Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Мне нужно кое о чем спросить тебя, Виктор. Это касается Эрмионы…

Пораженный Крум сделал шаг назад и впустил всю троицу к себе в комнату, которая по сравнению с роскошной обстановкой клуба выглядела довольно скромно, по-спартански. Там стояли обычная кровать, стол, несколько стульев, и повсюду были разбросаны спортивная форма и снаряжение. Виктор не предложил им присесть, он вообще не выглядел гостеприимно. Вместо этого он повернулся, скрестил руки на груди и нахмурился:

— Ну? Так что же?

Глядя на Крума, воздвигшегося над Драко и Гарри, Рон вдруг осознал, что их поступок был несколько безрассудным. Смелое предложение Драко надрать, в случае чего, Круму задницу выглядело теперь весьма трудновыполнимым. Соотношение сил было неравным. Что Драко, что Гарри, сложенные примерно одинаково, смотрелись перед Крумом как два деревца — гибкие и тонкие. В то же время Виктор Крум был огромен не только в высоту, но и в ширину — и это были мышцы, а отнюдь не жир. Он мог бы уложить Гарри, и у него осталось бы достаточно сил, чтобы перекинуть Драко на дальнюю сторону олимпийского плавательного бассейна.

Гарри без слов расстегнул карман, вынул оттуда письмо Эрмионы и протянул его Виктору. Тот взял его и прочел. Когда он поднял глаза, на его лице читалось изумление:

— Это письмо д'ействительно от Эр-ми-онин-ны?

Гарри кивнул:

— Ее почерк я не спутаю ни с чем.

— Тогда это шутка, — Виктор вернул письмо Гарри, — я не вид'ел Эрмионинну уже два года… И, конечно, я не … я бы никогда… — он пожал плечами. — К тому же, я не в Болгарии, как вы можете вид'еть. И я не знаю, что это все может означать.

— Ты просил ее встретиться с тобой в «Дырявом котле»? — спросил Драко.

— Нет, я не д'елал этого, — покачал головой Крум.

— Я видел Эрмиону прошлой ночью, — вступил Рон. — Она сказала, что улетает с тобой в Болгарию. Она улетела на метле вместе с тобой — правда, там было темно, но тот, кто сидел на метле, был очень похож на тебя…

Виктор был явно встревожен:

— Я не знаю, где она… Я не вид'ел Эр-ми-онин-ну… я не помню, чтобы мы встречались…

— Хорошо, — прервал его Гарри. — Тогда, если ты не можешь ответить на наши вопросы, я хотел бы узнать, где ты был прошлой ночью, если не возражаешь.

Виктор открыл рот, потом снова закрыл его. Он перевел взгляд с Гарри на Драко, затем на Рона. Все трое пристально смотрели на него.

— Я не помню, — наконец сказал он.

— Не помнишь? — эхом откликнулся Рон.

— Нет, — Крум выглядел ужасно несчастным, — вчера утром я тренировался. Потом вернулся сюда. Думаю, что я уснул, потому что когда проснулся с'егодня утром, я нич'его не помнил из того, что было вч'ера. Может, я слишком устал… или приболел…

— То есть ты хочешь сказать, что ничего не помнишь о вчерашнем вечере и ночи? — недоверчиво спросил Гарри.

— Именно так.

— И был тот день, и произнесены были робкие извинения, — вмешался Драко, вещая нараспев, — и стояли мы вокруг и внимали благоговейно…

— Но это правда! — взволнованно вскричал Крум. — Я нич'его не помню о вч'ерашнем дне! И когда я проснулся с'егодня утром, то сам очень забеспокоился, потому что… — он внезапно замолк.

— Так почему же? — настороженно прищурился Гарри.

Выражение лица Крума стало еще более несчастным. Очевидно, внутри него происходила какая-то борьба. Наконец он вздохнул и сказал, превозмогая себя:

— Я полагал, что я должен… я полагал, что лучше…

— Что?! — вскричал Гарри, уже доведенный до отчаянного бешенства.

— Встав утром, я увид'ел это… — Крум закатал рукав, показывая свою руку.

Предплечья Крума были покрыты глубокими царапинами, а левое запястье опоясывали пять глубоких красных вмятин чуть закругленной формы. Гарри знал, что это такое — отпечатки ногтей. Это следы, оставленные тем, кто вцепился в Крума, пытаясь оторвать его руки от себя?.. Гарри внезапно представил себе, как Эрмиона пытается оттолкнуть от себя руку Крума, зажимающую ей рот… Его замутило.

Но первым отреагировал Драко. Рон и Гарри и моргнуть не успели, как он выхватил свою волшебную палочку и наставил ее на Крума.

— Я вс'е вам сказал, — в отчаянии твердил Крум, протягивая к ним свои израненные руки. — Я нич'его не могу вспомнить…

— Вот мы сейчас и проверим, — конец палочки Драко смотрел Круму в грудь. — Веритас!

***********

Пробуждение было подобно медленному подъему из темной мутной воды. Не вставая, Эрмиона еще несколько минут блуждала в этом зыбком мире между сном и явью. Какие-то смутные образы проносились перед глазами — столб черного дыма, прогалина между темными, мокрыми от дождя деревьями, поезд… Лица, которые Эрмиона не знала. Затем лицо Гарри — тревожное и измученное. Но почему?

Эрмиона открыла глаза. Ей потребовалось время, чтобы мир вокруг обрел резкость. Она рывком села и изумленно огляделась. Она лежала на полу маленькой — не больше, чем ее комнатка в Норе, если не считать того, что в доме Висли не имелось помещений с пятиметровыми потолками — круглой комнаты. Стены были сложены из каменных плит, судя по всему, не просто старых, а древних. В одной из стен находилась дубовая дверь, обитая полосами железа и на вид такая же старая, как и камни. Через маленькое высокое окошко, забранное железной решеткой, просачивался слабый серый свет. В комнате не было ничего, кроме соломы, устилавшей пол. На этой-то соломе и сидела сейчас Эрмиона.

Чувство потерянности и беззащитности, — такое сильное, какого она никогда еще не испытывала, — захлестнуло и переполнило ее. Это место было не просто незнакомо… оно пугало… оно так не походило на то, где Эрмиона ожидала проснуться — на ее безопасную комнату в Норе… Эрмиона отчаянно, как только могла, напрягла сознание, пытаясь сообразить, где она находится. Последнее, что она помнила — это поход в «Дырявый котел» с Джинни… там она встретилась с Крумом… они пошли в дальнюю комнату, а потом…

Раздался грохот. У Эрмионы зашлось сердце: она подняла глаза и увидела, что дверная ручка начала поворачиваться. Она попыталась встать, но не смогла — так дрожали ноги. Помогая себе локтями, она отползла назад, подальше от двери.

Тяжелая дверь медленно открылась, и в комнату шагнул высокий человек, закутанный в плащ. Лицо скрывал капюшон. Мужчина, — если это был мужчина, — был одет в подметавшую пол мантию из толстого зеленого бархата, отороченную серебром у горла, руки прятались в черных атласных перчатках.

Эрмиона открыла рот, пытаясь спросить, где она и как сюда попала, но горло перехватило спазмом, и она не смогла издать ни звука. Человек неторопливо поднял руки и откинул капюшон.

И тогда Эрмиона пронзительно закричала.

— Большелапый, — мягко произнёс Лупин, глядя на догорающий огонь за каминной решёткой. — Ты там? Ты меня слышишь?