Кэми Гарсия - Прекрасные создания

— Не смей оскорблять Предков. Не здесь, не в этом месте. У них свои мотивы. Должна быть причина, почему они не поведали об этом, — она отвернулась от Мэйкона. — Не слушайте его. Я принесла вам креветок, мамалыгу и пирог с лимонными меренгами, — она уже говорила не с Мэйконом, — ваши любимые, — сказал она, вынимая еду из вакуумных контейнеров и раскладывая ее на тарелке. Она поставила тарелку на землю. Рядом с тарелкой было небольшое надгробие, и еще несколько беспорядочно стояли рядом.

— Это Дом Предков. Дом предков моей семьи, слышишь? Моей двоюродной бабушки Сиси. Моего двоюродного прапрадедушки Абнера. Моей четырежды прабабушки Суллы. Не смей проявлять неуважение к Предкам в их Доме. Хочешь ответов, прояви уважение.

— Прошу прощения.

Она ждала.

— От всего сердца.

Она фыркнула:

— И никакого пепла. В этом доме нет пепельницы. Гадкая привычка.

Он бросил сигару в траву:

— Итак, давай закончим с этим. У нас мало времени. Мы должны выяснить местонахождение Сараф…

— Тсссс, — зашипела она, — не произноси Ее имени, не этой ночью. Мы не должны быть здесь. Для белой магии необходима середина лунного цикла, а полнолуние — для черной. Мы здесь в неподходящую ночь.

— У нас нет выбора. Я боюсь, что сегодня вечером случился очень неприятный эпизод. Моя племянница, обратившаяся в день своего Призвания, объявилась сегодня, в Дни Сбора.

— Дочь Дель? Эта Темная опасна?

— Ридли. Понятно, что неприглашенная. Она переступила порог вместе с парнем. Я хочу знать, было ли это совпадением.

— Не к добру. Не к добру. Это не к добру, — Амма в гневе раскачивалась на пятках.

— Ну?

— Совпадений не бывает. Ты знаешь.

— Хоть в этом мы сошлись.

Я никак не мог переварить происходящее. Мэйкон Равенвуд, никогда не выходивший из дома, стоял посреди болота и спорил с Аммой, — я и понятия не имел, что они знакомы, — о нас с Леной и о медальоне.

Амма опять рылась в сумке:

— Ты принес виски? Дядя Абнер обожает виски УайлдТоки.

Мэйкон протянул бутылку.

— Просто поставь ее сюда, — сказала она, указывая на землю, — и отойди в сторону.

— Вижу, ты до сих пор боишься прикасаться ко мне, после стольких лет.

— Я ничего не боюсь. Просто будь сам по себе. Я тебя о твоих делах не спрашиваю, и ничего знать о них не хочу.

Он поставил бутылку на землю в нескольких шагах от Аммы, она взяла бутылку, налила из нее виски в невысокий бокал и выпила. В жизни не видел, чтобы Амма пила что-то крепче сладкого чая. Потом вылила немного алкоголя на траву возле могилы:

— Дядя Абнер, мы нуждаемся в твоей помощи. Я вызываю твой дух.

Мэйкон кашлянул.

— Ты испытываешь мое терпение, Мельхиседек.

Амма закрыла глаза, подняла руки к небу, расставив их в стороны, и запрокинула голову, будто говорила с луной. Потом наклонилась вперед и вытряхнула свой маленький мешочек, который до этого вынула из сумочки. Содержимое мешочка высыпалось на могилу. Крохотные куриные косточки. Я надеялся, что это косточки не того жареного цыпленка, требуху от которого я выкинул сегодня днем, но было у меня ощущение, что это именно они.

— Что они говорят? — спросил Мэйкон.

Ее пальцы пробежались по костям, выуживая их в траве:

— Я не задавала вопроса.

Его невозмутимость дала трещину:

— У нас нет на это времени! Что за польза от твоего Видения, если ты ничего не видишь? У нас меньше пяти месяцев до ее шестнадцатилетия. Если она Обернется, она проклянет всех нас, и смертных, и Магов. У нас есть обязательства, обязательства, которые мы приняли на себя добровольно много лет назад. Ты перед своими смертными, а я перед магами.

— Я не нуждаюсь в твоем напоминании мне об обязательствах. И сбавь-ка громкость, слышишь меня? Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих клиентов пришел сюда и увидел нас вместе. Что люди скажут? Про такого добропорядочного человека, как я? Не порть мне дела, Мельхиседек.

— Если мы не выясним, где Сараф… где Она , и что она задумала, у нас будут гораздо большие проблемы, чем неприятности в твоем маленьком бизнесе, Амари.

— Она Темная. С такими, как она, никогда не узнаешь, куда ветер дует. Это как пытаться угадать, где выпадет смерч.

— Пусть так. Но я должен знать, если она попытается вступить в контакт с Леной.

— Не «если», а «когда», — Амма снова закрыла глаза и прикоснулась к амулету на своем ожерелье, которое она никогда не снимала. Это был диск с гравировкой в виде чего-то, похожего на сердце, из верхушки которого выдвигался крест. Рисунок был потертым от тех тысяч раз, когда Амма терла его, как делала это сейчас. Она шептала какое-то заклинание на непонятном мне языке, но где-то я его уже слышал.

Мэйкон шагал тюда-сюда в нетерпении. Я зарылся в сорняки, стараясь не издать ни звука.

— Я не могу ничего увидеть сегодня. Все мутно. Видимо, у дяди Абнера нет настроения. Уверена, это ты что-то сказал.

Видимо, это стало последней каплей, потому что лицо Мэйкона изменилось — его бледная кожа засветилась в темноте. Когда он вышел на свет, острые черты его лица стали пугающими:

— Хватит этих игр. Темный маг вошел в мой дом сегодня, это само по себе невозможно, но она пришла в дом с твоим парнем, Итаном, что может значить только одно — у него есть сила, и ты скрываешь это от меня.

— Чушь. У этого парня есть сила так же, как у меня есть хвост.

— Ошибаешься, Амари. Спроси Предков. Спроси кости. Нет другого объяснения. Дело в Итане. Равенвуд под защитой. Темный маг никогда бы не преодолел эту защиту, никогда без более могущественной помощи.

— Ты сошел с ума. Нет у него никакой силы. Я вырастила этого ребенка. Ты, что, думаешь, я не знаю его?!

— Ты ошибаешься. Ты очень близка к нему, это затуманивает твое видение. И сейчас слишком многое поставлено на карту, чтобы ошибаться. У нас у обоих есть наши таланты . Я говорю тебе, есть в этом мальчике что-то, о чем мы с тобой даже не догадываемся.

— Я спрошу у Предков. Если есть что-то, что я должна знать, они сообщат мне это. Не забывай, Мельхиседек, нам приходится бороться и с живыми, и с мертвыми, и это совсем не просто, — она опять начала рыться в своей сумке и выудила оттуда нить, на вид не очень чистую, на которую был нанизан ряд крохотных бусин. — Могильные Кости. Возьми это. Предки хотят, чтобы это было у нее. Защищает дух от духа, мертвого от мертвого. Нам смертным он без толку. Отдай их своей племяннице, Мэйкон. Ей не повредит, а Темного мага удержит на расстоянии.

Мэйкон осторожно, двумя пальцами, взял нить и сложил ее в свой носовой платок, как будто упаковал противного червяка:

— Я обязан.

Амма кашлянула.

— Пожалуйста, скажи им, я им обязан. Очень, — он взглянул на луну так, как обычные люди сверяются с часами на руке, потом повернулся и исчез. Растворился в болотном тумане, будто его ветром развеяло.