего сущего для вас. Но вы в этом ошибаетесь так же, как ошибаетесь в том, что ваш разум может дать вам подсказку в открытии тайн инобытия. И чем дальше вы будете продвигаться в познании природы, тем больше будут множиться гипотезы ваших заблуждений.

Я слушал незнакомца с напряженным интересом и почти забыл о еде, которую поставила передо мной официантка.

– Так вы верите в загробную жизнь? – слетело у меня с губ.

– Загробную жизнь? – повторил незнакомец и лукаво улыбнулся. – Иными словами, вы хотите спросить, есть ли потусторонний мир?

– Да! Да! – возбужденно воскликнул я. – Вот именно, потусторонний.

– Есть, – просто ответил он, – и думаю, что в скором времени вы в этом убедитесь.

– Надеюсь, что не в скором времени, – буркнул я.

Незнакомец загадочно посмотрел на меня и улыбнулся. Его снисходительная улыбка вызвала во мне противодействующую реакцию.

– Можно подумать, что вы знаете дату моей смерти, – сострил я.

– Знаю, – спокойно ответил незнакомец.

Мне стало не по себе. У меня даже пересохло в горле. Незнакомец произнес последнее слово так уверенно, что в моей голове пронеслась мысль: «Да кто он такой?» В эту минуту я даже подумал: «Уж не специально ли он высадился с летающей тарелки, чтобы встретиться со мной?»

– Да что вы себе позволяете! – возмутился я. – Кто вы? Бог? Чтобы говорить мне такое.

– А разве вы верите в Бога? – также спокойно спросил меня незнакомец.

– Тоже нашелся мне Иисус Христос, – я пристально посмотрел незнакомцу в глаза.

Но не я, а он смотрел на меня, как удав на кролика. Мне ни разу не приходилось встречаться с гипнотизером.

– Не сердитесь, – невозмутимо сказал он, – я вижу, вы в самом деле не верите в чудеса.

– Еще бы, считаю все эти фокусы чистейшей воды шарлатанством.

– Ну что же, это ваше право.

Я с остервенением накинулся на свой завтрак и прикончил его за две минуты. Незнакомец не уходил, он с интересом наблюдал, как я проглатываю яичницу с ветчиной. Я же испытал неловкость за минутную вспышку гнева, пытаясь исправить положение, я с иронией заметил:

– Признайтесь, вы пошутили по поводу даты моей смерти.

Незнакомец улыбнулся, его радужная оболочка глаз отразила в себе глубину вселенной. Он воскликнул:

–Нисколько. Я даже знаю, как и отчего вы умрете.

– От чего же?

– Вам это очень хочется знать?

И здесь со мной произошло то, чему я никогда не найду объяснения. Я пал духом, струсил. По правде признаться, узнать о своей точной дате смерти и обстоятельствах, при которых она произойдет, удовольствие не совсем приятное.

Даже шутка по этому поводу казалась мне в то время глумлением, до такой степени я считал свою смерть актом священным и таинственным. И чтобы не искушать дьявола, я ответил:

– Нет. Мне совсем не хочется знать того, что у благоразумных людей не может быть предметом шуток. К тому же, я немного суеверен. Зачем испытывать судьбу.

– Тогда и не будем об этом говорить, – охотно согласился собеседник.

Мы расплатились и поднялись из-за стола. На выходе из вагона-ресторана незнакомец меня спросил:

– Вы часто страдаете от головной боли?

– Довольно часто.

– Хотите избавиться от нее совсем?

– Вы еще спрашиваете об этом.

– В таком случае, я могу вам помочь.

– Как? – удивился я.

Мы стояли в тамбуре вагона-ресторана. Незнакомец попросил меня закрыть глаза и расслабиться. Затем он поднес руки к моей голове, но я не почувствовал их прикосновения, а ощутил холод, исходивший от его ладоней. Мне даже показалось, что со стороны его ладони подул ветер. Но вдруг рука незнакомца неожиданно начала нагреваться. Если бы я не знал, то мог подумать, что над моей головой держат раскаленную сковороду. Я услышал щелчки электрических разрядов, возникших между его ладонью и моей головой. Головная боль мгновенно прошла. Я ощутил небывалую легкость в теле и ясность в голове. Когда я открыл глаза, незнакомец мне сказал:

– Вот и все. Полгода у вас не будет болеть голова.

– А потом?

Он оставил мой вопрос без ответа. Я поблагодарил его за чудесное исцеление, и мы расстались. Он отправился в один конец поезда, я – в другой.

Открыв двери купе, я увидел человека средних лет с интеллигентной внешностью. Интеллигенты обладают особенностью двух видов: одни располагают к общению (при их виде так и хочется сказать им servus), другие же, напротив, кажутся настолько высокомерными и замкнутыми, что пропадает всякое желание с ними разговаривать. Этот не подходил ни под один из этих видов.

Я уселся напротив моего нового соседа, и мы обменялись испытывающими, но доброжелательными взглядами. На меня вдруг нашел приступ вдохновения, и я неожиданно сказал: