Райчел Мид - Тени суккуба

Лицо моей матери изменилось, но ее добрые глаза были все еще такими же, когда она давала мне указания, как пройти, что я и так знала. Моя сестра бросила взгляд, мгновение понаблюдав, а затем вернулась к своей работе. Ни одна меня не признала. Также, как с отцом, я была просто короткой заминкой в их дне.

Я знала, что так случиться. Это было то, за что я продала свою душу. Мой контракт с Адом стер все воспоминания обо мне у всех, кто когда-либо знал меня. Онейриды показали мне ложь о дне моей свадьбы. Я была девственницей, верной Кириакосу. Но через пару лет, слабость поразила меня. Я предала его, и это опустошило его больше, чем кто-либо мог бы себе представить. Он хотел убить себя из-за душевной боли и только моя сделка спасла его. Это было правдой.

Тем не менее… какая-то часть меня думала, что возможно, только возможно, кто-то мог бы вспомнить меня. Просто слабая искра узнавания.

Кириакос, возможно, и работал с моим отцом, следя за его флотом, но что-то подсказывало мне, что он занимался административными вопросами, а не ручным трудом. Моя догадка оказалась верной. Прежде, чем я стала суккубом, у нас с Кикиакосом был свой собственный дом. Он, должно быть, вернулся в дом своей семьи после того, как Ад стер его воспоминания.

Я готовилась встретить хозяйку дома, женщину Кириакоса, он несомненно должен был жениться. Но когда он вышел, чтобы посмотреть, кто к нему пришел, я нашла его одного. Увидев его у меня замерло сердце. Он также был тронут возрастом, но все еще был достаточно молод, чтобы морщин было немного. Сосем чуть-чуть его волосы украшала седина, и, как и у моей матери, его глаза остались все такими же. Темными и прекрасными, и полными добра.

— Чем я могу Вам помочь? — дружелюбно спросил он, с любопытством в голосе.

На мгновение, я потеряла дар речи. Я была пьяна от возможности видеть его, переполнена смесью любви и боли. Я так сильно этого хотела, остаться с ним, чтобы я никогда не совершала подобных грехов. Я так хотела не носить это юное лицо. Я должна была стареть вместе с ним. В то время моя способность к зачатию детей казалась поверхностной, но возможно у нас в конечном счете была бы семья.

Точно так же как и с остальными, я утверждала, что нуждаюсь в указаниях, пробормотав первое попавшееся место, которое пришло мне в голову. Он подробно описал дорогу, хотя я и так это знала.

— Хотите, я Вас туда провожу? Это — безопасный район… но никогда не знаешь наверняка.

Я улыбнулась, но не чувствовала радости. Все тот же Кириакос. Бесконечно добр к другим, даже к незнакомцам.

— Я буду в порядке. Не хочу отвлекать Вас от работы.

Я колебалась.

— Мы встречались… несколько лет назад.

— Действительно?

Он изучал меня, очевидно вспоминая. Но все же его глаза оставались чистыми. Никаких следов узнавания. Я была незнакомкой. Я никогда не существовала для него. Я задавалась вопросом, будет ли он помнить меня, когда я уеду отсюда.

Он покачал головой, искренне извиняясь:

— Мне жаль. Я не помню этого…

Он ждал моего имени.

— Лета.

Слово жгло мои губы. Как и эта форма, имя было мертвым для меня. Только Ад постоянно использовал его.

— Извини, — снова сказал он.

— Все нормально. Может быть я ошибаюсь. Я думала… Я думала ты музыкант. — Когда мы поженились, он работал на своего отца, но надеялся, что будет заниматься музыкой постоянно.

Кириакос усмехнулся: — Только как хобби. Большую часть времени я горблюсь над цифрами.

Потеря его амбиций, расстроила меня так же, как и отсутствие его памяти. — Ну… твоя жена должно быть рада, что ты дома.

— Боюсь, я не женат.

Он все еще улыбался.

— Моя сестра содержит дом для меня, когда она поблизости.

— Не женат? — недоверчиво спросила я. — Но почему? В твоем возрасте… — Я покраснела, понимая как это грубо прозвучало. — Извини.

Он не обиделся.

— В твоем возрасте, все девушки думают о браке, да? У такой красавицы как ты, наверняка дюжина поклонников.

Типично. В те времена, когда я была смертной, не многие нашли бы меня симпатичной; он же всегда считал меня красивой.

— Я просто не встретил подходящую женщину. Я лучше буду один, чем проведу всю свою жизнь с не тем человеком.

Задумчивый, печальный взгляд заполнил его черты, а затем он покачал головой и рассмеялся. Это был смущенный смех.

— В любом случае, ты вряд ли хочешь слушать лепет какого-то старика о романтической ерунде. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я показал тебе дорогу?

— Нет, нет… думаю я знаю какой дорогой пойти. Спасибо. Я уже повернулась чтобы уйти, но остановилась: — Кириакос… ты… ты счастлив?

Этот вопрос от человека почти вдвое моложе него самого, удивил его. А я была удивлена, что он ответил: — Счастлив ли? Ну… в общем-то да. У меня хорошая жизнь. Лучше чем у многих. На самом деле очень даже хорошая. Иногда я думаю…

У меня перехватило дыхание. — Думаешь, что?

— Ничего. — сказал он, одаривая меня своей хорошей улыбкой. — Ерунда. Да, Лета. Я счастлив. Почему тебя это интересует?

— Просто глупости, — пробормотала я. — А ты уверен, что не помнишь меня?

Я получила свой ответ прежде чем сказала это. Нет. Эти глаза никогда до этого не смотрели на меня. Я была просто странной, проходящей мимо девушкой. Никем.

— Мне очень жаль, я не помню, — он подмигнул, — Но я буду помнить тебя.

Так или иначе, я сомневалась в этом. Оставляя его, я чувствовала как разрывается мое сердце. Действительно, мое сердце постоянно разбивалось. Можно подумать, что это может случиться только один раз. Это было то, чего я хотела. На что я поставила свою вечность. Кириакос был счастлив. Я спасла его и должна быть счастлива в ответ. Тем не менее, я чувствовала себя несчастнее, чем когда я стала суккубом. В тот момент я решила, что больше никогда не буду использовать форму Леты и ее имя. Я также хотела стереть ее из своей памяти…

— С тобой так просто, — прошипел онейрид.

Я решила, что это был Второй. Я вернулась в коробку.

— Нам даже не нужны ворота из слоновой кости.

Я была так поражена воспоминаниями о Кириакосе, правдой о том, что в действительности значит быть стертым из чьей-то жизни, что была склона согласиться со Вторым. Затем во мне зародился крошечный проблеск надежды. Я внимательно рассмотрела обоих онейридов.

— Что было в другом сне? — спросила я. — Перед этим о моем муже? Почему вы не позволили ему закончиться?

— Это был конец, — сказал Первый. Его голубые-голубые глаза были такими же, ничего не показывающими.

— Не конец, — доказывала я. — Вы его порезали. Но получилось не так как вы планировали, так ведь? Мои друзья узнали что-то от Данте, что-то такое, что вы не хотели чтобы они узнали.

— Они ничего не нашли, ответил второй. — Это была ложь. Мы дали тебе ложную надежду, надежду, которая разлетится в прах, когда ты будешь тратить свою вечность здесь.