Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь

— Ну, позязя, — тихо, мило, как маленькое дитя, просюсюкал.

Замерла. Глаза в глаза. Коварно закусила нижнюю губу и лукаво прищурила один глаз.

— У-у-у! Злюка! Готовиться план… злокозненный?

— Еще какой, — и на этих словах резко дернулась (попытка убежать на кровать), но тут же перехватил, удержал — я невольно обвисла на его руках, согнувшись вдвое — тянусь пальчиками к постели. — Ааааа… отпусти!

— Да, сейчас уже! Теперь ты моя, — все еще не выпуская, так и пошагал со мной к кровати.

Выровнялась, вытянулась рядом с ним и прижалась спиной к груди.

— А ты… — диктатор.

— Еще какой, — расхохотался Доминик и, прижавшись губами к моему уху, добавил, — но тебе позволю сегодня делать со мной всё, что захочешь.

— Больной извращенец, — злобно (наигранно, сквозь улыбку) дернулась, — размечтался.

— Заметь, дорогая. Все, о чем ты подумала — плод твоей фантазии. Я лишь хорошие, светлые слова произнес.

— Неужели, — расхохоталась я и обернулась (взгляд через плечо, ведь до сих пор не выпускает из объятий). — Ты пошло намекнул, а я — развратная, так выходит?

— Я, может, прогулку в саду, или рыбку половить в соседнем пруду предлагал.

— Да, да. Я так и поняла, — снова весело рассмеялась.

Резкий разворот (как раз, когда я расслабилась), игриво толкнул меня на постель и тут же забрался сверху. Прижал за запястья к простыне.

— Вот и все. Крепость взята и ее тайна будет раскрыта, — в миг (не успела даже среагировать), отпустил одну мою руку, нырнул к покрывалу и тут же его содрал — жарким, страстным, жадным поцелуем впился в родинку на груди.

— МОЙ-Я! — ликующе (как счастливый ребенок) закричал и вновь прильнул губами.

— Доминик…

— Да? — тихо отозвался мне на ухо и еще сильнее сжал в объятиях. Короткий поцелуй в плечо, и замер.

— Доминик, — нервно дернулась, обернулась, повернулась, (не размыкая его рук) чтобы глазами встретиться. — А правда, что ты… его, — (испуганно, вкрадчиво, едва слышно шепчу), — мучил… сильно, и долго?

(нервно скривился, отвел взгляд в сторону)

Тяжелый вдох.

— Жозе, то, что там было, — мое дело. Хорошо?

(молча кивнула головой, хотя… и не совсем согласна)

Тягучая, дурная пауза. И зачем я начала эту больную тему?

— Доминик, — (попытка вернуть настроение). — А ты когда меня увидел, первый раз. Твое внимание — оно было ради того, чтобы позлить Витторию, или…

— Или понравилась ты мне?

— Да.

— Витторию если и злить, то уж не таким способом. Понравилась, конечно, понравилась. Но вот задела, прямо за живое, этим, твоим, выступлением, мол, на такого уродца не поведусь.

(захихикала)

— Значит, все-таки обиделся?

— Разозлился… вот и решил наказать, — и игриво (пошло) замигал бровями.

— Ах, наказать? — вдруг вскочила. — Наказать?

— Наказать, — коварно заулыбался.

— Сейчас ты у меня пожалеешь об этом, — схватив подушку, тут же выписала ему смачный удар.

— Ах, мы еще после всего и деремся? — тут же подхватился. Поймал за плечи и сжал, лишая возможности шевелиться.

Дергаюсь, дергаюсь — а вырваться никак.

Надулась (наигранно).

— О, бубука пришла ко мне, — вдруг нежно поцеловал губки (и невольно разжал хватку — вот оно!); победно дернулась, вырвалась и снова стала избивать гадёныша подушкой. — А это тебе за то, что обещал мне голову оторвать!!!

(и вновь поймал, прижал к себе)

— Я же нагло врал тогда, — прошептал на ухо. — Я быстрее себе ее оторву, чем тебе больно сделаю, — поцеловал в шею.

(вот, уродец! знает слабые места… — обвисла, сдалась, отдалась… ему, утопая в эйфории; невольно выпустила подушку из рук).

Резкий рывок — и повалил меня на спину.

Ласковый, мирный, сладкий поцелуй коснулся губ. Повис, повис надо мной, прижимаясь всем телом.

Невольно запустила руки, пальцы, ему в волосы и жадно прижалась губами в ответ.

Но недолго, недолго властвовала я.

Бережно отстранился (бережно, но навязчиво).

Ловкое движение рук — скользнул по спине к бедрам и слегка сжал, придавливая, прижимая к себе.

Милая, ласковая, успокаивающая улыбка обещала заботу и верность.

Осторожно приподнял меня, потянул немного на себя — обвилась ногами вокруг поясницы.

Еще мгновение,

еще движение — и снова дикий приход

удовольствия накрыл сознание,

обволакивая туманной пеленой.

Невольно застонала,

дернулась, выгнулась под ним, в попытке слиться воедино… всем телом.

Бессознательно уцепилась, впилась ногтями в кожу.

Двигались, двигались ненасытно, пылко, закипая от чувств,

боясь даже на мгновение разомкнуть объятия.

Быть навсегда вместе;

в плену блаженства —

разве не рай?

Разве не счастье?

И снова… стала его.

Снова владел мною, выпивая до дна.

Жадно высушивал мой… бокал страсти.

— Устала?

(пристыжено улыбнулась)

— Спи, спи, мое солнышко, — крепче сжал, — спи…

Резкий рывок. Удар. Шум. Гам. Звон разбитого стекла…

Не сразу поняла, что происходит.

Сквозь заспанные глаза, затуманенный, задурманенный сном рассудок, пыталась уловить творящееся.

— Отпустил, сука, иначе разорву! — зарычал Доминик… моему отцу в лицо.

— Не посмеешь, — ядовито зашипел, рассмеялся Луи и еще сильнее сдавил рукой его за горло.

Резкий взгляд на меня. — Унесите ее.

И вдруг… перед глазами…

мой мир тут же стух.

Узнала. Узнала свою келью на Искье.

Почему? Зачем он отдал меня им?

Стоп. И что случилось с Домиником? Он жив?

Что было сил (в чем была), в том и рванула… по пустынным коридорам…

Папа. Все что я помню, то, что там был мой отец.

Он должен, должен мне сказать, сказать, что произошло.

Чуть не убилась на повороте (поскользнулась и грохнулась) — все равно! Все к черту! Я, мое тело, боль, раны к черту — всё, всё, всё!!!!!!!!!

ДОМИНИК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Гневно пнула дверь.

Зал суда пуст.

— Видели? Матуа еще здесь?

— Да. Вроде с Витторией в библиотеке.

Резкий разворот — и уже лечу напропалую в читальню.

Испуганно обернулись.

(а я, пыхчу, соплю, рычу, едва не сгораю от гнева и страха)

— ЧТО ВЫ С НИМ СДЕЛАЛИ? ЧТО?

— Успокойся, — подскочила Виттория и попыталась подступить ближе, обнять — разъяренно оттолкнула я ее. — ЧТО?! ГДЕ ОН?

— Где ж еще? На Аетфе, — равнодушно ответил отец.

(замерла; замерла я)

— И ты… ты его вот так просто отпустил?

— Отпустил, — раздраженно скривился.

(и снова пауза — подбираю слова, перерывая мысли)

— Чего ради?

(молчит)

Тяжелый вдох вместо ответа…

— Если, если ты… мне соврал, я, я… никогда тебе это не прощу, — гневно прорычала сквозь зубы.

Полный игнор.

— Да все в порядке с твоим Бельетони, — вдруг раздраженно рявкнула Виттория. Встала и важно прошлась по комнате, — Сознался, что всего лишь играл с тобой. Хотел затащить в постель. Добился — и с него хватит. Так что отныне больше на тебя видов не имеет. Отказался.