Лиза Хендрикс - Бессмертный воин

Мейрвин засунула свои монеты в кошелек и последовала за Алейдой вдоль рядов, пока рынок и толпа остались позади.

— Я не видела Вас раньше, чтобы поблагодарить, — сказала Алейда, когда они оказались одни. — Ваша настойка подействовала так, как Вы обещали, и после нее между нами стало все легко и просто.

— Я рада этому, миледи, но сожалею, что ваш лорд покинул Вас так скоро после этого.

— Служение королю — это цена за земли, или, по крайней мере, я так утешаю себя.

— Лорд Иво вернется еще до рождения ребенка, — заметила Мейрвин, — у Вас есть еще вопросы, миледи?

Алейда вздохнула.

— Множество. Но сегодня я хочу узнать о стоячем камне. Что ты знаешь о нем?

— Он очень стар, миледи, стоит еще с тех дней, когда монстр разгуливал по этим землям.

— Я знаю эту историю. Меня интересуют отметки на камне. Что они означают?

— Руны, своего рода письменность.

У Алейды появилась надежда.

— Вы сможете прочитать их?

— Увы, нет, но я знаю их названия и магические значения. В опытных руках они могут предсказать многое в судьбе человека. Время от времени я их использую, хотя реже, чем мать.

— Ты знаешь кого — нибудь, кто сможет прочитать их?

Мейрвин немного подумала и покачала головой. С разочарованием Алейда продолжила:

— Что насчет животных, вырезанных на рунах?

— Моя бабушка рассказывала, что они символизируют души тех, кого загубил монстр. Миледи, откуда такое внезапное любопытство?

— Я проезжала недавно мимо камня, и рисунки отложились в моей голове. В моих снах. Я подумала, что ты сможешь очистить мой разум.

Мейрвин с беспокойством нахмурилась.

— Будьте осторожны, миледи. Камень наделен сильной ограничительной магией, это требовалось для того, чтобы сдерживать монстра все эти годы. Не позволяйте ей коснуться Вас, иначе она причинит вам большой вред.

Мейрвин смотрела так озабоченно, что Алейда не выдержала.

— По правде говоря, дело не в камне, а в книге сэра Ари. — Она осмотрелась, чтобы удостовериться, что их никто не может подслушать, и вкратце рассказала всю историю.

— Назовите мне еще раз животных, миледи, — попросила Мейрвин, и Алейда перечислила их заново. — Вы уверены, что он никогда не подходил к камню?

— Нет, по крайней мере, не со мной, и когда я упоминала о нем, он ничего не сказал.

— Это говорит о том, что сенешаль — большой сказочник. Возможно, он записывает истории, которые сам же и придумывает.

— Я так не думаю, — Алейда выждала минуту, — но ты утверждаешь, что рунические надписи использовались в очень древние времена.

— В Англии, миледи. Я ничего не знаю о том, как их используют в других странах. Я думаю, вы можете дать простор Вашему воображению.

— Скорее всего, ты права. Я чувствую такое зло в камне и тогда, когда я смотрела на эти же рисунки в книге сэра Ари…

— Это вполне естественно, миледи, но на самом деле, Вы не можете позволить себе зацикливаться на таких темных вещах. Они приведут Вас к болезни. Переключитесь на другие, более жизнерадостные дела, ради Вас и Вашего ребенка. — Она поставила свою корзинку на траву и протянула раскрытые ладони к Алейде. — Можно?

Девушка кивнула и застыла, пока руки Мейрвин бродили по ее упругому животу. Абсолютное спокойствие окутало Алейду, и ей почудился малыш, кувыркающийся и прыгающий, как будто в танце, широкая улыбка осветила лицо Мейрвин.

— Все в порядке, — она послала Алейде проницательный взгляд. — Берегите себя, миледи. Я молю Вас.

— Я буду. — Ответила Алейда, должным образом пристыженная. — Ты на самом деле дала мне облегчение. Теперь мне надо идти, так как у меня еще много дел, которые нужно завершить прежде, чем я сяду поглощать свой луковый пирог. Прощай, Целительница.

— Прощайте, миледи. — Мейрвин подняла свою корзину и пошла по направлению к своему дому.

Алейда вернулась в свой зал и к своим разнообразным обязанностям, которые заняли оставшуюся часть дня, съела свой луковый пирог и той ночью впервые из всех предыдущих заснула без единой мысли о книге или камне.

Последнее задание, сказал Иво сам себе. Последнее послание, которое он доставит, а затем поедет домой. Он осторожно приблизился к одиноко стоящему замку, его кожа предупреждающе покалывала, когда он оповестил о себе стражников у ворот сразу после наступления полной темноты. Стража быстро провела его во двор, где его приветствовал дряхлый рыцарь, чей живот напоминал брюхо свиньи, а ноги были настолько кривыми, будто тот каждый день обнимал ими бочку.

— Добро пожаловать в Рибблсвуд, милорд. Меня зовут Годфрит, это мой замок. Проходите. Здесь кое — кто желает познакомиться с Вами. — Он обошел вокруг замка, направляясь к другому строению поменьше, и открыл дверь. — Эти покои — мой свадебный подарок моей молодой невесте. Здесь Вы будете в безопасности. Когда Вы закончите, мы ждем Вас в замке.

Годфрит шагнул назад и закрыл за собой дверь. Человек, находящийся внутри, преклонил колено.

— Меня зовут Уэйклин. Возможно, Вы помните меня.

— Вы ехали верхом к де Жену, — сказал Иво, поднимая его жестом с колен.

Уэйклин кивнул.

— Мой лорд посылает свои поздравления и спрашивает, убили ли Вы все — таки того орла?

— Мудрый мужчина никогда не убьет любимца своей жены.

— Да, милорд, — согласился Уэйклин.

Иво снял свои перчатки.

— Вы женаты, я помню.

— Да, мой лорд, но я редко ее вижу. У Вас есть новости для сэра Роберта? Он просил меня передать, что дрозд потерял свой голос.

— А вьюрок потерял свои крылья, — Иво закончил пароль. Он вытащил из рукава свое письмо. Почти два месяца он вел войска Вильгельма к скрывающимся лагерям лордов, находящихся вне закона, свой третий месяц он провел в наблюдении за Роджером де Пуату, который не дал повода сомневаться, что его занимает что — то другое, кроме заботы о своих землях. Подозрения Вильгельма о том, что Роджер и Дольфин Данбар строят планы, как вернуть Шотландии Камберленд, оказались беспочвенными.

Уэйклин осторожно спрятал свое сообщение в ботинок.

— Лорд Роберт поедет в Нормандию, чтобы передать это послание королю. Сейчас же сэр Годфрит ждет нас на ужин. Нам следует присоединиться к нему.

— С чего это вдруг сэр Годфрит предоставил нам убежище? — удивился Иво, открывая дверь. — Разве он не должен вернуть эти земли Пуатвену?

— О, да, но его новая жена — племянница лорда Роберта.

— Ага. Так вот почему он накрывает хороший стол? — уточнил Иво.

— Не такой обильный, как Ваш, милорд, но лучше, чем у других.

— Он будет лучшим из тех, что были у меня за последние месяцы.

Жена Годфрита мало походила на своего дядю, но ее улыбка была искренней, а стол, обеспеченный ее мужем, щедрым, о чем свидетельствовал живот хозяина. К тому времени, когда кости были брошены собакам, Иво заполнил свой пустой желудок, который не видел такого обилия с тех пор, как покинул дом. Пресытившись, он откинулся назад и стал изучать мужчин вокруг себя. Это была разношерстная группа, некоторые походили на нормандцев, некоторые на англичан, а по другим можно было сказать, что их отцы совершали набеги на Шотландию и Данию.