Линда Ховард - Инферно

— И не подумаю! — воскликнула Лорна, отходя от него как можно дальше, что, конечно, означало недалеко.

— Я, вероятно, сделаю то же самое, — ответил он, подходя ближе. — Ничего не поделаешь. Слушайте, я не буду нападать на вас. Просто снимите одежду, и давайте с этим покончим.

Она отступала по мере его приближения, обеими руками прижимая блузку к телу, подобно оскорбленной викторианской девственнице, и оглядываясь в поисках оружия. Любого. Здесь же, в конце концов, кухня, черт возьми! Она подразумевала наличие ножей в специальной стойке на столешнице. Вместо этого перед ней простиралась лишь гладкая поверхность полированного гранита.

Он сделал глубокий вдох, затем выдохнул, будто скучая:

— Я могу заставить вас это сделать, даже не прикоснувшись к вам. Это знаете вы, и это знаю я. Зачем усложнять?

Она беспомощно поняла, что он прав. Чем бы ни было то, что он делал с ней, он мог подвигнуть ее к любым действиям.

— Это несправедливо! — крикнула она, сжав руки в кулаки. — Как вы это делаете со мной?

— Я чертов колдун. Уже забыли?

— Не забудьте остальное! Кретин и горилла! Сволочь…

— Знаю, знаю. А теперь раздевайтесь.

Она покачала головой, и ее слипшиеся волосы заходили ходуном. С горечью она ожидала, что он возьмет под контроль ее разум, но он не стал этого делать. Лишь непреклонно подступал к ней по мере того, как она пятилась по холлу мимо ванной, которую только что использовала, не сомневаясь, что помещение обставлено со вкусом, хоть и не осмеливаясь оторвать от него глаз достаточно надолго, чтобы оглядеться по сторонам.

Лорна поняла, что он погоняет ее, будто овцу, и ей не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться. Его налитые кровью зеленые глаза сверкали на фоне мрачного лица, делая его похожим на дикаря. Сердце ее колотилось с бешеной скоростью. Не был ли он серийным маньяком, оставлявшим куски расчлененных тел разбросанными по Неваде? Может, современный Распутин? Псих, сбежавший из сумасшедшего дома? Уж во всяком случае, он не выглядел как миллионер и владелец превосходного отеля-казино. Скорее напоминал завоевателя, повелевавшего всем, что он видел вокруг.

Пятясь, она уперлась в дверной косяк, но быстро восстановила равновесие и поняла, что он загнал ее в другую ванную, эта намного больше и роскошнее ванной комнаты рядом с кухней. Свет не был включен, но падал из коридора, отражаясь в зеркале слева.

Он протянул руку и зажег свет, такой яркий и белый, что она прикрыла глаза ладонью.

— А теперь, — сказал он, — довольно упираться. Раздевайтесь сами, или мы сделаем все иначе.

Лорна огляделась. Ее загнали в угол.

— Идите к черту, — ответила она и сделала то, что всегда делают загнанные звери, — атаковала.

Некоторое время он просто блокировал ее удары, отбивал их, уклонялся, когда она пыталась впиться в него зубами, и та легкость, с которой он это делал, приводила ее в еще большую ярость. Во время схватки она потеряла один из дешевых ботинок, и тот, прошуршав по полу, ударился об огромную ванну. Затем она почувствовала, как резко теряет терпение, и в течение трех секунд она оказалась с руками за спиной и согнутой над раковиной.

Он вплотную прижался к ней, контролируя ее ноги своими сильными ногами, и взялся за ее топик в области шеи. Он сделал три сильных рывка. Нитки, похоже, рвались, но шов держался. Он выругался, рванул сильнее, и левый шов сдал позиции. Он беспощадно рвал топик до тех пор, пока тот, изодранный, не обвис на ее правом плече. Ее лифчик с застежкой на спине стал легкой добычей для его ловких пальцев.

Она извивалась угрем и кричала до хрипоты. Полностью игнорируя все, что она говорила, все оскорбления и мольбы, обращенные к нему, он молчаливо и мрачно продолжал ее раздевать. Ярость чередовалась с рыданиями и паникой, когда он расстегнул ей брюки, но остановился прежде, чем спустить их вместе с нижним бельем.

Лорна обмякла и, рыдая, упиралась лицом в холодный камень раковины. Он перестал тянуть ее за одежду, и его теплая рука скользнула к ее шее, приподняв слипшиеся волосы, затем опустив их ей на плечи. Он поднял ей руки над головой и принялся дюйм за дюймом обследовать ее кожу. Ее груди, ребра, линия талии, бедра… Он прощупал все и даже приспустил ее брюки чуть ниже, чтобы исследовать нижнюю часть ее ягодиц. Униженная, она морщилась и рыдала, но он был непреклонен.

Затем он вздохнул и произнес:

— Я вынужден еще раз перед вами извиниться.

Он ослабил хватку, отступил назад и направился к выходу.

— Сейчас я принесу вам одежду. Советую принять душ. Отдышитесь, и потом мы поговорим… — Он остановился и добавил: — Не покидайте этой комнаты.

Затем он тихо прикрыл дверь.

Стеная, держась за раковину, она сползла на пол, свернувшись в униженный, побежденный комок. Поначалу единственное, что она могла, — это плакать и дрожать. Некоторое время спустя эмоции захлестнули ее, вырвавшись наружу в безудержном, диком вопле. Она еще немного поплакала. В конце концов она села, вытерла лицо обрывками топика, крикнула «Ублюдок!» в сторону двери и испытала некоторое облегчение.

Глаза ее покраснели, а нос был забит, но она чувствовала себя достаточно спокойной, чтобы стоять, хоть это и нелегко давалось с брюками, спущенными до колен. Мысль об унижении вновь заставила ее покраснеть, но не было смысла натягивать их обратно. Вместо этого она разделась догола и остановилась, неуверенная, что делать дальше.

Предложение принять душ, как ей тут же стало ясно, было именно предложением. Если она не хотела, никто ее не заставлял. А если хотела, то могла надолго расположиться в ванне. Конечно, никто не обязывал ее мыться, хотя такой вариант она отвергла сразу же.

Ложиться в ванну было бы непрактично, потому что вода моментально бы почернела. Долгий, очень долгий горячий душ — вот что нужно ей, чтобы смыть с себя всю грязь.

Дверь у душевой отсутствовала. Ее отгораживали лишь витиеватая каменная стена, ведущая мимо встроенной полки с медного цвета полотенцами, лежащими друг на друге, и три ведущие вниз ступени, кончавшиеся пятифутовым квадратом. Сразу же найдя кран, она повернула ручку, и вода брызнула из трех стен и с потолка. Она подождала, пока не ощутила пар на уровне своего лица, затем шагнула в воду.

Концентрация мыслей исключительно на смывании с себя грязи дала ее нервам столь необходимую передышку. Теплая вода струилась по ее телу успокаивающим, вибрирующим массажем. Она намыливалась шампунем, смывала его, снова намыливалась и снова смывала до тех пор, пока не почувствовала, что волосы ее абсолютно чистые и не спутанные. Она мылила и скребла свое тело душевым гелем, но в итоге обнаружила, что он не удалил и половины сажи и грязи. Второе намыливание привело к результатам мало отличающимся от первых, поэтому она снова взялась за шампунь; волосы он отмыл, так что отмоет и тело.