Оливия Штерн - Пангея приветствует тебя!

– То есть, чинить вы это не можете, – уточнил Рион, – Бог Горы вас этому не научил, выходит?

– Выходит, – сухо ответил Ним, который различил в голосе Риона насмешку, – идем.

– А спрашивать у вашего бога не пробовали? – на всякий случай поинтересовался Рион.

– Те, кто спускались к Богу Горы, больше не возвращались. Он всех убил.

– Переменчивая натура у этого вашего бога, – заключил Рион и замолчал.

Они миновали два пролета, спускаясь вниз. Было светло, но теплее от ламп не становилось – хитрый бог не научил людей греться от этого источника энергии.

– Мы пришли, – сообщил Ним, – не забудь поклониться, чужак.

«И не подумаю», – решил Рион, но вслух ничего не сказал.

На секунду он задержался у арки, образованной причудливыми известняковыми наростами. Она как будто отделяла зал, где заседали старейшины, от прочего пространства, и оттуда явственно тянуло запахом съестного. Рион почувствовал легкую резь в желудке – нанопища, конечно, не дала сдохнуть, но запах свежесваренного мяса вызывал вполне человеческое желание съесть что-нибудь более существенное, чем капсула с белковой массой.

– Идем, – строго сказал Ним, подталкивая в плечо.

И они вошли.

В зале старейшин было также светло. Развешанные по стенам гирлянды освещали трех седых старцев, сидящих на волчьих шкурах. Один из них был совершенно слеп и даже не повернулся к вошедшим. Двое других склонились над большим глиняным блюдом, на котором покоился вареный баран.

– Я привел чужака, – сказал Ним. Шикнул на Риона, мол, поклонись, но тот и ухом не повел. Довольно, откланялся уже.

– Чужак из-за стены радуг, – добавил Ним.

Старейшины молчали. Двое разглядывали Риона, третий втягивал носом воздух.

– Я привел его, потому что он может нам оказаться полезным.

– С чего ты взял, что червь с плоской земли нам понадобится? – проскрипел слепец, – наш народ живет здесь долго, и нам всего довольно.

Ним ничего не ответил, переминаясь с ноги на ногу.

– Я могу починить ваше освещение, – вставил слово Рион.

– Ты привел в шелт чужака, – внезапно сказал старик, что сидел ближе всех, – ты не подумал, что он может быть опасен. Может быть, он визар, а?

– Я так не думаю, – тихо и неуверенно ответил Ним.

– Мы уже спрашивали… Райдер не будет лгать. Сказал, что этот человек убил норника голыми руками, – прошелестел слепец, – и сам исцелился от ран. Разве может это сделать кто-нибудь, кроме визара?

– Я из-за стены, – упрямо сказал Рион, – я был вынужден бежать. И я думал, что найду здесь братьев… Братьев, которым смогу дать будущее.

– И какое будущее ты сможешь нам дать, червяк? – третий старик, до этого времени молча обсасывающий баранью голову, наконец поднял глаза.

– Я хочу убрать стену, – Рион взглянул ему прямо в глаза, и понял, что нужно говорить. Что-нибудь, но только говорить, убеждать, не дать им даже усомниться, – там, за стеной, люди живут куда лучше. Я думаю, что смогу привести вас туда. Вы будете жить в тепле и есть досыта. У вас будут хорошие дома и хорошая одежда.

– Смелые слова, – слепец улыбнулся беззубым ртом, – слова, достойные шелтера и воина. Только вот мы не верим тебе. Еще никто не смог пройти сквозь стену радуг, все сгорали.

– Возможно, они не знали, как…

– А ты, значит, знаешь? – старик с бараньей головой покачал головой, – мы не верим тебе, чужак. Единственное, на что ты можешь сгодиться, это быть нашим рабом. Нам нужны крепкие руки.

– Я не буду вашим рабом, – поражаясь собственному спокойствию, произнес Рион, – я больше не буду ни вашим, ни чьим-либо еще рабом.

– Значит, ты умрешь, – так же спокойно ответили ему, – Ним, ты сам виноват. Незачем тащить чужеземца в шелт. Шелт – священен.

– Значит, умру, – ухмыльнувшись, подтвердил Рион. И в то мгновение он действительно был готов принять смерть как альтернативу рабству. От рабства он бежал из Пангеи, до этого убив госпожу. Перед глазами снова мелькнуло лицо женщины, превращенное в мешанину из мяса и костей, вымокшие в крови золотистые локоны. И он ни секунды не жалел о содеянном, скорее наоборот – ее вид будил в глубине души мрачное торжество и странное чувство глубокого удовлетворения.

– Мы принесем тебя в жертву Богу Горы, – хихикнул слепец, – наш Бог давно уже не получал от нас пищи и, возможно, поэтому ослаб.

– Естественно. У вас же лишних людей нет, чтобы его кормить, – съязвил Рион.

– Все, идите. Ним, накорми его в последний раз. Наш бог получит пищу и будет к нам милостив.

– Нет! Подождите! – Ним внезапно встрепенулся, – зачем вам это? Этот чужестранец может быть нам полезен, и я… ему верю! Возможно, Бог Горы давно мертв, и поэтому от него давно не было никаких знаков!

Вместо ответа старик, отложивший баранью голову, трижды хлопнул в ладоши, а в следующее мгновение Рион ощутил на шее струну удавки. Краем глаза он заметил, что то же нехитрое приспособление наброшено и на шею Ниму. Широкое лицо Нима перекосилось, налилось кровью, и Рион внезапно понял, что этот парень совсем еще молод, и очень, очень напуган.

– Нельзя перечить старейшинам шелта, – было сказано им, – Бог Горы примет вас двоих. А если он мертв, как ты, Ним, говоришь, то вам тогда вообще нечего опасаться за свои никчемные жизни.

– Отпустите, сам пойду, – прохрипел Рион, – мне бежать некуда.

И – как ни странно – давление на шею чуть ослабло.

Рион повернулся к Ниму – в голубых, налитых кровью глазах наездника драконов метался ужас перед неотвратимым.

Рион подмигнул товарищу по несчастью.

– Я хочу увидеть вашего Бога Горы, Ним. А разве тебе не интересно, посмотреть, кто там?

За спиной поперхнулся и закашлялся кто-то из старейшин, но Рион не обернулся. Он спокойно шагнул под своды нерукотворной арки, и чувствовал при этом себя так, словно за спиной отросли крылья. Он был совершенно уверен в том, что Бог, зажигающий светильники, не так уж и страшен.

***

– Что я наделал, что я наделал, – бепрестанно бормотал Ним, вцепившись руками в волосы. Он сидел, скрючившись, в углу крошечной камеры, куда их заперли – в результате Риону оставалось только стоять напротив. Со своего места он мог видеть розоватые в свете электрических фонарей ярусы пещеры и всклокоченную золотистую макушку Нима. Под потолком их узилища тоже висел старинный светодиодный светильник, и белый свет стекал по гладкой известняковой стенке.

– Что я наделал, – в отчаянии повторил Ним, затем взглянул на Риона почти с ненавистью, – надо было тебя убить… еще там, в степи, когда ты валялся без сознания.

– Что ж не убил, – равнодушно заметил Рион, – теперь уже поздно.

– Почему ты не согласился стать рабом?

– А почему ты вздумал заступиться за меня? Молчал бы себе, и сидел бы сейчас не здесь… а где-нибудь… там.