Лиза Смит - Охотница

…Что-то растет в ней, еще более жаркое, чем деревянный кол у ее сердца.

Моргед рядом с ней: «Джез, я люблю тебя…»

Пирс с деревянным колом навис над ним. Моргед бесстрашно смотрит на него…

…То, что растет сейчас в ней, горячее звезды.

Хью чуть поодаль, почти спокойно шепчущий: «Богиня Жизни, прими нас, проводи нас в мир иной…»

…Горячее солнца и более холодное и голубое, чем луна. Будто огонь, сжигающий и замораживающий, вспыхивающий, как молния. Что-то, наполняющее ее энергией, выходящей за пределы ярости и любви, что-то неуправляемое… Она поняла, что все это – в ее душе, хотя прежде никогда не осознавала этого. Эта энергия разрасталась, набухала, переполняла Джез, чтобы вырваться ужасающим чистым пламенем…

– Давай! – закричала Лили Пирсу.

И Джез высвободила это пламя.

Оно с ревом вырвалось из нее и беззвучно вспыхнуло. Синий огонь, заструившийся из ее тела, устремился во всех направлениях, но в основном вверх. Он все струился и струился, поглощая все вокруг, изливаясь стремительным нескончаемым потоком, подобно бесконечно длившемуся солнечному сиянию.

Это было единственное, что она могла видеть сейчас. Синее пламя, пронизываемое ослепительными, почти беззвучно потрескивающими голубыми линиями. Почти как тот огонь, который окутал ее на железнодорожной колее.

Но сейчас Джез поняла, откуда он исходил, хотя не могла управлять им. Она знала теперь, как высвобождать его, но, вырвавшись, этот огонь действовал самостоятельно.

Этим пламенем нельзя было управлять. Это было все, что Джез удалось сейчас понять. Она позволяла Силе высвобождаться, когда в своих страданиях доходила до отчаяния… когда, беспокоясь о чьей-то жизни, понимала, что ничего не может сделать для ее спасения. Это было простительно, потому что происходило бессознательно.

Но сейчас что-то происходит не так. Возможно, она нарушает какой-то закон Вселенной или что-то еще… Ведь синее пламя должно быть использовано только в последней битве, когда наступит тьма и четверо будут призваны противостоять ей.

«Наверное, мне нужно попытаться остановить его сейчас», – подумала Джез.

Но она не знала, как это сделать. Она догадывалась, что нужно как-то позвать его назад, опять загнать в свое тело.

«Может быть, если я сделаю какое-то усилие…»

И она сделала это. Она постаралась сосредоточиться. Это было труднее, чем высвободить огонь, но попытка удалась. Джез почувствовала, как пламя возвращается, устремляясь в нее, будто всасывается обратно…

А затем оно исчезло, и к Джез опять вернулось зрение. Она увидела, что произошло.

Дом исчез.

Во всяком случае, большая его часть. Остались лишь кое-где неровные стены метра полтора высотой, с обуглившейся изоляцией. Голубые искры, похожие на электрические разряды, с шипением пробегали по их краям.

Более того, нигде не было видно никаких обломков разрушенного дома. Лишь в воздухе, затмевая солнечный свет, кружился и медленно оседал пепел. И это было все…

«Все… испарилось», – подбирая нужное слово, подумала Джез.

Исчезла Лили. И Азариус. И Пирс. И все эти мерзкие типы.

«Богиня… Я не собиралась этого делать. Я только хотела помешать им причинить вред Моргеду, Клэр и Хью… Но что с ними?»

Джез внезапно охватила паника. Она с трудом повернула голову.

Они были здесь. И все живы, даже шевелились. Веревки, которыми они были связаны, валялись на ковре, пережженные тем же синим пламенем.

«Как странно: ковер лежит, а дома нет!» – смутно подумалось Джез.

Она опять стала терять сознание. Это был дурной знак, но, по крайней мере, у нее больше ничего не болело. Боль ушла полностью, уступив место разливающемуся по телу теплу и желанию заснуть… и ощущению, будто она тихо куда-то плывет.

Веки ее отяжелели.

– Джез! Джез! – послышался охрипший шепот.

Она открыла глаза и увидала перед собой лицо Моргеда.

Он плакал. О, черт, это уже действительно плохо. Джез не видела его плачущим с тех пор… когда же это было? Они были тогда еще совсем маленькими…

Джез, ты слышишь меня? – сейчас он говорил с ней мысленно.

Джез снова закрыла глаза и попыталась придумать что-нибудь, что успокоило бы его.

– Мне тепло, – прошептала она.

– Нет! Не смей! – почти прорычал Моргед.

Он оглянулся, и Джез увидела Клэр и Хью, подползавших к ней. Вокруг них сиял золотистый свет.

– Какие вы хорошенькие! – сказала она. – Как ангелы.

– Сейчас не время для твоего идиотского юмора! – закричал Моргед.

– Прекрати! Не кричи на нее. – Это был голос Клэр.

Она тоже плакала, и слезы, капающие из ее глаз, восхитительно сверкали. Потянувшись к Джез, она взяла ее за руку – и это было замечательно, хотя Джез почти ничего не ощущала. Она могла лишь видеть.

– С ней будет все в порядке, – хрипло произнес Моргед. – Она потеряла много крови, но все обойдется.

Кто-то ласково убрал ей волосы с лица. Она почувствовала, как это приятно. Она слегка нахмурилась, глядя на Моргеда: ей хотелось сказать ему что-то важное, но говорить было трудно.

– Скажи Хью… – прошептала она.

– Скажи ему сама, чудо ты мое… Он перед тобой! И ты никуда не денешься.

Джез прищурилась, с трудом всматриваясь. Да, это был Хью. Это он гладил ее по волосам.

– Хью… Это пророчество… Я разгадала, что такое два бессонных ока… Это Солнце и Луна, понимаешь? Два глаза… для того, кто принадлежит обоим мирам.

– Дневному миру и миру Ночному, – тихо произнес Хью. – Ты поняла это, Джез. Это здорово!

– И кровь, – прошептала Джез. – «Сила в крови» – вот почему я не могу делать это всегда, когда мне хочется. Прежде чем я смогу высвободить Силу, должна пролиться кровь. Первые два раза Клэр до крови оцарапала меня. А сейчас… – Ее голос затих.

Да и о чем говорить? Она знала, что сейчас все видели кровь.

– Это тоже здорово, Джез! – Голос Хью прозвучал хрипло. – Ты разгадала это. И ты спасла нас. Ты все сделала правильно.

– Но… теперь останутся только три Неукротимые Силы…

– Нет, не останутся! – разозлился Моргед. – Послушай меня, Джез. У тебя нет никаких причин умирать…

У Джез уже не было сил, чтобы смеяться или спорить с ним. Она лишь тихо прошептала:

– Дерево… это яд.

– Нет! Для человека это не яд! А ты наполовину человек. Ты вампир, на которого не действует то, что убивает человека, и ты человек, которого нельзя отравить деревом.

Но Джез было лучше знать. Она уже почти ничего не видела. Только Моргеда, хотя и его образ расплывался. Но окружающее не было туманным – наоборот, оно становилось ярче. Вокруг разливалось золотистое сияние.

«Если погибнет один, то рассвет не придет никогда», – вспомнила Джез. – Мне так жаль. Надеюсь, они как-то смогут все уладить… Будет так грустно, если все люди исчезнут. В мире так много хорошего, и многое достойно любви…»