Екатерина Оленева - Призрачная любовь

— Я тут недавно философию учила, — кивнула Танюшка пушистой головкой. — Помнишь такого древнегреческого философа — Платона? Он писал, что наш мир лишь смутное отражение другого, более совершенного.

— Ну, тут он был не прав. Наш мир, — он сам по себе. Как коробочка, обустройство в которой зависит только от нас. Наша жизнь это то, чем мы хотим и можем её сделать, понимаешь? И в зачет выбора судьбы идет все. Даже маленькая, мельком промелькнувшая мыслишка.

Таня ушла. Марины ещё не было. И света не было. По стране шагал энергетический кризис. То здесь, то там в стране, по цепочке, гасили свет. Выплаты зарплаты задерживали на долгие месяцы. У них с матерью в кошельке оставалось пятьдесят семь рублей. И за квартплату в этом месяце было ещё не оплачено.

Велись бесконечные разборки между криминальными бандами. Сегодня "солнцевские" гасили "питерских", завтра наоборот. Передел наворованной собственности. Бойцовский беспредел, где выживали по правилам своры: побеждает сильнейший.

С экранов телевизоров политики драли друг другу космы, обвиняя в коррупции и бездеятельности. И обвиняли правильно. Воровали все. И никто не хотел ничего делать.

Большой человек с седой головой, который в 91-м обещал лечь под поезд, если в каждой семье дети не смогут на Новый год есть апельсины, как хлеб, с трудом ворочал языком, и все были уверены, что он просто много пьет. О том, что у него был инсульт, страна узнает много позже. И о том, что он практически сдержал свое обещание лечь на рельсы, ещё тоже никто не знал.

Сдержав понесших в пропасть черных коней, он проживет чуть больше десяти лет. И уйдет из жизни, когда над Россией потихоньку начнет забрезжить свет.

Но это будет потом, потом…

В 96-м страна уже лежала в руинах, отчаявшаяся, обескровленная и уже не чаявшая встать с колен. А впереди ей предстояло пройти ещё более глухие и страшные времена. Познакомится с полным дефолтом и с кровавым оскалом терроризма. Встретиться с предательством близких друзей — Украиной, Белоросью, Грузией. И отчужденной политикой двойных стандартом в Европе и Америке.

Лена смотрела в окно. За окном было темно. И пусто. Как у неё на душе. Осень, осень… Сумеречная пора.

Где-то далеко пел женский голос:

Белый свет укроет облака

Осенним утром под ногами

Ковер из желтых листьев.

Первый снег растает на руках

И Время быстрыми шагами

Идет куда-то вдаль.

Сны приходят к нам издалека

И все, что было между нами —

Нам будет только сниться.

Я смотрю на Осень, а пока

Мой город, скованный делами,

Хранит мою печаль

День, Осенний день

Несбывшихся желаний!

И в окнах свет. И поздний час.

И мы чего-то ждем.

И каждый раз осенний день

Приходит с опозданьем.

И каждый раз

Скрывает нас

За снегом и дождем.

Самый плотный мрак, как известно, бывает перед рассветом.

Но пока есть жизнь, есть и надежда. Надежда не умирает никогда. Она идет за гробом. Встает над руинами. Пытается проникнуть даже в Ад. Обещая не возможное. Вопреки всему! Дает возможность надеяться на самые невозможные встречи.

Нужно только ждать.

И верить.

Лена верила. На то, чтобы выковать мост, позволяющий безболезненно пройти над кипящей лавой, у неё была вся долгая человеческая жизнь.

Они встретятся с Адамом. Непременно встретятся. И он будет любить её. У него просто не будет выхода. Нельзя рано или поздно не ответить взаимностью тому, чья любовь делает тебя бессмертным.

Я открою окна на рассвет

Я так хочу увидеть лето

Вдали за облаками

Может это правда, может, нет —

Но где-то там за облаками

Летит моя мечта.

Первый снег растает на руках

И я ловлю осенний ветер

Холодными руками

Белый свет закроет облака

А что осталось без ответа

Заполнит Пустота…