Лиза Хендрикс - Бессмертный воин

— Они не всегда приходят, когда он их вызывает, — напомнил Бранд. — Что нам делать, пока будем ждать?

— Разве у нас есть выбор? Мы, как умеем, проживаем наши проклятые жизни, и я сделаю всё, что смогу, обеспечивая безопасность и счастье Алейде.

Бранд помолчал, а потом спросил:

— Обеспечил ей безопасность сегодня ночью, да?

Иво взглянул на него, увидел, как тот сверкнул улыбкой, и ощутил, как его затопила благодарность от понимания и прощения Бранда:

— Нет. Это относилось к счастью.

— Ну, в этом деле оно беды не наделает. Как ни крути, пока ты в состоянии, можешь наслаждаться ей.

Они ехали молча. Лес всё сгущался и сгущался вокруг них, приглушая серый свет приближающегося рассвета, тем не менее, вокруг них щебетали и выводили трели птицы.

— Ты когда — нибудь слышал, что ребенок мужского пола делает женщину более… чувственной? — спросил Иво, когда они приблизились к месту, где он оставит Бранда.

— Нет, — его друг изогнулся в седле и окинул его проницательным взглядом. — Проклятье. Полагаю, частичка тебя счастлива от этого.

— После трех месяцев самовоздержания? Ну да, частичка меня очень счастлива, — Иво остановил поводьями Факса на краю рощи, по которой этим днём будет бродить медведь. — Но я бы охотно позволил тебе оторвать эту часть, если у Алейды от этого наладятся дела.

Бранд соскользнул с Кракена, быстро разделся и привязал одежду позади седла. Когда Иво отъехал, он крикнул ему вдогонку:

— Если у неё от этого наладятся дела, я бы и себе оторвал.

— Знаю, — сказал Иво, признательный, что у него есть такой друг.

— Хватит.

Обессиленный, Ари погрузил руку в кроваво — красную воду и, держа её там, обратился к орлу, сидящему на иссохшем дереве по ту сторону озера.

— Я не могу больше это делать. Я теряю слишком много крови, — он застонал, когда острая боль от воды пробилась сквозь онемение, вызванное молитвами. — Сожалею, мой друг, они не заговорят, от меня нет пользы вам обоим, если я не могу ровно стоять на ногах. Пока что, это — конец.

Орёл уставился своими золотисто — карими глазами, так не похожими на глаза Иво, чуднó моргнул — снизу — вверх, затем взмыл в небо и стрелой понесся к Олнвику. Морщась от боли, Ари потянулся за чистой полоской ткани, которую положил недалеко. Теперь он ежедневно около месяца вызывал видения, и его ладонь была исполосована свежими порезами и бледными рубцами. Его неизменная повязка вызывала вопросы в замке, и от таких частых и сильных кровотечений его конечности наливались свинцом. Ему нужно время отдохнуть и восстановить силу, прежде чем снова устанавливать контакт с богами.

Он с трудом поднялся на ноги и направился к лошади. Та, казалось, стала огромной, пока он истекал кровью. Чертыхнувшись, он поднял свинцовую ногу в стремя, глубоко вдохнул, и, вынужденный подтягиваться больной рукой, с кряхтением поднял себя. Что ему нужно — так это вздремнуть. Подольше подремать, хорошенько поесть и неделю не вскрывать себе вены. Вздыхая, он направил лошадь к Олнвику.

«Этот обладал даже большей магией, чем его друзья».

Мейрвин стояла, скрытая густой кроной ивы, и видела отъезд сенешаля. Она знала сэра Ари по деревне, ей довелось издали наблюдать, как он присматривал за сооружением замковой насыпи. Сегодня она наткнулась на него, когда он стоял на коленях, истекая кровью и взывая к богам, и молча следила за его тщетными попытками. «Невидящий провидец, что беседует с орлом, как с другом. Весьма странно».

Она добавила эти новые любопытные факты к тому, что знала о сэре Бранде и его друзьях. Их непонятные приезды и отъезды продолжались вопреки всё укорачивающимся ночам и ребенку, о котором всем было известно. Несколько умело заданных вопросов — и она уже знала, что никто в деревне или поместье не видел лорда Иво и Бранда днём, а сэра Ари — ночью.

Однако почти таким же странным было то, что это, казалось, мало, кого беспокоило. Деревня процветала, люди были счастливы в ожидании, что хорошо укреплённый замок их защитит, и всех троих считали благородными и чистыми на руку мужчинами. Большинство верило, что лорд Иво и Бранд много охотились — хотя редко успешно, — а ночные отсутствия сэра Ари можно приписать некой шлюхе в Лесбери. Пока всё шло хорошо, и леди Алейда поддерживала своего мужа, едва ли были причины подвергать сомнению эти убеждения.

Тем не менее, картина, свидетелем которой была Мейрвин, говорила о некой серьёзной проблеме. Усилия сенешаля были похожи на отчаяние; он излил так много крови в воду, что ей довольно долго не хотелось бы собирать травы на краю озерца.

Кто такая «она», кому он пытался помочь? Конечно, какая — то лесберийская шлюха не стоила того, чтобы растрачивать на неё всю эту кровавую магию. А кто тогда стоил? И почему?

Ей перебили утренний сбор трав, мысли путались, и Мейрвин повернула обратно к дому. По дороге перед её глазами всплывали картины: нож, кровь, орёл, лорд Иво, ворон, Бранд, леди, приворотное зелье, сэр Арии, озеро… Эти картины — непонятные и тревожащие — перемешались между собой. И над всей сумятицей вопрошал голос госпожи: «Ты можешь мне помочь? Поможешь?»

Вероятно, в этом скрывалась суть всех её поисков, причина, по которой боги привели сэра Бранда к её двери. Они и поставили её сегодня на пути сэра Ари, чтобы она не сбивалась с этой стези, послав настолько ясное сообщение, насколько могли, не вкладывая настоящего видения ей в голову. Когда Мейрвин постигла эту вероятность, облака над головой внезапно разошлись, посылая луч света вниз сквозь высокие деревья, чтобы позолотить лесную рябину, её густые ветви с ещё зелеными ягодами.

— Да, Матушка, — сказала Мейрвин. Она упала на колени в ярко — желтом пятне перед священным деревом и смиренно подняла ладони к свету. — Как всегда, я повинуюсь. Но сперва, прошу вас, покажите мне остальное, чтобы я поняла и лучше следовала вашей воле. Да будет так.

— … и герцог женился на прачке, хотя та не была знатных кровей, и она родила ему сына, который вырос и превзошел своего отца. Но этот сказ — на другой раз.

— Отлично, Томас! — Алейда и остальные благодарно захлопали, как только Томас закончил. — Если бы я знала, что ты такой потрясающий рассказчик, я бы давно уже потребовала твоих услуг, и милорд остался бы без оруженосца.

— Эй, — запротестовал со своего места Иво, восседая без рубашки на подушке у её ног.

— Тогда я рад, что вы не знали, миледи, — произнес Том, покраснев от удовольствия. — Впрочем, боюсь, эта история мне не принадлежит. Я услышал её от сэра Ари.

— Какое бы ни было её происхождение, ты хорошо её рассказал, — заметила Алейда.

— Ты, случаем, не надоедал сенешалю, а, парень? — спросил Освальд. Он передвинул камень на доске Морриса.