Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь

(болезненная тишина)

— Я ее увезу на остров, — вдруг отозвалась Виттория, — Туда он, пока я там, никак не заберется. Слишком сильная моя связь с землей. Каждая песчинка, и даже воздух с солнцем там мне подчиняется. Сунется — убью, раз плюнуть.

— Хорошо, — торопливо подтвердила Кларисса. — Увозите. Н-но.

— Знаю, — любезно продолжила Колони, — вы нам не помощники. Верно, у вас есть шанс… замирить это дело, либо все же убить Доминика, потом, если мы проиграем.

Убить? УБИТЬ?

Вы… Вы… ВЫ ЧЕГО? Как убить?

Моего Доминика…

(поледенело все внутри)

Не смейте!

Мне все равно,

… что там было у вас с ним раньше.

Для меня Доминик… другой.

Ублюдки.

Убить, убить решили!

А с ним… и МЕНЯ УБЕЙТЕ, если на то… пошло!

(… в моей голове поплыли кораблики,

мутнело,

терялась,

едва… отпечатывался в сознании смысл услышанных слов)

— Вы знаете, где он сейчас?

— На Аетфе вчера видели…

— Жозефина, собирай вещи. Через час у часовни ждем.

— Будет утро, тогда и поедем. Чего среди ночи? Вас тут целая плеяда. Ничего не случиться. Перебудем одну ночь. А я спать хочу! Не поеду…

Но вместо ночной рубашки уже живо натягиваю на себя футболку, джинсы, кофту, куртку…

Отыскиваю денежные заначки…

Мышей выскочить за ворота, чтобы никто не заметил.

И бегу, бегу… по грунтовой дороге к пристани.

Вы его не убьете. Только не моего Доминика. Умру я, но он — будет жив.

— Эй, есть кто здесь?

Тишина…

Елки-палки. Только этого мне не хватало.

— Ау! — пыталась докричаться.

Яхта у причала. А где капитан?

Глубокий вдох — и полезла на борт.

— Дяденьки, тетеньки! Есть кто?

— Чего орешь? Ночь на дворе. Все спят, — неожиданно хриплый голос окатил меня сзади.

(резкий разворот)

— Ой, простите, — (шаг навстречу), — Прошу, дяденька. Пожалуйста, отвезите меня в порт. Очень нужно.

— Т-ты, что, вкурила что-то? Не буду я тебя никуда везти.

— Я два часа сюда добиралась… из монастыря.

— Я жду заказчиков. Их только и повезу.

— Я заплачу, — быстро нырнула в карман и достала часть денег (приличную часть). — Тут ехать-то сколько. Успеете вернуться. Тем более что гости решили остаться до утра.

Несмело, но жадно, прикипел взглядом к денежкам (надурняк и уксус сладок).

Секунды раздумий.

— Говоришь до утра?

— Чес-слово. Сама слышала их разговор.

— Ладно, — "нехотя" скривился (а сам прям загорелся от радости), — чего только для вас, детей, не сделаешь.

Да, да. Детей или денежек?

Все равно.

Радостно заулыбалась я… и пошла за ним в кабину управления.

Да уж. Нынче цены нешуточные. И никто в альтруистов играть не хочет. Едва смогла найти таксиста, который согласился отвезти меня в такую даль по скидке.

Что мне пришлось передумать, пережить (внутри себя), пока доехала…

… лучше никому и не знать.

Аетфе.

… еще только начало поисков и войны — а я едва уже сдерживаюсь от истерики.

Чувство, тупое, глухое, гадкое чувство, что меня раскусили,

наступают на пяты,

вот-вот — и я не успею… ПРЕДУПРЕДИТЬ,

… опоздаю.

Боже, Боже.

Лучше и вовсе не родиться на свет, чем так сходить с ума.

Едва не падаю от попыток быть быстрее, чем физически могу,

… заплетаюсь в собственных ногах,

… задыхаюсь от ужаса и напряжения.

Бегу к главному входу.

Не знаю. Не знаю, где искать.

Но все равно бегу, бегу, хватаясь за надежду.

И снова весь замок полон. Праздник.

Изыск, вычурность, пафос.

Удивленные взгляды… на меня… дерганную, с глазами бешеной собаки, разодетую, как гадкое невежество, полукровку.

А я, а я…. едва не рыдаю, не вою от страха и отчаяния.

Злобно пнув двери, вбегаю внутрь.

Кружусь, кружусь, оглядываюсь по сторонам.

Нигде. Нигде его не вижу.

И снова мчу вперед.

— Доминика?

Бельетони? Не видели?

— Доминик! — (лишь показалось).

И это не он…

— Не видели?

Нет,

… нет,

……. нет…

Болезненные, пустые, приговаривающие к смерти, ответы.

Реву. Реву… уже реву, как сумасшедшая.

Опоздаю, не успею… и всё. Всё!

— ДОМИНИК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — дикий, отчаянный крик.

Больная. БОЛЬНАЯ,

отчаянная,

но еще дерусь.

Вдруг кто-то схватил за руку, резкий рывок (оборачивая меня к себе лицом) — и подхватил на руки (перебросив, как мешок, через плечо)

… куда-то уходит.

А сознание, сознание еще не верит. Не верит, что это — правда.

Идиотски молчу, тихо глотая слезы,

испуганно наблюдаю….

как спешно стал спускаться (со мной) по ступенькам в подвал.

Бережно опустил на пол. И, все так же, не бросая на меня взгляды, не пытаясь выяснить, что происходит, отомкнул дверь. Схватив за руку, потащил за собой.

— Доминик! — наконец-то смогла выдавить из себя, сквозь шок.

Не слушал.

Спешно шел куда-то и утаскивал меня туда.

Едва что различаю под ногами из-за гадкого полумрака.

Послушно перебираю ногами — иду.

— Доминик, мне нужно тебе кое-что сказать! — и снова отчаяннее начинает нахлынывать (убивая понимание…. радость от того, что его, моего Бельетони, я все же нашла).

Шок и истерика коварно пытаются играть со мной, вырывая из ножен правильную реакцию на вещи, и взамен подсылая — безумие.

— Доми, — отчаянно заныла вслед.

Не слушает.

Уверенные, сосредоточенные, быстрые шаги… куда-то в темноту.

Ступеньки вверх… и снова резко вниз, по пологому спуску.

— Доминик! — зарычала от больной злости. — Куда ты меня тащишь! Тебе нужно… тебе, — (ну же, давай, Жо, выдавай планы своих больных родственников!) — Тебя хотят убить! Ты должен убегать! Уехать! Прошу! Бельетони!

Не слушал, даже голову не повернул. Не реагировал.

— Доминик!

Вдруг застыл. Резкий удар кулаком по кирпичу (камню) — стена дрогнула (потайной ход?)

Протиснулся вперед и сквозь щель протащил меня.

Еще шаги, шаги… Быстрые, в полном мраке.

Молчу. Едва дышу, и спешно продвигаюсь (тащусь за Домиником) на ощупь.

Замер — застыла и я.

Скрипнула дверь.

Рыжий, медовый свет выстрелил мне навстречу, лукаво ослепив.

(невольно зажмурилась).

Прошел внутрь и затянул меня за собой.

Щелчок — замкнулись двери.

Едва зайчики пропали из глаз, как я тут же жадно осмотрелась. Небольшая комнатка: письменный стол, стеллаж с книгами, огромная кровать.

Небольшое кресло-качалка…

Здесь нет окна. За солнце — свечи.

Так, Жо. Соберись. Какие еще свечи?

Резкий разворот. Глаза в глаза.

— Доминик, ты слышал, что я сказала? — пытаюсь быть собрана; слезы засохли на щеках, невольно стянув кожу.

Улыбнулся. Нежно, ласково, как никогда еще. Мой Доминик.