Кейт Донован - Затерянные во времени

– Как мы назовем тебя, маленький воин?

– Джон Катлер, – мягким нежным голосом сказал малыш.

– Ой! Ты такой же зеленоглазый, как он! – Шеннон ласково поцеловала ребенка в лобик. Наклонилась, положила в деревянную колыбель в форме крошечного гробика на качалке. Стала укачивать ребенка, петь ему колыбельную песню. Когда он уснул, Шеннон накрыла колыбель крышкой, стараясь не разбудить дитя.

Потом взглянула на молодых родителей. Рана Кахнаваки все еще кровоточила, но он был спокоен и счастлив. Жестом велел вождь подойти к ним.

– Мне нужно найти Джона, – сказала она. – Он огорчится, что его здесь не было.

– Он здесь, – хитро улыбаясь, уверил ее Кахнаваки. – Все здесь. Неужели ты его не видишь?

Шеннон огляделась. Глаза расширились от удивления. Действительно, здесь были все.

– Филипп! Мама! – Ей хотелось подойти к ним, обнять, но они показались ей неестественными, недосягаемыми. С огромными глазами, полупрозрачными телами.

Все присутствующие вдруг показались ей духами, а не людьми. Молнией промелькнуло воспоминание: она зажгла спичку на священной земле и почувствовала присутствие сотен невидимых душ. Они все были здесь, глядели на нее любопытными глазами. Все они присутствовали. Все, кроме Джона Катлера.

– Я не вижу его Кахнаваки. Где он? – тревожно спрашивала Шеннон.

– Он в колыбели, – тихо ответил вождь.

– Я ищу не младенца Джона Катлера. Я ищу своего Джона.

– Он в колыбели.

Шеннон взглянула на колыбель. Гроб рос на глазах. Он стал большим – достаточно большим, чтобы вместить взрослого мужчину. У нее закружилась голова. Она испугалась.

– Это не мой Джон. Он в безопасности.

– Он спокойно спит в колыбели, – объяснял Кахнаваки. – Разве не этого ты хотела?

– Нет, нет! Я никогда не хотела этого! – Слезы текли по щекам Шеннон. – Это сон. Я повторяю это снова и снова. Я хочу проснуться. – Она упала на колени у гроба. – Если я не открою его, значит, все неправда. Если открою, то, правда.

– Он спит, – уговаривал ее Кахнаваки. – Открой колыбель. Взгляни на него.

– Нет, нет! – Она вцепилась в руку вождя, когда тот хотел открыть гроб. Но пальцы только скользили по кровоточащей ране…

Шеннон проснулась, дрожа от страха, покрытая испариной. Джон был рядом, обнимал ее, успокаивая.

– Шеннон, все хорошо. Это только сон.

– Я ему так и сказала, – пробормотала она, все еще дрожа от ужаса.

– Кому?

– Кахнаваки. Он хотел открыть гроб, но я не давала ему… – Она глубоко вздохнула. – Это был самый страшный сон в моей жизни.

– Понимаю. Попей воды, – Джон протянул ей бокал. – Успокойся. Расскажи мне свой сон.

– Не хочу. Он очень странный. Я не вижу в нем смысла.

– Тебе снился Кахнаваки, – упрямо допытывался он. – Он пытался открыть гроб, но ты не хотела. Почему?

Она заглянула в его бездонные зеленые глаза.

– Все, кого я когда-либо знала, были там. Все они были мертвы. Кахнаваки тоже. И ты.

– А ты была мертва?

– Думаю, да. Мы все двигались, говорили, но… Не глупо ли это? Мне кажется, мы все были мертвы.

– Посмотри же, ты жива. И я жив. И Кахнаваки. Это был только сон. Но смысл в нем есть.

– Что ты сказал?

– Ну, да. Когда-нибудь мы все умрем. Вспомни совет моего отца. Нельзя бояться смерти, нельзя жить в вечном страхе.

– Я не боюсь смерти. Я боюсь…

– Шеннон, – Джон настойчиво посмотрел ей в глаза. – Сейчас же расскажи мне, чего ты боишься.

– Я не боюсь умереть. Я боюсь стать причиной смерти. Мне легче умереть, чем нести ответственность за чью-то смерть, – Шеннон откинулась на подушку и закрыла глаза. Она была измучена. – Я больше не в силах разговаривать. Обними меня, Джон. Все хорошо. Я просто устала.

– Ты устала, – Джон обнял ее, погладил по волосам. – Рад, что ты рассказала мне об этом. Кажется, я тебя понял.

– Понял?

– Да. Ты устала объяснять мне, а я все не понимал, что ты считаешь себя ответственной за все, что происходит.

– М-мм…

– Такого больше не будет. Поняла?

– Стараюсь, – вздохнула Шеннон. – Думаю, Малиновка родила сегодня. Мне приснился малыш, и они назвали его в твою честь, как и обещал Кахнаваки.

– Возможно. Если так, то он, должно быть, очень счастлив. Он хотел сына.

– М-мм.

– Спи, cherie. He бойся своего сна. Если он вернется, не поддавайся ему. Смерть не властна над живыми, пока их час не пробьет. Наше время еще не пришло.

Шеннон прижалась к широкой груди Джона. Она больше не боялась уснуть. Джон все объяснил, успокоил. Она надеялась, что и при свете дня все будет также ясно и понятно.

– Джон, мне нравится мое новое платье, – Шеннон расправила изящный воротник красивого, скромного серого шелкового платья, одернула ярко-синюю нижнюю юбку. – Спасибо, что попросил Чарльза найти что-нибудь поприличнее.

– Когда он увидел тебя в том безобразном зеленом тряпье, он не мог успокоиться, пока не нашел подходящей одежды. Шеннон, ты прекрасна. Перестань суетиться.

– Надеюсь понравиться твоей матери. Не могу поверить, что мы уже приехали. Мне нужно еще немного времени, чтобы успокоиться. – Она нервно теребила атласные ленты накидки. Потом взглянула под колеса прочного черного экипажа Чарльза Бингхэма. – Ты был прав, Джон. Здесь такие грязные дороги.

– Поэтому я и попросил Чарльза найти для тебя башмаки на деревянной подошве. Женщины вынуждены ходить в них по улице.

– Мне еще не доводилось носить такие башмаки. Твоя мама подумает, что я самая неуклюжая женщина на свете.

– Моя мама сразу поймет, что ты изящна и прекрасна.

Шеннон принялась теребить золотистую косу.

– Ты уверен, что у меня все в порядке? Я хорошо выгляжу? В этой одежде так трудно разобраться.

– Не хватает одной детали, – сказал Джон. – Перчаток.

– Перчаток? Джон, я даже и не подумала о них.

– Я должен был вспомнить. – Он вынул из кармана отлично сшитого темно-синего камзола гладкое золотое кольцо и надел ей на палец. – Чтобы все знали, что ты – моя.

– О, Джон! – глаза Шеннон засияли от счастья. – Где ты взял его?

– Став торговцем, остаешься им навсегда, – напомнил он ей слова Чарльза. – Бингхэм продаст и родную мать, если она кому-нибудь понадобится. – Джон натянул вожжи. – Ну, мы прибыли в логово льва. Вернее, львицы. – Помогая Шеннон выйти из экипажа, он добавил: – Твой наряд великолепен, и ты тоже. Тебе не о чем беспокоиться.

– Ты очень красив, Джон. – Шеннон улыбнулась, оглядывая его. Коричневые бриджи, высокие черные сапоги. Волевой подбородок. Глубокие зеленые глаза. – Когда твоя мать увидит нас рядом, она поймет, что мы созданы друг для друга. О! Это Мередит?

Двери широко распахнулись. Невысокая девушка с рыжевато-каштановыми волосами бросилась Джону на шею.

– Джонни! Мама! Иди быстрее! Джонни приехал!