Кресли Коул - В оковах мрака

Ты смеешь мной помыкать? — глаза Никс сверкнули серебром от злости. — Будто я твоя придворная гадалка, или того хуже, ученица у этой гадалки на побегушках? — она понизила голос. — Я в два раза старше тебя, и двое из моих троих родителей — боги.

Ридстром, должно быть, уже понял, что сделал глупость, но не уступал.

— Никс… — настойчиво повторил демон, медленно и предостерегающе.

— Ох, Ридстром, — валькирия застенчиво улыбнулась ему и почесала, как котенка, под подбородком, — у этой сумасшедшей такая каша в голове, что она совсем забыла, куда подевала пиявку! — сообщила она и поднялась, делая вид, что уходит. — Бывай! Ночь коротка, а нам с Реджин нужно успеть ещё кое-кому сегодня надрать задницу.

— Никс, останься. Я уйду. Ты можешь поговорить с Кейдом, — взмолился Ридстром, очевидно, полагая, что Кейду больше повезёт в общении с ней.

Как правило, Кейдеону удавалось ладить с женщинами значительно лучше, чем его брату. За исключением того единственного случая, когда он первый и последний раз говорил со своей суженой. И Ридстром не уставал с удовольствием напоминать ему, какой «идиотский вздор он тогда нёс».

Кейд признавал, что оказался в тот раз не на высоте, но «идиотский вздор»? Чёрта с два!

Ридстром тем временем велел всем отойти к барной стойке, и демоны тут же подчинились. Все, кроме Рока, который, грязно выругавшись, исчез, бросив напоследок лишь:

— Меня опять призывают.

«Твою ж так, и кто теперь меня подвезёт?» — подумал Кейдеон. Ни он, ни Ридстром больше не могли телепортироваться. Они потеряли эту способность после неудачной попытки свергнуть Оморта — тот околдовал обоих, лишив возможности перемещаться в пространстве.

«Я верну Ридстрому его чёртову корону, даже если это, мать его, убьёт меня…»

Когда они остались наедине с валькирией, Никс спросила:

— Ты придёшь на собрание в эти выходные?

Кейдеон кивнул.

— Как там союз, складывается? — поинтересовался демон. Он слышал, что Никс активно прилагала руку ко всем событиями этого Воцарения. А раз Никс принимала в этом столь живое участие, это могло означать лишь одно — у нынешнего Воцарения ожидался аппокалиптический размах. В противном случае Никс Всезнающая предпочла бы заняться любимым занятием валькирий — пройтись по магазинам.

— Пока что на нашей стороне Ликаны, Обуздавшие жажду, Фурии, Духи, благородные эльфы, несметное число демонархий, Дом Ведьм, возможно ЦРУ и даже один колумбийский наркобарон. Нимфы заняли выжидающую позицию и сохраняют нейтралитет.

Реджин открыла, было, рот, но Никс оборвала её, не дав произнести и слова:

— С ним было проще всего, Реджи.

Лучезарная валькирия пожала плечами и снова принялась наблюдать за соревнованием по армрестлингу в другом конце бара.

— Может, ты всё же хочешь мне что-нибудь сказать про этого кровопийцу? — поинтересовался Кейдеон у Никс между делом, стараясь придать своему голосу непринуждённый тон.

— Я не знаю, сможете ли вы с ним совладать, — ответила Никс. — Он несказанно могуч.

Кейд заскрежетал зубами.

— Хотел бы я, чтобы ты видела, как я разделался со своим последним врагом. А это было, как два пальца об асфальт.

Никс воззрилась на потолок, а когда вновь взглянула на демона, в её глазах светилось удивление.

— Очень мило. Но я не рассмотрела, что ты сделал с его позвоночником.

Она могла заглядывать и в прошлое? Ходили такие слухи…

— Я заставил его ползти за ним, перед тем как отсечь ему голову, — ответил Кейд и нахмурился. — А ты что делаешь, когда вырываешь кому-то хребет?

— То же самое. Это же классика, её нельзя переписать. Кстати, насчёт бесхребетности — как идут дела с твоей дамой сердца, Кейд?

Кейдеон изучающе уставился на валькирию поверх своего бокала. «Никс видит меня насквозь. Она знает, что я чувствую. Она знает». Кейд славился своей жестокостью, он был наёмником, одно имя которого вселяло страх. Однако иногда он хотел свою женщину так отчаянно, что его буквально выворачивало наизнанку. Вот только она была слишком молода и слишком человечна — и то и другое единственные две вещи недостижимые и запретные для демона.

Человеческая женщина не переживёт, если демон заявит на неё права в своём истинном демоническом обличье.

Кейд больше не мог отрицать, что она была его, и другие женщины абсолютно перестали его интересовать. Каждый раз, когда он смотрел на неё из темноты, его уверенность росла.

Он задумался, знала ли Никс о фотографии, которую он хранил рядом со своей кроватью, и в ту же секунду Никс понимающе улыбнулась ему. Кейдеон выругался.

— Всезнающая, Кейд, — тихо произнесла она.

Кейд пожал плечами, в очередной раз пытаясь придать себе безразличный вид.

— Так ты расскажешь мне о вампире, или нет, милая? Ни тебе, ни мне на самом деле не хочется здесь торчать.

— Я расскажу тебе, — ответила Никс, не сводя восхищённого взгляда с его рогов. — Только если ты дашь мне облизать твои каменно-твёрдые рога…

— Никс! — внимание Реджин вернулось к их разговору.

— Кто это сказал? — воскликнула Никс, недоумённо распахнув глаза. — Я этого не говорила! Ох, ну ладно, вампира зовут Конрад Рос. Но с ним надо быть начеку. Он в одиночку одолел мага-некроманта Ботропа Живого Мертвеца.

— Это был Рос? — Кейду доводилось слышать об этом наёмном убийце. И Кейдеон вынужден был признать, что кровопийца делал свою работу хорошо. У его убийств был неповторимый, ужасающий почерк. А в их деле это было очень важно. — Где он?

— Чтобы его найти, вам нужно следовать за тем, кто преследует вампира во сне.

— Я не говорю по-предсказательски, — ответил Кейд, но Никс не стала ничего объяснять. — Это всё, что ты можешь мне сказать?

— Хочешь знать больше? — Никс выгнула брови. — Тогда ты должен был позволить мне лизнуть твои рога.

Когда Конрад, стиснув челюсти, медленно закрыл глаза, Наоми поняла, что он не собирается опровергать слова брата.

«Никогда не был с женщиной?» — девушка даже рот приоткрыла от изумления. Наоми и до этого невероятно влекло к Конраду, но теперь в её глазах он стал просто неотразим. Этот мужчина, с его потрясающим, словно созданным, чтобы дарить удовольствие женщине, телом — оказался девственником.

О! Вот только это разоблачение создало проблему. С его-то гордостью и скрытностью, Конрад теперь откровенно сгорал от стыда и не находил покоя в удерживающих его цепях. Жилы вздулись на напряженных руках, которые он, должно быть, с неистовой силой сжимал за спиной в кулаки. Для Конрада, конечно же, было унизительным то, что Наоми оказалась посвящена в его тайну.

Гордость вампира получила чувствительный удар. Наоми знала мужчин, и она знала, что любое проявление слабости перед женщиной, которую они находили привлекательной, уязвляло их самым сокрушительным образом.