Карен Монинг - Лихорадка теней

— Она никогда не оставляет в живых людей, — сказал наотрез Бэрронс.

— Она оставила Фиону живой, — напомнила я.

— Она ела Невидимых. Так что она не в счет.

— Исла смогла вырвать ее из своего тела, — сказал Питер. — Мы знаем, что только она одна, была всегда в состоянии сопротивляться до самого конца, пока та не выпрыгнула из нее, когда она была еще жива и завладела другим, более благодушным носителем.

Бэрронс не выглядел и отдаленно убежденным: — Но не раньше, чем она заставила тебя вырезать весь Хевен.

— Я никогда не говорила, что это было легко, — Грустно сказала Исла, ее глаза потемнели от горестных воспоминаний. — Я презираю то, что она заставила меня сделать. Мне приходится жить с этим каждый день.

— Но она преследует меня, — протестовала я.

— Считывала весь наш род, разыскивая меня, — ответила Исла.

— Но это я выдающаяся личность, — тупо сказала я. Или нет? Я так устала от незнания своего места во всем этом.

Была ли я той, которая обречет мир? Была ли я Возлюбленной? Была ли я Темным Королем? Была ли я вообще человеком? Была ли я той личностью, что предположительно должна захоронить Книгу?

Ответ был «нет» на все вышесказанное. Я была просто Мак Лейн, неуклюжая, мешающаяся у всех под ногами, принимающая глупые решения.

— Да, милая, — сказала Исла. — Но это не твоя битва.

— Твоя битва будет в другой день, — сказал Питер. — Это только одно из многочисленных сражений, когда мы будем призваны биться. Впереди нас ожидают темные времена. Даже с пойманной Книгой, все еще остается проблема со стенами между мирами. Они не могут быть восстановлены без Песни Созидания. Это не наша работа, — он улыбнулся. — У твоих братьев тоже есть свои таланты. Они не могут дождаться встречи с тобой.

— Ах, МакКайла мы снова станем семьей! — сказала Исла и снова начала плакать. — Это все, что я когда-либо хотела.

Я посмотрела на Бэрронса. У него было мрачное выражение лица. Я взглянула обратно на Питера и Ислу. Это все, что я сама когда-либо хотела. Я не была Королем. Я родилась. Я была человеком с семьей. У меня не укладывалось все это в голове. Но мое сердце уже делало попытку.

Семейное воссоединение подождет, Бэрронс, так же как и я не любил изменений правил в игре.

Мы угробили месяцы, готовясь к этому моменту и тут на тебе — накануне сражения появляются мои биологические родители и сообщают, что в нас больше нет необходимости. Что сами будут бороться в этой битве и покончат со злом.

Это напрягало.

— Вы можете отследить ее? — Потребовал Бэрронс.

Ответил Питер: — Исла может. Но точно также отследить ее может и Книга — именно поэтому ей было слишком опасно находиться здесь в Дублине, пока мы не удостоверились, что у МакКайлы есть амулет.

— Как Вы узнали, что он у меня? — спросила я.

— Твоя мать сказала, что почувствовала, как ты соединилась с ним сегодня вечером. И мы тут же приехали.

— Я думаю, что чувствовала, как ты уже соединялась с ним однажды, в начале октября прошлого года, — сказала Исла. — Но это чувство внезапно исчезло, почти также, как и пришло.

Я моргнула: — Я действительно касалась его в прошлом октябре. Но как Вы узнали?

— Понятия не имею, — просто ответила она. — Я почувствовала, как соединились две огромные силы. И эти оба раза я чувствовала тебя, МакКайла. Я чувствовала свою дочь! — Ее лицо осунулось. — Однажды, я так же почувствовала Алину, — она отвела взгляд и долго смотрела на холодный камин, затем вздрогнула. — Она умирала. Пожалуйста, могу я попросить разжечь огонь?

— Конечно, — тут же отозвался Питер. Он поднялся и направился к камину, но его остановил Бэрронс.

Он посмотрел на Питера. Возможно, вы попытаетесь захватить эту женщину, говорили его глаза, но не обольщайтесь, и она, и этот чертов камин — мои.

После затянувшегося момента, Питер пожал плечами и вернулся к дивану.

— На этом мы отправляемся спать, — сказал Бэрронс. — Пора отдохнуть. Свяжемся завтра.

Питер фыркнул. — Мы никуда не уйдем, Бэрронс. По любому это должно закончиться здесь, сегодня ночью. У нас нет времени, чтобы растрачивать его попусту.

Я не могла отвести глаз от Ислы. Что-то было в ее лице. Смотря на нее, я почему-то вспомнила о Ровене. Думаю потому что она преследовала нас слишком долгое время. — Почему все должно закончиться сегодня ночью?

Исла странно на меня посмотрела. — МакКайла, разве ты не чувствуешь это?

— Чувствую чт… — я осеклась. Я не пыталась это чувствовать. Я сдерживала мою силу ши-видящей так долго, что это вошло в привычку. — О Боже, Синсар Дабх движется прямо на нас, — я открыла все свои чувства так широко, как только могла, — Она… другая. — Я посмотрела на Ислу, которая кивнула. — Она более сильная. Как будто она вся накачанная и готовая. Как будто она только этого и ждала. — Мои глаза расширились: — Она снова у террориста-смертника, и она собирается взорвать нас всех к чертовой бабушке, если мы не остановим ее!

— Она знает, что я здесь, — сказала Исла. Ее лицо побледнело, но глаза сузились знакомой решимостью. Я видела это выражение и в своем лице. — Все в порядке, — сказала она, натянуто улыбнувшись, — Я тоже готова. Она, могла украсть моих детей и разлучить мою семью двадцать три года назад, но сегодня ночью мы вместе заключим ее обратно.

Питер и Исла, извинившись, ненадолго оставили нас, чтобы переговорить, в тихих и быстрых интонациях.

Я сидела на диване рядом с Бэрронсом, и наблюдала за ними. Это было так нереально. Я чувствовала, как будто шагнула через Зеркало, в какую-то альтернативную реальность, что-то типа счастливое-когда-то-совсем-скоро. Это было именно то, чего я хотела: семья, дом, никакой ответственности за спасение дня.

Тогда, почему я чувствовала себя крайне опустошенной и взвинченной?

Там в ночи я могла чувствовать приближение Книги. Она замедлила ход и по каким-то причинам, приостановилась. Я задалась вопросом, а что если она меняет «колеса». Может она нашла что-то получше.

Несмотря на свои ощущения и мою любовь к Джеку и Рейни, смотреть на моих биологических родителей было для меня, как-то странно. Знание того, что они не хотели меня отдавать, ослабило тугой узел во мне, о котором даже не подозревала. Я думаю, что какая-то часть меня, всегда чувствовала себя, дьяволом, вселившимся в ребенка, которого все боятся, но изгнали только потому, что, никто не хотел убивать дитя. Но все эти годы мои настоящие родители существовали, скучая по Алине и мне, горюя по нам. Они ненавидели необходимость отдать нас и сделали это только из соображений нашей безопасности. Мы были связаны незримой нитью — мать-дочь. Мы собирались стать настоящей семьей. У меня было много вопросов!

— Я не верю ни одному их чертовому слову, — сказал Бэрронс. — Это все дерьмо собачье.