Кери Артур - Киллер для Дестинии

Ветер стал сильнее на вершине скалы, дергая меня за волосы и морозя мою обнаженную задницу и ноги. Что послужило напоминанием, что в следующий раз, когда я буду плавать ночью, я чертовски хорошо удостоверюсь, что возьму приличную одежду, которую можно будет надеть позже.

Я прижалась чуть ближе к Трею, и его аромат обернулся вокруг меня, едва ли не нагревая, как и жар, исходивший от его тела. Он отпустил мою руку, затем положил ладонь мне на плечо и притянул ближе.

─ Рыбка вдруг почувствовала холод?

Тень развлечения пробежала в его хриплом голосе.

─ Это ветер.

Я скрестила руки, чтобы не дрожать.

─ Я думаю, что это приближается буря.

Он взглянул вверх.

─ На небе ни облачка.

─ Ещё нет. Однако они появятся в середине утра.

─ И откуда ты знаешь это?

─Я могу чувствовать это в воздухе.

─ Конечно, можешь.

Я стрельнула взглядом в его сторону.

─ Не сарказм ли я слышу в твоем голосе?

─ Почему я не могу быть саркастичным, когда девушка делает столь предсказуемое заявление – за секунду – о времени восхода солнца?

Его рука соскользнула по моему плечу и слегка потерла мою руку. Тепло распространилось по моим конечностям, и пальцы рук и ног начало покалывать. Как будто этот человек, вынужденный бросаться из одной крайности в другую, давно привык к ночному холоду.

─ Другой твой наследственный талант, как я понимаю?

─ Так же, как и твой огонь, ─ сказала я, слегка задыхаясь.

Он взглянул на меня, в голубых глазах загорелся голод. Он, может, ничего и не сказал на пляже, но это не означало, что он не хотел меня.

─ Огонь воздушного дракона связан со светом. Или, скорее, с солнечным светом.

─ Отец говорил мне. Но никогда не объяснял почему.

Он пожал плечами.

─ Это не открытие, а на самом деле просто знание. Оно просто есть.

─ Но почему именно солнечный свет? Я имею в виду, морские драконы могут контролировать воду днем и ночью, хотя самые значительные силы приходят между ночью и днем, то есть во время сумерек. Это всегда поражало меня, ведь странно, что воздушные драконы имеют ограничения на свои способности.

─Мы создания солнца и воздуха. Мы можем менять форму ночью, но когда тьма сметает все на своем пути, это тушит огонь. Буквально.

Я вскинула бровь.

─Значит, никто в твоей семье не был достаточно любопытен, чтобы спросить, почему кажется, будто есть связь между солнцем и умением выбрасывать огонь? Хочу сказать, вы все не можете быть ворами. Обязательно есть одно червивое яблоко, которое оказалось кем-то полезным – например ученым?

Он ухмыльнулся.

─ Воровство – это что-то наподобие семейного бизнеса. У нас есть долгая история коллекционирования блестящих вещичек, принадлежащих другим людям.

─ И почему это?

─ Почему мы любим блестящие вещички? ─его глаза сверкнули на меня, ─ а почему морские драконы нападали на суда?

─ Потому что большинство из нас были слишком ленивы, чтобы работать, и суда в те дни были легкой добычей.

Это были догадки с моей стороны, но в смутных воспоминаниях у меня были дяди, и готова была поспорить, что я права. Ни один из них, казалось, не беспокоился за содержимое тарелки. Конечно, я видела их в своих воспоминаниях, когда была совсем ребенком, и я, может быть, несправедливо судила их.

─ Значит, твои умения пришли благодаря семейным тренировкам?

─ Нет. Нежеланные внебрачные дети не получают много перспектив в семейном бизнесе.

Несмотря на сарказм, проскальзывающий в его словах, я могла практически увидеть ярость в нем. Я, безусловно, могла почувствовать напряжение, проходящее через его тело.

─ Черт, драман не должен был получить семейные умения в любом случае, форме или виде, но что-то пошло не так с моим поколением.

Моя рука скользнула на его талию, и хотя я была уверена, что этот человек не нуждался в какой-либо поддержке или симпатии, я сказала: ─ Или все пошло верно.

Он щелкнул меня по кончику носа свободной рукой.

─ Верно для нас. Неправильно для них.

─ Почему? То есть, если твой отец разбрасывает это всем и каждому, он должен ожидать, что кто-то, названный им нежелательным, намерен получить все семейные гены – и все навыки, которые могли бы пойти с ними.

─ В том-то и дело. Но этого не произойдет. Никогда не произойдет, даже за столетия истории.

Я снова вскинула брови.

─ Тогда откуда они это знают, если у них есть история убийства драмана при рождении?

─ Они убивали не каждого драмана. Они оставили достаточно живых для работы на ферме и полях.

─ Так, может, они убивали тех, у кого проявлялись признаки дракона, именно поэтому они не поняли до сих пор, что драманы могут наследовать умения драконов.

─ Может быть.

Он обнял меня крепче, так что моё тело прижалось к теплоте его тела, и я смогла почувствовать, как пульсируют его мышцы при каждом шаге, каждом вздохе. Моя кожа покрылась мурашками, и я не была полностью уверена, было ли это от желания, или снова частично от страха. Или, возможно, от того и от другого.

Потому что, пока мой разум призывал к осторожности, моё тело все ещё хотело плюнуть на это, и просто поддаться моменту с этим мужчиной и с тем, что росло между нами.

И если бы я так сделала, у меня было бы ужасное чувство, что все катится к чертям.

Я имею в виду, когда мне что-либо удавалось за прошедшие годы, начиная с детства?

Конечно, это было в основном благодаря тому факту, что я, как правило, бросалась в омут с головой, хотя меня предупреждали. Как когда мне только стукнуло восемнадцать, и я приняла решение найти свою мать, несмотря на предупреждения отца. Я нахмурилась от всплеска воспоминаний. Он был так зол на меня в тот день. По-настоящему зол. Однако, возвращаясь назад, я смогла понять, что злоба основывалась на страхе. Он не мог потерять меня, как потерял мою мать. И как бы он не хотел пойти со мной, он не мог, так как к тому времени у него не стало руки. Он не мог летать, и я была до сих пор уверена, что возьми он самолет, если бы это было удобно, он не смог взять на себя риск быть пойманным без кого-либо близкого, знающего о его состоянии и о том, как это вылечить.

Я и Трей закончили прокладывать свой путь через заросшие сады, сладкий аромат вечерней примулы, который безудержно струился сквозь землю, был почти непреодолим соленым вкусом ветерка и пьянящим запахом мужчины. Дом маячил в темноте, окна, словно глаза, хмуро глядели на нас сверху.

Без особой причины я медлила. И не одна я. Трей внезапно остановился, вынуждая меня сделать то же самое.

─ Что?─ спросила я мягко.

─ У фонарика начала подыхать батарея, и я включил свет на кухне, когда уходил. Мы должны увидеть свечение прямо отсюда.

Изучив потемневшие кухонные окна, я сказала, ─ Может быть, лампочка перегорела?