Кэми Гарсия - Прекрасные создания

Вы пытаетесь исправить неправильное . Я услышал голос в своей голове, и Лене он не принадлежал.

Я повернулся к Лене. Она была бледна. Рис и тетя Дель смотрели на то, чем сейчас являлась Женевьева. Они тоже ее слышали. Я посмотрел в ее мерцающие золотые глаза, а она все так же то таяла, то обретала плотность. Похоже, она понимала, зачем мы здесь.

Возьмите ее.

Я, колеблясь, смотрел на Женевьеву. Она закрыла глаза и едва заметно кивнула.

— Она хочет, чтобы мы взяли Книгу, — сказала Лена, и я догадался, что все еще не сошел с ума.

— Откуда нам знать, что мы можем доверять ей? Ведь, в конце концов, она была Темным магом, с такими же золотыми глазами, как у Ридли.

Лена обернулась ко мне, глаза горели азартом:

— Ниоткуда.

Осталось делать только одно.

Копать.

Книга выглядела точно так, как в видении, — потрескавшаяся черная кожа, на обложке выдавлен полумесяц. Она пахла отчаянием и казалась очень тяжелой, не физически, а психологически. Это была Темная книга. Я понял с самой первой секунды, как взял ее в руки, даже до первого с ней соприкосновения. Казалось, что книга ворует часть моего дыхания каждый раз, когда я вдыхаю воздух.

Я вытянул руку из ямы, держа книгу над головой. Лена забрала ее, и я вылез наружу. Я хотел как можно быстрее выбраться оттуда, для меня не осталось незамеченным, что все это время я стоял на гробу Женевьевы.

Тетя Дель вздохнула:

— Надо же. Никогда не думала, что увижу ее. Книгу Лун. Будь осторожен. Эта книга стара как время, может даже старше. Мэйкон ни за что мне не поверит…

— А он никогда и не узнает, — Лена нежно стряхивала с книги грязь.

— А вот теперь, ты действительно свихнулась. Если ты думаешь, что мы не расскажем дяде Мэйкону… — Рис скрестила руки на груди, как рассерженная нянька.

Лена подняла Книгу повыше, поднеся ее прямиком к лицу Рис:

— О чем? — Лена смотрела Рис в глаза так же, как сама Рис вглядывалась в лицо Ридли на Днях Сбора, напряженно, целенаправленно. У Рис на лице отразилась растерянность, даже смятение. Она смотрела на Книгу, но будто не видела ее.

— Так о чем расскажешь, Рис?

Рис медленно закрыла глаза, словно хотела забыть плохой сон. Она открыла было рот, но ничего не сказав, закрыла его снова. Легкая улыбка тронула Ленины губы, когда она медленно повернулась к своей тете:

— Тетя Дель?

Тетя Дель тоже выглядела растерянной, почти так же, как она выглядела всегда, но все же немного по-другому, и она тоже не ответила Лене.

Лена легко обернулась и кинула книгу в мою сумку. Когда она это сделала, я увидел зеленые вспышки в ее глазах, и движения ее волос в лунном свете, они скручивались и раскручивались в магическом ветре. Будто я мог видеть саму магию, окружившую ее в темноте. Я не понимал, что происходило, но они трое были поглощены темнотой в какой-то бессловесной беседе, которую я не слышал и не понимал.

А потом все кончилось, и лунный свет вновь стал лунным светом, а ночь — ночью. Я заглянул за плечо Рис на надгробие Женевьевы, ее как будто никогда там и не было.

Рис покачнулась, и ее лицо вновь обрело привычное самодовольное выражение:

— Если ты думаешь, что мы не расскажем дяде Мэйкону, что ты просто так притащила нас на кладбище из-за какого-то школьного проекта, который даже и не собираешься доделывать… — о чем она вообще говорит? Но Рис была абсолютно серьезна. Она помнила обо всем произошедшем не более, чем я понимал, что происходило.

Что ты сделала?

Мы с дядей Мэйконом практиковались.

Лена закрыла мой рюкзак с книгой внутри:

— Я знаю. Прости. Просто это место такое жуткое ночью. Пойдемте отсюда.

Рис направилась к Равенвуду, ведя за собой тетю Дель:

— Ты еще такой ребенок.

Лена подмигнула мне.

В чем практиковались? В контроле над разумом?

Разные мелочи. Телепортация гальки. Иллюзорный интерьер. Изменение времени, но это было трудно.

А это было просто?

Я трансформировала Книгу в их умах. Ты бы сказал, что я ее просто стерла. Они никогда не вспомнят о ней, потому что в их реальности это никогда не происходило.

Я знал, что нам нужна Книга. Я знал, почему Лена так поступила. Но отчего-то мне казалось, что она перешла какую-то границу, и теперь я не знал, где мы с ней находимся, или сможет ли она вновь вернуться через эту границу туда, где стоял я, где она была раньше.

Рис и тетя Дель уже вернулись в сад. Не надо быть Сивиллой, чтобы угадать, что Рис мечтала убраться к чертям собачьим из этого места. Лена пошла за ними, но меня что-то остановило.

Ли, подожди.

Я вернулся к яме, сунул руку в карман и, развернув носовой платок со знакомыми инициалами, вытащил медальон за цепочку. Ничего. Никаких видений, и что-то мне подсказывало, что больше их не будет. Медальон привел нас сюда, он показал нам то, что мы должны были увидеть.

Я вытянул медальон над могилой. Мне казалось, что только так и должно быть; честный обмен. Я уже собрался его бросить, как вновь услышал голос Женевьевы, нежнее на этот раз.

Нет. Это принадлежит не мне.

Я вновь взглянул на надгробие. Женевьева снова была там, уже едва видимым образом, легко раздуваемым ветром в ничто. Теперь она не выглядела так устрашающе. Она выглядела сломленной. Именно так, как ты будешь выглядеть, если потеряешь единственного на свете человека, которого ты любил. Я понял.

(переводчик: Ирина Ийка Маликова)

Когда угроза будущих крупных неприятностей уже больше не угроза, и неприятности стали реальностью, то остается только один вариант — лезть в эти проблемы с головою. Если подумать, то, когда ты настолько погряз в своих бедах, что видишь их центр, их сосредоточие, у тебя есть шанс пройти их насквозь и выбраться наружу. Это был классический стиль рассуждений Линка, но мне в этом уже виделась некая гениальность. Наверно, это не так легко понять со стороны, пока сам не встрянешь по уши.

На следующий день мы с Леной как раз подошли к этой стадии. Мы встряли по уши. Для начала одним из карандашей Аммы мы подделали записку, потом мы решили прогулять школу, чтобы прочитать украденную книгу, которую читать нам запрещено, и напоследок я наврал про супер-важный проект, над которым мы вместе работаем. Я был уверен, что Амма раскусит мою ложь через две секунды после того, как я произнес «супер-важный», но Амма была занята телефонным разговором с тетей Кэролайн, обсуждая «состояние» моего отца. Меня мучила совесть из-за вранья, не говоря уже о подделке, воровстве и стирании воспоминаний, но у нас действительно не было времени на школу. Нам и так уже многое предстояло изучить.

Потому что у нас была Книга Лун. Она была настоящей. Я мог держать ее в руках…