Элли Маккей - Горец в её постели

Макдугалл она или нет, но у нее и в правду великолепные волосы.

Прекрасная, блестящая путаница золотисто-рыжих струй, способная околдовать чувствительного наблюдателя, пламенем растеклась по подушке. И на один волнующе-безумный миг он даже задумался, будет ли это великолепие таким же шелковистым на ощупь, как и на вид. И каково ощутить, как эта роскошь скользит по обнаженной груди или неким другим чувствительным местам.

Не то чтобы его интересовало что-то подобное.

Должно быть, прошедшие столетия размягчили его мозги, если такое пришло ему на ум. Но когда она снова пошевелилась, слегка сдвинувшись и привлекая внимание к зрелым формам своего тела, его охватили еще более нескромные мысли.

Правда, он не был в состоянии справиться с этим потому, что она перевернулась на спину, вытянулась и закинула руки за голову, лежа в такой соблазнительной позе и, безусловно замышляя использовать в своих интересах века его мучительного воздержания.

Чувствуя, что окончательно запутался, Алекс скорчился. Его раздражение выросло еще больше, когда покрывало соскользнуло, открывая пару холмов самых совершенных грудей прекрасного кремового цвета, виденных им когда-либо. Пышные и соблазнительные, они были увенчаны темно-розовыми сосками, сморщившимися под его взглядом.

А эта распутница все еще не прекращала жульничать!

Как будто она знала, что у нее есть невольные зрители. Ее правая стопа медленно поползла по левой ноге, согнутое колено приподняло покрывало как раз настолько, чтобы показать ту часть, на которую не сможет не смотреть ни один мужчина с красной кровью.

И возмущенный или нет, Алекс наклонился вперед, так близко, как мог.

Достаточно близко, чтобы отчетливо увидеть, что ее тайны совсем не были защищены от взгляда благопристойным бельем. Сжав челюсть, чтобы не опозорить себя стоном, он уставился на треугольник густых, золотисто-рыжих завитков.

Он смотрел, используя каждый клочок силы воли, чтобы остаться… сдержанным .

Или, по крайней мере, не взбеситься так, чтобы забыть о своей цели.

Слава Господу, вскоре она опустила колено, а вместе с ним и покрывало. Так что его внимание вновь вернулось к ее грудям. Он с удивлением увидел, что они все еще обнажены, а соски топорщатся и сморщены.

Жар охватил его, он пытался не обращать внимания на напряжение в наиболее важных частях своего тела, и задушить мысли о том, на что это будет похоже, если он сожмет зубами эти пики, будет сосать их до тех пор, пока она не выгнет спину и закричит от потребности более сильного, более интимного действа.

Сотрясаясь от удовольствия, он не думал о деле.

Но, конечно, он не увлекся Макдугаллом!

Его хмурый взгляд совсем потемнел в тот момент, когда он треснул себя по лбу тыльной стороной ладони. Даже если эта распутница думала соблазнить или шокировать его своим развратным представлением, ей ни за что на свете не удастся поймать его с потным лбом.

– А я бы не сидел, нахмурившись, видя перед собой такое искушение, – донесся из тени низкий голос.

– И что ты здесь делаешь? – Алекс огляделся вокруг. Шок от несвоевременного появления друга заставил его сердце сбиться с ритма. – У тебя что, нет лучшего занятия, чем шпионить за мной, ты, проклятый мошенник?

– Лучшего занятия? – Хардвик де Стадли Сигрэйв расслабленно прислонился к дверному косяку с веселой миной на аристократическом лице. – Нет, мой друг, не могу сказать, что где-либо еще найду такое.

– Понятно, – Алекс откинулся назад, совсем не в восторге от этого.

Он должен был бы знать, что этот распутный мерзавец обязательно появится. Собратья по оружию и друзья в жизни, они и теперь продолжали свою дружбу из-за странного поворота судьбы. Как и Алекс, Хардвик пал жертвой очарования.

Или проклятия, в зависимости от того, как на это посмотреть.

Отъявленный потаскун, Хардвик был связан по рукам и ногам заклинанием странствующего менестреля, по воле которого проводил вечность, ублажая женщин, однако никогда больше не мог достигнуть собственного удовлетворения.

Он проявил пренебрежительное равнодушие, отказав в ночном пристанище странствующему барду, и тот обрек его удовлетворять женщину, каждую ночь новую, и так на протяжении всей вечности.

Губы Алекса дернулись, и его досада пошла на убыль. Он, по крайней мере, должен только охранять свою кровать, держа ее подальше от Макдугаллов. Даже от Макдугаллов, которые будили в нем ненужные желания и затрагивали самые глубинные чувства. Все это нельзя сравнивать с тем, что вынужден был выносить его друг.

– Это что, последний из Макдугаллов? – Хардвик сменил тему, бросив взгляд на кровать.

– Кажется, что так, – осторожно подтвердил Алекс, пытаясь не дать ему внимательнее приглядеться, чтобы не подтолкнуть к наглядной демонстрации Хардвикова проклятия. – И на земле никогда не было более колючей женщины.

– В самом деле? – В глазах Хардвика вспыхнул интерес. – Может быть, я смягчу ее нрав для тебя? Эта задача могла бы доставить мне удовольствие.

– Без сомнения, – Алекс нахмурился, выражение его лица помрачнело еще больше, когда он проследил за взглядом друга.

Святые праведники, он забыл о выставленных напоказ грудях этой распутницы!

Роскошный пир для мужских глаз, ее груди поднимались и опускались в ритме дыхания, маня своими соблазнительными окружностями.

– Оставь ее, Сигрэйв. Она не заслуживает подобного внимания.

– Ах, но ее красота просто умоляет, чтобы…

– Не обращай внимания! – Алекс вскочил и кончиком меча быстро вернул покрывало на место.

Но Хардвик уже взорвался от громкого хриплого смеха.

– Так вот что это значит, – даже не пытаясь сдержаться, выкрикнул он.

Алекс не стал глотать наживку и вернулся в кресло.

– Это ничего не значит, – ответил он и снова бросил лезвие меча на колени. – Будь я проклят за заботу, просто я хотел защитить тебя потому, что сильно подозреваю…

– Защитить меня? – у Хардвика отвисла челюсть. – С какой радости?

– Я сильно подозреваю, что она не от мира сего, – закончил Алекс с огнем во взгляде.

И по правде говоря, он был в этом уверен.

Но его друг только усмехнулся и сложил на груди руки.

– Твое кислое лицо меня не обманет.

– Как бы то ни было, – сказал Алекс, снова взглянув на спящую девицу, – будет умнее, если на сей раз ты подумаешь головой, а не своим…

– Моим членом? – засмеялся Хардвик. – Если мое жалкое, проклятое состояние доставляет неудобства, тогда я покину тебя и поищу удовольствие в другом месте. Но прежде, чем я уйду, ответь на один вопрос: почему ты прикрыл груди этой девушки?

Глаза Алекса вспыхнули жарким блеском, но рыцарь уже исчез, растаяв в воздухе прежде, чем раздражение Алекса могло опалить его. Остался только смех Хардвика, эхом отражаясь в темноте до тех пор, пока последний смешок не исчез в тишине, и Алекс снова остался один.