Карен Чэнс - Прикоснись ко тьме

– Позвольте представиться. Меня зовут Луи Сезар, – сказал он, отвешивая мне поклон. – A votre service, mademoiselle [4] К вашим услугам, мадемуазель (фр.). .

Он смотрел мне в глаза очень пристально, однако тон его был мягким, и у меня немного отлегло от сердца – кажется, меня еще не занесли в меню.

В отличие от большинства дам двадцать первого века я знаю, как нужно отвечать на поклон. Моя гувернантка и учитель, которых мне нанял Тони, принадлежали к Викторианской эпохе, поэтому я знаю, что такое реверансы и книксены. Честно говоря, я думала, что забыла эту науку, но вежливый поклон Луи Сезара заставил меня все вспомнить. Жаль, что в этот момент, обратившись с каким-то вопросом к консулу, он на меня не смотрел, поскольку мог бы от души повеселиться, видя, с какой грацией я пытаюсь присесть в глубоком реверансе в своих сапогах на высоченных каблуках-шпильках и самой минимальной мини-юбке.

Увлекшись тем, что происходило в зале, я едва не пропустила вторую попытку покушения на свою жизнь. Когда меня внезапно ударило сильнейшей энергетической волной, я даже не поняла, откуда она исходит. Внезапно в лицо полетели раскаленные брызги, но тут вперед рванулся Томас и, сильным ударом сбив меня с ног, повалил на пол. Поскольку я лежала лицом вверх, то видела, что два стражника, стоявшие посреди зала, замерли неподвижно, в то время как их плоть медленно сползала с костей, словно пожираемая невидимыми насекомыми. В следующую секунду на пол с грохотом рухнули два скелета, больше от стражников не осталось ничего.

Я плохо видела, что случилось потом, все происходило с невероятной быстротой, к тому же обзор мне загораживал Приткин, который в мгновение ока оказался рядом; в одной руке он сжимал нож, в другой – пистолет, а над его головой, словно на невидимой ниточке, в воздухе висели нож и какие-то склянки. На секунду мне показалось, что маг решил меня прикончить, но он даже не смотрел в мою сторону. Внезапно я увидела, что стоявшая у дверей глиняная статуя ожила и двинулась к нам. Несмотря на то что вместо глаз у нее были огромные вмятины, она смотрела на Приткина и явно ждала приказа. Таких статуй я никогда раньше не видела, но кое-что о них слышала. Тони и его приспешники боялись големов не меньше, чем магов-воинов. Големы – это статуи, оживленные с помощью древней иудейской магии – каббалы. Обычно големы выполняют различные поручения своих хозяев – раввинов, однако в последнее время их все чаще используют рыцари, как теперь называют магов-воинов.

– Охраняй! – Приткин показал на меня, и статуя повернула голову в мою сторону.

Голем тут же встал возле меня, а Приткин ринулся в бой. Я отвела взгляд – статуя страшила меня больше, чем убийца-вампир, – чтобы видеть то, что происходило в зале. Джек кружил возле одного из оставшихся в живых стражников; тот глухо рычал, как зверь, но Джека это лишь забавляло – его щеки горели, глаза сияли, ну совсем как у ребенка утром после Рождества. Заметив, что к нему на помощь спешит Приткин, Джек небрежно махнул рукой: дескать, оставь, он мой.

Второй стражник к этому времени уже выбыл из игры: захлебываясь кровью, он хватался за грудь в том месте, где в нее вошла рапира, причем так легко, словно на стражнике не было никакой кольчуги. Окровавленное острие, пронзив грудь, вышло из спины и теперь торчало оттуда чуть ли не на фут, тускло поблескивая в свете канделябров. Раньше, когда я видела рапиры в кино, то думала, что это оружие скорее для красоты, чем для боя, но, видимо, я ошибалась. Смертоносное лезвие рапиры, примерно дюйм в ширину и три фута в длину, работало как кинжал. Я видела, как, вытащив клинок из груди вампира, Луи Сезар одним движением снес ему голову. Все было сделано так быстро, что сначала я ничего не поняла, но в следующую секунду голова с глухим стуком покатилась по полу.

Глаза вампира еще мигали, а рот скалился, когда голова покатилась и остановилась в футе от меня; каким-то чудесным образом она осталась в шлеме. Клянусь, губы вампира двигались, словно он из последних сил пытался дотянуться до моего горла, хотя вокруг головы уже расползалась лужа крови. Наверное, я вскрикнула от ужаса, потому что голем тут же пинком отбросил голову далеко в сторону. И все было бы ничего, если бы статуя, не рассчитав силы, не зашвырнула окровавленную голову так, что она, перелетев через стол Сената, со смачным шлепком ударилась о стену, отлетела в сторону и приземлилась прямо возле стула какой-то красотки с затейливой прической.

Мгновенно по полу разлилась лужа крови, на волосы дамы полетели алые брызги, сверкая, как крошечные рубины. Наклонившись, дама пошарила под столом, извлекла оттуда голову и вежливо предложила ее своему соседу, но получила столь же вежливый отказ. Сосед был занят тем, что освобождал стол от кровавых пятен; делал он это так: держал руку над поверхностью стола и вся разбрызганная кровь, устремляясь к нему, как железо к магниту, мгновенно исчезала.

– Надоело мне все это, – пожаловался он даме, и та понимающе кивнула, будучи занятой тем, что слизывала мозг с торчавших из головы шейных позвонков.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с приступами рвоты; хорошо хоть, что не завопила. Ну, во-первых, это означало бы проявить слабость в присутствии членов Сената, а мне это было ни к чему. Во-вторых, у меня все еще болело горло. В-третьих, мне не хватало воздуха, поскольку Томас был довольно тяжел. Я попыталась сдвинуть его в сторону, но это было все равно что двигать мраморную статую – он лишь нажал крепче, и я чуть не заорала от боли. Тогда он слегка расслабился, и мне показалось, что я лежу под нежнейшим атласом, только при этом нельзя было глубоко дышать или двигаться; тем временем рядом с нами сошлись в схватке Джек и стражник-вампир.

Я никак не могла понять, почему никто не убил стражника, когда тот, выхватив боевой топор, двинулся ко мне с таким выражением, какое можно увидеть на лицах большинства парней в лучших шоу канала «Плейбой». Если Сенат решил, что мне пора умереть, то не лучше ли было это сделать руками Тони? А если меня решили оставить в живых, то какого черта Луи Сезар стоит как вкопанный, вместо того чтобы пустить в ход свою рапиру? Возможно, он решил, что мимо Приткина, Рафа и Томаса стражнику не пройти; а если он ошибся? Лезвие топора выглядело жутко острым, к тому же я знала, как молниеносны движения вампиров. Доля секунды – и я стану основным блюдом для «Мисс Джорджия-1860», когда та выпьет свой аперитив. Тем не менее никто не двинулся с места, и только Томас подтянулся чуть выше, уткнувшись лицом в мой кружевной лифчик. Его лицо было спокойно, но я чувствовала, как бешено стучит его сердце. Не слишком приятно сознавать, что и ему страшно.