Мария Снайдер - Испытание ядом

– Кажется, да, – хриплым шепотом ответила я. Во рту все пересохло.

Со стороны входной двери донесся скрип открываемого замка.

– Прикинься мертвой, – прошептал Валекс, отпуская мою руку. – И постарайся сделать так, чтобы они поближе подошли к моей камере, – добавил он, когда в темницу вошли два охранника. Я перевернулась и высунула между прутьев другую, ледяную руку как раз в тот момент, когда охранники уже спускались по лестнице.

– Проклятие! Здесь воняет хуже, чем в сортире после пивной вечеринки, – промолвил один из охранников, поднимая фонарь.

– Как ты думаешь, умерла? – спросил другой.

Я лежала лицом к стене с закрытыми глазами, а когда ощутила желтоватый луч света, направленный на меня, еще и задержала дыхание.

Охранник прикоснулся к моей руке.

– Холодная как лед. Давай вытащим ее отсюда, пока она не начала разлагаться. Здесь и так вони хватает… – Замок щелкнул, и раздался скрип открываемой двери.

Охранник схватил меня за ноги, и я расслабилась, изображая мертвое тело. Когда на меня перестал падать свет, я рискнула и приоткрыла глаза. Охранник с фонарем двинулся вперед, чтобы освещать дорогу, так что верхняя часть моего тела осталась в тени. Когда меня тащили мимо камеры Валекса, я обеими руками уцепилась за прутья решетки.

– Эй! Стой! Она застряла.

– Где? – осведомился его напарник.

– Не знаю. Иди сюда, посвети.

Я пропихнула руку в камеру Валекса, обхватив прутья.

– Назад! – рявкнул Валексу охранник с фонарем, хватая меня за локоть своей жирной лапой. Потом он издал хрип, и я успела открыть глаза, чтобы заметить, как фонарь упал на пол и погас.

– Что такое? – воскликнул второй охранник, который все еще держал меня за ноги.

Я согнула колени и подтянулась ближе к его ногам. И он икнул от изумления, когда я схватила его за лодыжки. Ничего не понимая, он попятился и упал навзничь.

Я совершенно не ожидала услышать тошнотворный хруст ломающейся кости. Тело его обмякло, а я поднялась на подгибающихся ногах.

Услышав звук удара и звон ключей, я обернулась как раз в тот момент, когда Валекс снова зажигал фонарь. Второй охранник сидел, прислонившись к решетке, и голова его была противоестественно свернута набок.

В тусклом свете фонаря я различила мертвое тело, лежащее у моих ног. Охранник ударился головой о край последней ступени, и теперь на полу образовывалась лужа темной жидкости. Значит, я только что убила еще одного человека. Меня начало трясти – это был уже четвертый. Неужто я превратилась в бесчувственного убийцу? А Валекс, разве он не испытывал раскаяния или чувства вины, когда отнимал у человека жизнь? Я повернулась лицом к нему.

Он как всегда быстро и энергично разоружил мертвых охранников.

– Постой здесь, – кинул он мне, после чего открыл дверь темницы и вышел в комнату охранников.

До меня донеслись крики, стоны и звуки падающих тел. Без чувства вины и сожаления Валекс делал все необходимое для того, чтобы одержать победу.

Когда он снова появился на верхней ступеньке лестницы и поманил меня за собой, его лицо, грудь и руки были забрызганы кровью. В комнате лежали три охранника – я не смогла определить – мертвые они или просто без сознания.

На столе стояла моя сумка, а ее содержимое было вывалено наружу. И пока Валекс пытался открыть последнюю дверь, отделявшую нас от свободы, я принялась собирать свое имущество. Мне не было свойственно крохоборство, но я хотела все получить назад, включая бабочку и мой огненный амулет. Стоило мне надеть цепочку на шею, как меня охватил совершенно не свойственный мне оптимизм.

– Проклятие! – выругался Валекс.

– В чем дело?

– Ключ от этой двери есть только у капитана. А он откроет ее лишь тогда, когда наступит время смены караула.

– Попробуй вот это, – промолвила я, протягивая Валексу свои отмычки.

Он расплылся в улыбке.

Пока Валекс вскрывал замок, я нашла кувшин с водой и бочку для умывания. Даже опасения быть пойманной не могли удержать меня от желания умыться. Но этого было мало. Мне надо было избавиться от запаха рвоты и крови, которыми я была пропитана. Поэтому я начала обливаться целыми ведрами, пока не вымокла насквозь. Выпив с полкувшина воды, я отнесла остальное Валексу, и он, утолив жажду, вновь вернулся к замку.

Наконец дверь открылась, и Валекс выглянул в коридор.

– Все прекрасно. Никого. Пошли, – и он раскрыл дверь шире.

Валекс взял меня за руку и вместо того, чтобы двинуться к единственному выходу, повел меня обратно в темницу, следя за тем, чтобы двери в камеры оставались открытыми.

– Ты сошел с ума, – прошептала я, когда он принялся затаскивать меня в последнюю камеру. – Путь на свободу находится там, – указала я на лестницу.

Однако он открыл дверь камеры, не обращая на меня никакого внимания.

– Поверь мне, это самое безопасное место. Они скоро обнаружат оставленные нами трупы, а распахнутые двери заставят их поверить в то, что мы сбежали, – и Валекс затолкнул меня в камеру. – Они отправят поисковые отряды за нами, и, когда все солдаты покинут особняк, мы начнем действовать. А до этого момента мы притаимся.

Валекс сложил солому в углу камеры, загасил фонарь и заставив меня лечь. Я свернулась клубком, повернувшись к нему спиной. Из-за мокрой одежды меня била мелкая дрожь. Валекс навалил солому и сверху, а потом, обняв, прижал меня к себе. Вначале я напряглась, а потом его тело начало меня согревать, и я расслабилась в его объятиях.

Вначале малейший звук вызывал у меня усиленное сердцебиение. Однако я напрасно волновалась, потому что, когда наш побег был обнаружен, поднялся поистине оглушительный шум.

Отовсюду раздавались возмущенные вопли и ругань. Здесь же формировались поисковые отряды. Потом все пришли к выводу о том, что мы уже час как находимся в пути, и Брэзелл начал спорить с Могканом относительно того, в каком направлении мы могли пойти.

– Скорей всего Валекс направляется на запад, в сторону известной ему территории, – властно заявлял Брэзелл.

– Разумнее было бы пойти на юг, – возражал Могкан. – Командор в наших руках, и у них нет выхода. Им не до стратегических планов, им надо спасать свои шкуры. Я возьму лошадь и осмотрю лес.

– Они думают, что я брошу командора, – фыркнул мне в ухо Валекс. – Странные у них представления о преданности.

Когда, наконец, в темнице наступила тишина, мне опять захотелось сбежать. Двери в камеры по-прежнему были открыты, поэтому сюда проникал тусклый свет.

– Но теперь мы уже можем уйти? – спросила я.

– Пока нет. Думаю, на улице день. Так что придется подождать, пока стемнеет.

Для того чтобы хоть как-то убить время, я принялась расспрашивать Валекса о том, как он познакомился с командором. Мне казалось, что это совершенно невинный вопрос, но он так насупился, что я пожалела о том, что спросила.