Алисия Дэй - Освобождение Атлантиды

Джастис знал, и он преобразился. Он ревом вызвал то чудовище, что приближалось к нему, хотя золотой свет снова пронзил его, едва не заставив согнуться пополам от жара и пламени.

Она принадлежала ему. И ее звали Кили.

Отделение археологии.

Государственный университет Огайо,

Колумбус, Огайо

Кили сложила руки, понимая, что мужчины в ее тесном кабинете могут читать язык ее тела, как предупредительный красный флаг, но ей было наплевать.

— Мне всё равно, насколько это престижно, или какая это честь, или что за правительство просит об этом. Мне нужен отпуск.

Властный мужчина в темном костюме открыл рот, чтобы сказать что-то, но она подняла руку, останавливая его.

— Слушайте, мистер Лайам…

— Просто Лайам, — сказал он с ноткой нетерпения в голосе.

Она оглядела его точеные скулы и волны шелковистых темных волос, немного длинных для того, кто является обычным служащим правительства. Ширина его плеч и груди в сочетании с высоким ростом также не подходили мальчику на побегушках. Не с такой мускулатурой. И с каких это пор гражданские служащие начали походить на древних воинов?

Древние воины? Откуда взялась эта мысль?

Кили моргнула и вдруг всё поняла. Резная фигурка у ее груди, казалось, едва ли не обжигала ее кожу. Этот Лайам походил на него. На ее воина. Того, кто вырезал ее рыбку. Что-то в его скулах или в надменности, выгравированной в чертах его лица.

Они могли быть братьями… нет, вероятно, кузенами.

И всё же, нарушение биоритмов могло смешать ее мозговые волны.

И словно он был способен читать ее мысли сквозь череп, полночно синие глаза Лайама прищурились, и на долю секунды показалось, что в них мелькнуло серебро.

Верно. Изумительный трюк по смене цвета глаз. Тьфу. Она не просто устала; это наверно какой-то новый уровень усталости. Вероятно, походит на зомбирование. Она внезапно почувствовала необходимость защиты и посмотрела на снятые перчатки, лежавшие на ее столе. Но ей они были не нужны; всё было вычищено. Она находилась в безопасности в своем кабинете.

— Ладно, Лайам. Вот в чем штука, — она подняла плечи и покрутила шеей, попытавшись снизить давление, которое вынуждало ее горбиться. — Я восемнадцать месяцев за два года работала в Луперкал. Восемнадцать месяцев, три обвала, одно нападение и две поездки в неотложку, — она покачала головой. — Вы думаете, что мой итальянский стал теперь лучше?

Джордж Греннинг заговорил из своего кресла у двери, явно пытаясь устроить свое долговязое тело в наименьшее пространство из возможных. Она с ним работала пять лет. Джордж был знаменитым исследователем, часто публиковался и фанател от Индианы Джонса. И хотя он был главой ее отделения, соответственно ее боссом, и имел преимущество в пятнадцать лет в возрасте и в опыте по сравнению с ней, он всё еще был неуверен в себе.

— Луперкал. Та самая пещера, где волчица выкормила Ромула и Рема, близнецов-основателей Рима. Я бы отдал свою левую руку, только бы меня пригласили на эти раскопки.

Кили прищурилась, но открытое, приветливое лицо Джорджа выражало лишь намек на благоговение, а не зависть. Археология была небольшим мирком, и ученые частенько склонялись скорее к профессиональной ревности и ударам в спину, чем к настоящему профессиональному товариществу; это она узнала из своего собственного горького опыта. И хотя он был выше нее по должности в кабинете и в самой области знаний, ее особый талант… означал, что она было высоко востребована.

Высоко востребована, несмотря на тот факт, что никто, с кем она работала, не знал, что нормальной она не была. Они считали, что она совершала «изумительные познавательные прорывы», или, что было менее щедрым, обладала «женской интуицией».

Если бы она им рассказала, что вещи буквально говорят с ней, то организовывала бы свои будущие раскопки из психушки.

Лайам воспользовался своим взглядом «я — главный» на всю катушку с Джорджем, съежившимся еще больше.

— Доктор Греннинг, хотя я ценю ваше профессиональное любопытство, у меня мало времени. Может, вы нас извините, а мы с Доктором Макдермотт поговорим о деталях нашего запроса?

Кили едва не рассмеялась смелости этого человека. Он только что отпустил Джорджа из ее кабинета.

— Джордж останется, — просто скала она, подняв диетическую колу и сделав приличный глоток. Вероятно, ей не помешает немного кофеина. — И вы не единственный, у кого времени немного. Я сказала «нет», так что можете идти.

Лайам напряг челюсть, и иллюзия приятного убеждения, которую он надел, как маску, исчезла, а на его лице осталась абсолютная надменность и властность.

— Я бы с удовольствием принял бы ваш отказ, вот только мой Высокий принц поручил мне это задание, — сказал он сквозь зубы. — Мы знаем о вашем Даре, Леди Кили. Мы знаем, что вы читаете предметы, и тот Дар, которым вы владеете, считался давно утерянным во временных водах. По этой причине, и из-за вашей репутации великолепного археолога с непогрешимой честностью, я имею честь пригласить вас в Атлантиду.

Смех Кили остался в горле, когда она посмотрела в его глаза, теперь горящие чистым жидким серебром, что ее отвлекло.

— Как вы провернули этот трюк с глазами? И давайте серьезно. Атлантида? Утраченный континент? Вы…

Но вдруг она вспомнила о первой части предложения и обеспокоено посмотрела на Джорджа, который жадно уставился на психа, заявлявшего, что пришел из Атлантиды.

— Мой дар? Я не знаю, о чем вы говорите, и вы определенно сумасшедший. Верно, Атлантида. Дайте только запишу.

Она сделала вид, что смотрит на календарь на столе, но фраза «чтение предметов» не оставляла ее разум, касаясь чего-то глубоко погребенного. Не обращая на это внимания, она мило и совершенно неискренне улыбнулась Лайаму.

— Я смогу заняться Атлантидой через две недели, сразу, как откопаю страну Оз.

Лайам даже не улыбнулся.

— Я не знаю ничего об этой стране Оз, но ваши приоритеты только что изменились.

— Слушайте, я сейчас позову университетскую охрану, — сказала она, вставая и осматривая стол в поисках чего-то, что могла бы использовать в качестве оружия, если он выйдет из себя. Мраморный бюст Филиппа Македонского мог бы подойти, но он находился слишком далеко.

— Разумеется, вы можете позвать, кого хотите, — ответил Лайам. Но, двигаясь так, что она даже не заметила, он наклонился через стол и положил ей что-то на ладонь, потом ее пальцы обернулись вокруг предмета.

Внезапно настоящий возраст гладкого камня в ее руке отразился во всех нервных окончаниях Кили.

— Нет! Нет, мои перчатки, вы не понимаете…

Потом ее обернула история. Века присутствия закружили ее в водовороте, и ее тело изогнулось в приступе боли, когда она упала на стол, всхлипывая. Последнее, что Кили видела, был намек на сожаление на лице Лайама.