Кристиана Берестова - Магистр Тайной Печати

— Когда, ты успел поучаствовать в этих боях? — с восхищением спросил я.

Курт задумчиво посмотрел сквозь меня, и я понял, он не хотел об этом сейчас говорить.

— Довелось однажды, — тихо ответил он.

— Первая номинация — кулачные бои! — удваиваясь акустическим эхом, прозвучал голос рефери. — Двое бьются до первого нокаута. Учитывая, что вы все здесь бессмертные и регенерация у вас нечеловеческая, к нокауту приравнивается неспособность встать в течение пяти секунд.

Два Геркулесоподобных ассистента Громобора, выкатили на ринг барабан для жеребьевки и вынесли приборы для тестирования оружия и детектор для выявления линз.

— Сейчас я зачитаю список заявленных участников. Тот, кто желает взять самоотвод, говорит об этом сразу, после того, как я назову его имя. Названный мною участник встает и говорит: "да" или "нет". После подтверждения участников по списку, состоится жеребьевка.

— Может ну его на фиг? Не будем сегодня драться? — улыбнулся я, обращаясь к Курту. Барон де Лингстрем все тем же невидящим взглядом посмотрел сквозь меня и отверг мое предложение.

— Вы обязаны, Крис, да и я тоже.

Я подозрительно посмотрел на него, желая знать причину этого его невидящего взгляда. Что за мысли в этот момент так занимали его, что забывшись, он обратился ко мне на "вы"?

Прозвучали имена всех участников. Мы с бароном, разумеется, ответили "да" и нас утвердили для жеребьевки. Со зловещим лязгом закрылись замки на воротах, отрезая путь к отступлению.

Закрутился барабан, и на ринг вышла первая пара. Громоборец подходил к ним по очереди, вдыхая запах их тел, и ощупывая синим лучом прибора их глаза. Теперь, я смог увидеть, как выглядят со стороны олимпийские игры древности, когда спортсмены состязались без одежды.

Удар гонга, крик рефери о начале боя и, что называется: mortal combat!!! Музыка сопровождающая бои была соответствующей. Двое бессмертных принялись месить друг друга всесокрушающими мощными ударами. Боевики всех спецотрядов мира, сошли бы с ума от зависти, наблюдая за техникой, отточенной веками и дополненной неслыханной для людей, силой и скоростью. Да, зрелище впечатляло.

Поначалу силы воинов были равны, потом тот, что оказался выносливее, начал одерживать верх над противником. Он измотал его серией ударов, под которыми невозможно было устоять, и выбил его в тот самый пятисекундный нокаут, необходимый для полной победы.

После первой пары, на ринг вышла вторая, потом третья и я почти расслабился, как вдруг рефери провозгласил мое имя…

Моим противником стал Валенсиан Александр Стоцкий. Превер услышал мои молитвы, но он дал фавориту принца шанс выжить. Драться с ним на ножах или мечах, стало бы истинным удовольствием для меня. Но видно Превер еще не желал его смерти, и не дал мне в полной мере выместить на нем мою ярость за то, что он сотворил с Вайолет. Я был благодарен судьбе хотя бы за этот шанс: просто, по-мужски, набить негодяю слащавую морду.

Уже зная процедуру, я вышел на ринг и вручил рефери футляр с ножами.

— Я буду участвовать во всех номинациях. Это мое оружие и я готов представить его на проверку.

Рефери склонил голову, торжественно принимая футляр.

— Вот уже четыре века в этих боях не участвовал ни один маршал Легиона. Я желал бы иметь честь вернуть вам футляр.

Я понял его, этой фразой он хотел выразить свою надежду на то, что я дойду до третей номинации в состоянии пригодном для продолжения боя. Напрасно он тревожился. Меня переполнял гнев, и я был настроен ни в коем случае не допустить надо мной победы Стоцкого. Любой ценой.

Валенсиан вышел на ринг в сопровождении пажа. Он приветственно кивнул мне, сделал знак обслуге и тот час за моей спиной возник еще один паж. Громоборец приблизился, поднимая руку с прибором. Яркая вспышка прошила мои глаза; глубокий вдох поверка на допинг, легкий кивок — все в порядке. Валенсиан прошел ту же процедуру. Рефери вытянул между нами руку, ребром ладони вниз, давая нам сигнал приготовиться. Мы синхронно скинули халаты на руки пажам, обнажая тела и вставая лицом, друг к другу.

У Стоцкого оказалось красивое, татуированное тело, замысловатая готическая вязь оплетала его руки и плечи. Четкие черные контуры выдавали работу профессионала, никакой размытой синевы свойственной кустарным любительским "портакам", высокохудожественное произведение искусства, настоящий татуировочный боди-арт. Охватывая лопатки, рисунок спускался вдоль позвоночника и заканчивался на ягодицах.

Я понимал Фиалку, Валенсиан был невероятно красив своей утонченной готической красотой. Был бы я девчонкой, наверняка влюбился бы в это воплощение сверх-красоты. Хотя, подумалось мне не без иронии, история знает примеры, когда кое-кому не понадобилось быть девчонкой для того, чтобы влюбиться в это совершенство.

У меня тоже были татуировки: защитная оплетка на левом предплечье с заклятиями на древне-скандинавском, и рунический орнамент слева на груди, закрывающий область сердца. Но вовсе не татуировки привлекли всеобщее внимание к моему телу. Шрамы! Свежие розовые рубцы от перьев-стрел гарпий…

Я быстрым взглядом скользнул по трибуне, где расположились верховные демоны. На их лицах отображались различные эмоции: недоумение на лице Михаэля, как бы задающего мысленный вопрос где меня угораздило пострадать от гарпий; понимающий и одобряющий взгляд Самаэля, готового принять меня даже с Тайной Печатью на архиве; на харизматичном лице Габриэля отражалось уважение и сострадание к моим боевым отметинам.

Верховные демоны не были идиотами, и прекрасно понимали, где я мог получить подобные раны. Наверняка у них появился повод поразмыслить: зачем я полез в Башню Правосудия, нарываясь на ее бессменных стражей. Я отдал должное Михаэлю за то, что он не полез в мой мозг, подслушивать мои мысли и искать на этот вопрос ответ, понимая, что отвлекать от поединка меня не стоит.

Обнажившись, я показал всем, что гарпии атаковали маршала Легиона, и наверняка многих занимал вопрос: при каких обстоятельствах это случилась, равно, как и уважение, что я все-таки остался жив после схватка с античными стражами.

Валенсиан был собран. Он не улыбался, но всем видом показывал свое расположение ко мне. Я же был настроен его побить. Побить жестоко. Память услужливо нарисовала мне полные слез фиалковые глаза Вайолет, ее прекрасное, с такой тщательностью подобранное для этого вечера платье, залитое ее кровью. У меня снова зачесались костяшки…

Это было не мудро и стратегически не верно, — сводить счеты с противником во время боев. В битве голова должна быть светлой, а сердце холодным, иначе глупых ошибок не избежать, но другой возможности выместить свой гнев на фаворита принца, у меня могло не быть…