Кресли Коул - Нет голода неистовей

Его решение могло привести к ее смерти…

Секунду… она была здесь.

Той ночью, когда он учуял Эмму, Лаклейн опустился на колени, чтобы уловить ее запах. Сейчас же он с мечом за спиной покрывал милю за милей. Сердце его неистово билось. Взлетев на крутой холм, он окинул взглядом местность вокруг.

Хелвита лежала прямо перед ним. Пустынная и зловещая.

Под солнечными лучами Лаклейн бросился туда кратчайшей дорогой. Быстро преодолев отвесную стену, он пошел вдоль зубцов башни, двигаясь беспрепятственно вперед. Чувства удовлетворения оттого, что он наконец-то нашел Хелвиту, не было. Это всего лишь первый шаг.

В эту секунду Лаклейн уловил слабый отзвук голоса Эммы и застыл. Ликан не мог определить, откуда шел звук, не мог разобрать слов. Необъятная громада замка содрогалась, а Эмма находилась где-то в недрах этого отвратительного места.

Он не мог понять, что заставило ее отправиться сюда, что сподвигло на столь сумасшедший поступок.

Ей снился Деместриу? Той бурной ночью было ли у нее дурное предчувствие во сне? Лаклейн изо всех сил старался сохранять спокойствие, но его пара была в аду и она столкнулась с самым злобным и могущественным существом, которое когда-либо существовало. Эмма такая нежная. Страшно ли ей?

Нет, он не мог об этом думать. Он нашел ее, знал, что она жива. А, значит, может спасти Эмму — если будет ясно мыслить, взвешивая и обдумывая возможности.

Вампиры всегда побеждали не просто так. Но Боуэн ошибался насчет причины этого. Так было не потому, что они могли перемещаться. Паразиты всегда побеждали, оттого, что ликаны были не способны сдерживать своего зверя… или потому что они с такой готовностью давали зверю волю.

Едва избежав выпущенных когтей Деместриу, Эмма перемахнула через стоящий позади нее стол. Через секунду она неверяще смотрела, как вампир с легкостью разбивает его на две части — словно разрывает кусок бумаги.

Разламываясь, дерево трещало, а затем с грохотом рухнуло на пол.

Прежде чем Эмма поняла, что Деместриу переместился, он возник у нее за спиной. Она метнулась в сторону, но он вцепился ей в бок, удерживая на месте и пронзая кожу когтями. Вампир, не напрягаясь, словно она была тряпичной куклой, поднял ее в воздух перед собой. Из ран на боку и ноге сочилась кровь. Деместриу положил руки ей на шею.

Чтобы оторвать мне голову.

— Прощай, Эммалин.

Он меня закрывает.

Эмма сделала глубокий вдох и завизжала. Толстое черное стекло у них над головой разлетелось, словно от взрывной волны, и комнату залил солнечный свет. Деместриу замер, будто пораженный тем, что его затопило светом. Эмма съежилась и прижалась к отцу, используя его тело как щит. Когда вампир начал двигаться, чтобы спрятаться от солнечных лучей, она попыталась ему помешать — но, даже начав гореть, он был слишком силен. Деместриу переместил их обоих в тень.

Туда, где лежал меч.

Эмма упала на колени, схватила меч и вскочила на ноги у него за спиной. Вонзив клинок ему в грудь, она едва удержалась от рвотных спазмов, когда тот пробил кость, и повернула его вокруг собственной оси, как ее учили.

Деместриу упал. Эмма выдернула меч, перепрыгнула через вампира, собираясь нанести новый удар, и увидела, что тот смотрит на нее в полнейшем изумлении.

Он с трудом поднялся на одно колено, чем до ужаса напугал Эмму, и она вновь со всей силой пронзила его сердце мечом. От силы удара вампир закачался и рухнул спиной на каменный пол.

Пронзивший его меч не давал Деместриу подняться, вампир лежал на полу и корчился. Такая рана не могла его убить. Эмма знала, что должна отрубить ему голову. Хромая, она подошла к другому мечу. Дрожа, сняла его со стены, все еще не в силах поверить в то, что произошло и что должно вот-вот произойти. Когда она вернулась, ее лицо скривилось. Черная кровь разлилась вокруг Деместриу. И ей придется в нее вступить.

Лицо ее отца менялось, становилось мягче, менее жутким. Исчезли резкие линии и тени.

Он открыл глаза… голубые, словно небо.

— Освободи меня.

— Ну да, конечно.

— Нет… ты должна… убить меня.

— Почему? — вскричала Эмма. — Зачем ты это говоришь?

— Сдерживаю голод. И воспоминания. Больше никаких воспоминаний о том, как они меня боялись.

Громкие удары в дверь.

— Оставьте нас! — взревел Деместриу. Ей же он сказал тише: — Отруби голову. Туловище. Ноги. Иначе я все еще смогу воскреснуть… ошибка Фьюри.

Фьюри?

— Ты убил ее? — завизжала Эмма.

— Нет, пытал. Предполагалось, что она не продержится так долго…

— Где она?

— Не знаю. Было заботой Лотэра. Голова, туловище, ноги.

— Я не могу думать! — Эмма заметалась. Во имя Фрейи, Фьюри все еще жива!

— Сделай это, Эммалин!

— Послушай, я делаю все, что в моих силах! — в правилах не значилось, что он превратится в Дарта Вейдера и станет указывать ей, как убить, на самом деле убить его. Одно дело отрубить голову, но туловище и ноги? Он правда столь могуществен? — А твое нетерпение не улучшает ситуацию!

— Твоя мать умерла от тоски… потому что мы не могли положить этому конец. Ты можешь закончить все это.

Сделав глубокий вдох и стиснув рукоятку меча, Эмма стала над Деместриу. Да, как в бейсболе. Ты никогда не играла в бейсбол, идиотка. А, вспомнила. Кадерин всегда держит мечи свободно, запястья расслабленные. Какая из меня Кадерин?! Думай как вампир. Что стоит между тобой и теми, кого ты любишь? Твоей семьей? Три простых удара. Всего лишь три взмаха меча.

Чем больше Деместриу молил ее, тем труднее становилось. Глаза его просветлели, лицо перестало угрожающе кривиться. Он не выглядел злым. Скорее как существо в агонии. Не обращая внимания на кровь, Эмма упала подле него на колени.

— А как насчет своего рода… своего рода реабилитации?

— Сделай это, дочь! — рявкнул он на нее и клацнул зубами, заставив Эмму отползти назад. В эту секунду снова раздался яростный стук в дверь. — Они не могут переместиться в мое логово, но могут взломать дверь… и когда они ворвутся сюда, то схватят тебя и станут удерживать, чтобы пить твою кровь… пока ты не умрешь от горя. Или Иво заставит тебя убить кого-нибудь и затем обратит.

Нет, черт возьми, не бывать этому!

— Я выпью крови и излечусь. Вновь стану собой и не остановлюсь, пока не убью… ликана. Уничтожу… весь его клан.

Это и мой клан! Дверь уже ходила ходуном, дерево трещало. Инстинкт внутри нее шептал: «защити клан».

— Мне ужасно жаль, что приходится делать это.

Тень улыбки скользнула по губам Деместриу, затем он скривился от боли.

— Эмма Невероятная… убийца королей.

Она подняла меч и прицелилась. Слезы струились по ее лицу столь же обильным потоком, как и кровь из раны на ноге.

— Подожди! Сначала голову, Эммалин… если не против.