Карен Монинг - Поцелуй горца

— А как ты собираешься это сделать? Опять посадишь меня на цепь? — сухо спросила она.

Друстан не ответил, и Гвен снова посмотрела на него. Господь всемогущий, этот человек выглядел опасным. Серебристые глаза были холодными и пугающе спокойными — да, если будет нужно, он снова воспользуется цепью. На секунду в неверном свете Гвен показалось, что она смотрит на настоящего средневекового лорда, шагнувшего вперед на пять столетий, на воина, который стремится к своей цели — и никто и ничто не может помешать ему ее достичь.

— Я не собиралась изменять своему слову, — сказала Гвен.

— Судя по твоему голосу, ты считаешь измену позорной? Хорошо, потому что я не позволю иного.

Некоторое время они ехали в тишине.

— Тебе нравятся мелодии бардов, Гвен?

Она слегка скосила глаза.

— Раньше мне выговаривали за то, что я интересуюсь поэзией. «Романтической поэзией, которой не было места в доме Кэссиди, а я в детстве ее очень любила».

— Можешь сделать мне одолжение?

— Конечно, почему бы нет? — с мученическим вздохом ответила Гвен. — Я и так сделала тебе сотню одолжений, так что не стесняйся с добавками.

Друстан слегка улыбнулся и заговорил тихо и отчетливо:

— Куда ни иди, я пойду по следам, мы два огонька одного уголька, и время, летящее дальше и вспять, не в силах теперь наши судьбы разнять, помни.

Гвен пожала плечами. Это не было похоже на романтическую поэзию, хотя и напоминало ее.

— И что это значит?

— У тебя хорошая память, Гвен Кэссиди? — поинтересовался он.

— Конечно. — Боже, кажется, он начинает бредить.

— Повтори мои слова.

Она посмотрела на него. Его лицо было бледным, руки сжались в кулаки, а взгляд был серьезным и напряженным. Чтобы успокоить его, Гвен попросила повторить строчки, а потом без запинки произнесла странное стихотворение.

— Ну и какой в этом смысл? — спросила она после того, как трижды проговорила строки.

Они отпечатались в ее памяти.

— Смысл в том, что мне приятно это слышать. Спасибо.

— Кажется, это становится целью моей жизни, — сухо отозвалась она. — Это еще одна из вещей, которые ты объяснишь позже!

— Если все пойдет как надо, нет, — ответил шотландец, и в его голосе прозвучало что-то, от чего по спине Гвен поползли мурашки. — Молись, чтобы тебе не пришлось понять этого.

Она сменила тему разговора, и они болтали только о пустяках, пока его настроение не улучшилось. Он с любовью рассказывал о своем замке, сначала о землях вокруг него, потом о внутреннем убранстве и последних постройках. Гвен упомянула о своей бессмысленной работе, но была лаконична. Она не стала откровенничать: чем больше он о ней узнает, тем больше вероятность, что она ему не понравится. А Гвен Кэссиди почему-то очень хотела понравиться Друстану МакКелтару. Но они оба продолжали говорить, потому что гнетущая тишина, казалось, готова была проглотить их живьем.

К тому моменту как они добрались до вершины, руки Гвен начали дрожать на руле. Когда Друстан убрал прядь, упавшую ей на глаза, девушка заметила, что его рука тоже дрожит. Немаловажный факт: он не лукавил с ней. Он действительно надеялся найти свой замок на вершине горы. Друстан искренне верил в свою иллюзию и в то же время боялся, что замка может не оказаться на месте. Гвен с беспокойством косилась на него, размышляя о своем. Не похоже было, что он потерял память или играл с ней в какую-то странную игру. Он верил в то, что говорил о себе, и это ее расстраивало: легче справиться с физическим недугом, чем с психическим заболеванием.

Гвен сбросила скорость, не торопясь закончить их путешествие. Теперь она жалела, что они не пошли пешком и этот решающий момент настал так быстро. Если бы она послушалась Друстана, до неприятного решения оставалось бы еще двадцать четыре часа.

— Поверни на север.

— Но там нет дороги.

— Это я вижу, — угрюмо ответил горец. — А учитывая, что ко всем замкам, попадавшимся нам по пути, вели дороги, это обстоятельство меня тревожит.

Она повернула налево, свет фар запутался в густой траве.

— Вверх по склону, — мягко, но настойчиво повторил Друстан.

Глубоко вздохнув, Гвен подчинилась. Когда он велел ей остановиться, она сделала это не задумываясь — машина и без того была на последнем издыхании. Изломанный край развалин Бан Дрохада устремлялся в низкое полночное небо, выделяясь черной громадой.

— Э… я не вижу тут замка, МакКелтар, — сказала Гвен.

— Он за скатом, его не видно, потому что он закрыт маковкой. Пойдем, я покажу тебе. — Друстан распахнул дверцу и выскочил наружу.

Наверное, он имел в виду склон и вершину, подумала Гвен. Она выключила фары и присоединилась к горцу. Раньше у нее дрожали только руки, теперь дрожь охватила все тело, и ей внезапно стало холодно.

— Подожди, я захвачу теплую кофту, — сказала она.

Шотландец нетерпеливо притопнул ногой, не сводя глаз с камней, и девушка знала, что он отчаянно хочет подняться туда и убедиться, что замок все еще стоит. Ей так же отчаянно хотелось отложить этот момент.

— Может, перекусим, прежде чем идти туда? — легкомысленно поинтересовалась Гвен, вытаскивая пирожки с лососем, купленные во время последней остановки.

Друстан слабо улыбнулся.

— Пошли, Гвен. Сейчас же.

Пожав плечами, она захлопнула дверцу и зашагала к нему. Друстан взял ее за руку, и, вместо того чтобы отдернуть ладонь, Гвен придвинулась ближе и позволила ему вести.

Они молча прошли по остаткам вала. Тишину, окружавшую их со всех сторон, нарушали только цокот сорвавшихся с насыпи камешков и тихий хор древесных лягушек. Ветер шевелил высокую траву, закат пылал в полнеба, а на его фоне возвышались каменные глыбы, образующие круг. Гвен насчитала тринадцать камней, с огромной плитой в центре круга. На фоне неба камни казались совершенно черными.

И за ними ничего не было. Точнее — было несколько сосен, пологие холмы, но ничего, напоминающего замок.

Гвен и Друстан молча шли вперед, теперь уже гораздо медленнее, чем раньше. За каменным кругом виднелись остатки того, что раньше было рощей могучих дубов, и раскрошившийся фундамент древнего замка.

Гвен не хотела смотреть на него. Не собиралась смотреть на него.

Дойдя до внешней стены, Друстан упал на колени.

Дальше, в центре руин, Гвен заметила высокую траву и осколки камней, раздробленных, словно в гигантской ступе. Молчаливая могила древнего замка, темное небо над ней, и мужчина, на которого Гвен боялась смотреть. Что она увидит? Страдание? Ужас? Или в серебристо-серых глазах, таких ясных и честных, появится осознание того, что он действительно сошел с ума?

— О Боже, все они мертвы, — прошептал Друстан. — Кто уничтожил мой народ? Почему? — Он судорожно вздохнул и приглушенно добавил: — Гвен.