Райчел Мид - Голод суккуба

Большую часть вечера он держался рядом со мной, но оказался превосходным игроком в покер. Я думаю, его мирный, безмятежный характер обманул всех присутствующих и они просто забыли о том, что он смертный. Забавно, но он тоже казался вполне доволен выигрышами, пусть даже на свой снисходительный манер. Я с радостью обнаружила эту сторону его характера, тем более что и ему понравилось в обществе моих друзей.

Я толком не поняла, какая моя сторона открылась ему тем вечером. Мои друзья, несомненно, совершенно себя не сдерживали, посмеиваясь надо мной, а Бастьен вообще, похоже, счел это вечером воспоминаний. Он непрерывно рассказывал всяческие истории из моего прошлого, стараясь при этом вовлечь меня в перешучивание, смысла которого больше никто здесь не понимал. Я старалась не отзываться на его потуги, насколько это возможно, чтобы не обидеть его. Мое внимание было прежде всего обращено на Сета, и, учитывая, что весь вечер я не отпускала его руки, ограничиваясь лишь вежливыми улыбками в сторону Бастьена, думаю, инкубу стало ясно, к кому обращена моя преданность. Казалось, это его не слишком трогает.

Посреди игры мне позвонили вместе Мэй и Грейс.

— Привет, Джорджина, — сказала Грейс.

— Это мы, — сказала Мэй.

— Вы что-нибудь отыскали?

— Ничего подходящего, — отозвалась Мэй.

— О-о. — И только-то.

— Но это может ничего не значить, — сказала Грейс. — Мы всегда кого-нибудь упускаем.

— Но на самом деле это ерунда, — сказала Мэй. — С ними нет проблем, если они не суют нос в наши дела.

— И обычно они не суют?

За долгие годы я сталкивалась с несчетным количеством бессмертных всех видов и возможностей, но не обращала особого внимания, как они взаимодействуют друг с другом в политическом смысле. Я всегда беспокоилась о своей собственной работе и только о ней, уверенная, что начальство обладает достаточной властью, чтобы разобраться со всем остальным.

— Обычно не суют, — в унисон согласились демоницы.

Когда я повесила трубку, на меня с любопытством уставились игроки в покер.

— Кто это был? — спросил Питер.

— Грейс и Мэй.

— Тьфу, — скорчил рожу Хью. — Сучки сумасшедшие, двойняшки-лесбиянки.

— Эй, это совершенно незаслуженно. Они бывают очень полезны.

— Да ну? Ладно, подожди, — предостерег он, — тогда узнаешь, что они только и ждут, чтобы обрезать тебе волосы и нарядить во все черное.

Коди улыбался, глядя на мое возмущение:

— Почему мне кажется, что мы имеем дело с очередным незаконным расследованием Джорджины?

— Не таким уж незаконным.

— Все это достаточно незаконно, — заметил Бастьен, зевая. — Ты со своими смертными.

Он сунул в карман оставшиеся деньги, допил свой бурбон и поблагодарил Питера за потрясающий вечер.

— Так скоро уходишь? — спросила я.

— Поищу более сносную компанию. Не в обиду тебе сказано, Цветочек. — Он склонился и запечатлел на моих губах поцелуй, слишком долгий для дружеского. — Доброй ночи.

Его уход способствовал очередному всплеску активности Бастьенова фан-клуба, когда все принялись строить предположения, какую сексуальную эскападу он предпримет сегодня.

— Как же он это делает? — задал вопрос Питер.

— Хотел бы я так уметь, — добавил Коди.

— Эй, добиться женщины ничуть не сложнее, чем мужчины, — возмутилась я. — Иногда даже проще.

— Это потрясающий парень, — восторженно откликнулся Хью. — Отправиться за новой жертвой сегодня, когда его свечению от предыдущей и дня еще не исполнилось. Жаль, что мне не везет так часто.

Сет не был расположен поддерживать разговор с ними — да и с кем угодно на эту тему, — но, как и остальные мои приятели, он испытал перед инкубом нечто вроде благоговения. Особый его интерес вызвало замечание Хью.

— Что ты имеешь в виду? Какое свечение? Ты хочешь сказать, он лучился довольством?

— Типа того… ты должен понимать, о чем я толкую, — ухмыльнулся Хью. — Не знаю, такой ореол после секса… Гламур?

— Кому какое дело? — резко вмешалась я, никак не желая развивать этот разговор.

Сет задумался:

— Ладно, значит, так оно и есть. Ведь каждый после секса испытывает что-то вроде этого.

— Да, но у инкубов и суккубов все по-другому, — с видом знатока принялся объяснять Питер.

Если не ошибаюсь, он пытался говорить с британским акцентом, подражая Бастьену.

— Их свечение действительно видно — по крайней мере, для прочих бессмертных. Во время секса они забирают жизнь своего партнера. Их манит жизненная сила. Для бессмертных недавно с кем-то переспавший инкуб или суккуб почти…

— Сверкает, — подсказал Коди. — Или искрится. Но при этом… нет. Это трудно объяснить. Разве Джорджина тебе об этом не рассказывала?

— Об этом — нет, — сказал Сет. — Так я… э-э, смертные этого не видят?

— Мы играем или нет? — повысив голос, нетерпеливо поинтересовалась я.

Мой взгляд перехватил Картер.

— Не так, как мы, — гнул свое Питер. — Но они… вы способны осознать это. Или, лучше сказать, ощутить. Это вас притягивает. Очень заманчивое состояние.

Я вжалась в кресло, пытаясь сообразить, заметит ли кто-нибудь, если я вдруг сделаюсь невидимой. Все равно никто не слышал моих возражений.

— Ты должен был это почувствовать, — сказал Хью, потягивая виски. — В те дни, когда ты видишь Джорджину и почти не можешь себя контролировать, так она возбуждающа. Глаз не оторвать. Конечно, трудно объяснить разницу, поскольку она всегда возбуждающая, а?

Все, кроме меня, Картера и Сета, засмеялись. Понятно, что последнюю фразу черт считает комплиментом, но мне все же очень хотелось швырнуть в него стакан. Веселье вскоре поутихло, и мы вернулись к картам. Но сказанного не вернешь. За оставшееся время мы с Сетом словом не перемолвились, чего никто — за исключением, кажется, Картера — даже не заметил.

Когда мы с Сетом ушли, я поняла, что происходит нечто скверное. Я довезла его до дома, и он пригласил меня поесть мороженого «Роки роуд». Он был большой любитель мороженого. Я собиралась развернуться и уехать, если бы не сверхъестественное притяжение «Роки роуд». К тому же я вспомнила нашу договоренность с Сетом во время последнего раунда переговоров в постели — что проблемы лучше обсуждать, а не пренебрегать ими. Я по-прежнему была убеждена, что так оно и есть, но теория и практика — вещи совершенно разные.

Он разложил мороженое, и мы съели его в тишине. Сет, не глядя на меня, нерешительно вертел в руках ложечку.

— Так это правда? — наконец спросил он.

— Что правда? — Как будто я не поняла.

— Ладно, не заставляй меня объяснять, — мягко проговорил он. — Я просто хочу услышать твою версию, вот и все.

Я уже собиралась сказать что-нибудь, способное все это сгладить, но язык словно распух и не поворачивался. Связной речи не получалось.