Карен Монинг - Заклятие Горца

— Почему? — Его глубокий голос резонировал где-то в пределах стекла.

— Поскольку я должна знать, чего ожидать!

— Ничего в этом мире не происходит просто так, женщина.

— О чем ты говоришь? — спросила она гладкую серебристую поверхность. Она разговаривала с зеркалом. Как Алиса в Стране чудес, хотя она не имела ничего общего с ней.

— Это достаточно просто, не правда ли? У меня есть кое-что, в чем нуждаешься ты. У тебя есть что-то, чего хочу я.

Она еще раз уточнила. Ее дыхание, замерло, а сердце начало учащенно стучать. Она увлажнила внезапно пересохшие губы.

— Ч-что?

— Ты нуждаешься в моей защите. Ты нуждаешься в моей поддержке. Я в курсе того, что происходит, и кто приедет по твою душу, и как остановить их.

— И что ты хочешь взамен? — спросила она осторожно.

— Ох, много чего, девушка. Но мы начнем с самого простого — свободы.

Она покачала головой.

— Мм… мм… Не пойдет. Я не уверена насчет первого…

— Ты знаешь все, что тебе положено знать, — отрезал он категорически. — Ты знаешь, что умрешь без меня. Думаешь, сможешь ограничить меня? Я пробыл в этом проклятом зеркале слишком долго, чтобы быть любезным. Это зеркало — единственная тюрьма, которую я перенесу. Я не позволю тебе строить другие ограничения для меня, женщина.

Его акцент стал более заметным, он практически выплевывал заключительные слова. Она сглотнула. Ее рот стал настолько сухим, что она услышала еле слышный хруст хрящей, когда ее кадык поднялся и упал. Она прочистила горло.

Внезапно он снова появился в зеркале, наблюдая за ней; серебро слегка завибрировало вокруг него, словно по волнам пробежала сверкающая алмазная рябь.

Его сексуальный рот изогнулся в высокомерной улыбке. Если он хотел этим убедить ее, с дрожью думала она, то он промахнулся на милю. Это была улыбка полная притягательной мощи и вызывающая жар. Настолько притягательная. Настолько порабощающая.

Тогда ей пришло в голову, что она получила от него пользу той ночью. Она вероятно никогда не освободила бы его, не зависимо от того, принимала бы она его за мечту или нет. Тот ужасный убийца, думала она, не был соперником для этого мужчины. Они даже отдаленно не были в одной и той же лиге. Сломать шею блондину, вероятно, было столь же легко для него, как отмахнуться от мухи. Независимо от того, кем он казался, он был чем-то большим. Он и близко не напоминал обычного человека.

Она возилась с ручкой двери позади нее.

— Освободи меня, — сказал он, настаивая, — скажи слова. Я буду твоим щитом. Я буду стоять между тобой и всеми. Это то, в чем ты нуждаешься, и ты знаешь это. Не будь дурочкой, женщина.

Встряхнув головой, она повернула ручку.

— Это означает — нет? Предпочитаешь умереть? Из-за меня? Только из-за того, кем я являюсь, ты боишься, что я могу сделать с тобой что-то ужасное?

Его горячий пристальный взгляд прошелся по ней, задерживаясь на определенных частях ее тела, весьма красноречиво говоря, что он думает обо всех тех вещах, которые он хотел бы с ней сделать.

И который также заставил ее думать о них в больших подробностях. Она снова стала влажной там. Что же, спрашивается, было не так с ней? Ее яичники, так или иначе, застряли в непрерывном цикле овуляции? Они стреляли постоянно и без разбора — и немного извращенно, вопреки модным тенденциям — с большим энтузиазмом, выбрав худший для нее вариант мужчины?

Дернув, она открыл дверь, и вышла в коридор.

— Я должна подумать, — бормотала она.

— Думай быстрее, Джессика. У тебя мало времени.

— Похоже, каждый одержимый знает мое имя. — С жестким, немного угрюмым видом, она хлопнула дверью так сильно, что косяки задрожали.

— Следующий, кого он пошлет за тобой, может прибыть в любой момент, — послышался его глубокий голос через дверь, — и он будет более искусным, чем последний. Возможно, это будет женщина. Скажи мне, девушка, ты будешь ожидать прибытия смерти?

Джесси в сердцах пнула дверь.

— Не рискуй. Ты нуждаешься во мне.

Она негромко ругнулась в направлении двери, хотя он не должен был услышать это, но он услышал. И это заставило его громко рассмеяться и сказать:

— Это не так, женщина, и, поверь, большинство мужчин — засранцы.

Она закатила глаза и на этот раз потрудилась запереть дверь.

Машинально, она отцепила остальную часть полицейской ленты, смотала ее в клубок и положила в карман.

Возможно, удача улыбнется ей, и кто-нибудь украдет эту проклятую вещь и избавит ее от головной боли.

ВАРИАНТЫ:

1. Пойти в полицию. Рассказать все и попросить защиту.

2. Связаться с компанией, отвечающей за поставку, отправить зеркало назад и надеяться, что на этом все закончится.

3. Сбежать из страны.

4. Сдаться в психушку и желательно с карцерами и дополнительной охраной, они более безопасны, чем обычные больницы.

Джесси допила свой кофе, отодвинула кружку, и вздохнула, смущенная своим патетическим небольшим списком.

Она все еще чувствовала себя возбужденной, но составление списка вариантов немного успокоило ее и заставило реально оценить эту полностью ирреальную ситуацию.

Вариант номер четыре был неприемлем: это выглядело как бросок судьбы на ветер (смахивало на бросок судьбы), когда уже ничего нельзя сказать и сделать, если бы она должна была попасть в автомобильную аварию, она предпочла бы контролировать собственную судьбу и ситуацию в целом.

Первый отсутствовал в принципе. Полиция посмеялась бы над ней, если бы она пробовала рассказать им, что знает, кто убил их Джона Доу: высокий, смуглый, задумчивый и сексуальный бог, который после кратковременной свободы оказался в зеркале, которому уже чуть более тысячи лет, и возможно он безжалостный преступник, который заточен… в паранормальном зеркале для… безопасности мира.

Ага. Ничего себе. Даже она думала, что была чокнутой.

Оставались номера два и три как потенциальные решения. Она представила себя бегущей из страны навсегда — или, по крайней мере, пока она не была бы точно уверена, что о ней забыли — это будет стоить намного больше, чем попытка отправить предмет назад, даже с учетом непомерной цены страхования. Джесси думала, что, возвратив экспонат кому бы то ни было, ее оставят в покое.

В конце концов, что она собиралась делать? Рассказать об этом невозможном экспонате людям для их пользы, как только его отправят? Это означает непосредственно полную дискредитацию и крушение любого шанса на многообещающее будущее в области археологии, которое она могла бы однажды иметь?

Вроде бы.

Конечно, она могла убедить их в этом, кем бы они ни были. Любой, у кого имелась хотя бы половина мозга, был бы в состоянии убедиться в этом во время разговора с ней.