Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена

Как? Элапсировать? Это прозвучало как одно из тех словечек, которыми мистер Уитмен имел обыкновение забрасывать нас на уроках английского. «В принципе неплохой интерпретационный подход, Гордон, но в следующий раз немного более элаборированно, пожалуйста». Или он говорил «элапсированно»? Без разницы — и Гордон, и я, и остальной класс слышали это слово впервые. Кроме Шарлотты, разумеется.

Мистер Джордж заметил, что я сбита с толку.

— Под элапсированием понимается целевая выборка твоего лимита перемещений, для чего мы посредством хронографа отправляем тебя в прошлое на пару часов. Таким образом мы избегаем неконтролируемых прыжков. — Он повернулся к остальным. — Я уверен, что со временем Гвендолин ещё поразит нас всех своим потенциалом. Она…

— Она ребёнок! — перебил его Гидеон. — Она ни о чём не имеет ни малейшего представления!

Я залилась краской. Ну что за наглость. И как презрительно он на меня посмотрел! Этот тупой, чванливый… игрок в поло!

— Совершенная неправда, — сказала я. И никакой я не ребёнок! Мне шестнадцать с половиной лет. Столько же, сколько и Шарлотте. В моём возрасте Мария-Антуанетта давно была замужем (я это знала не из уроков истории, а по фильму с Кирстен Данст, который мы с Лесли смотрели на DVD). А Жанне д’Арк было вообще пятнадцать лет, когда она…

— Ах нет? — голос Гидеона буквально источал насмешку. — Что же ты знаешь, к примеру, из истории?

— Достаточно. — Разве я не получила только что пятёрку по контрольной?

— В самом деле? Кто правил Англией после Георга I?

Я не имела никакого понятия.

— Георг II? — сказала я наугад.

Ха! Он выглядел разочарованным. Вроде угадала.

— И какой королевский дом сменил Стюартов в 1702 году и почему?

Вот дерьмо!

— М-м-м… Это мы ещё не проходили, — ответила я.

— Не-е-е, это понятно. — Гидеон повернулся к остальным. — Она ничего не знает по истории. Она даже говорить нормально не умеет. Не важно, куда мы переместимся — она будет бросаться в глаза как пёстрый пёс. Кроме того, она не имеет ни малейшего понятия, о чём идёт речь. Она была бы не только абсолютно бесполезной, она бы создала угрозу для всей нашей миссии!

Что? Я не умею нормально говорить? Мне как раз пришла в голову парочка нормальных ругательств, которые я могла бы бросить ему прямо в лицо!

— Я думаю, ты достаточно ясно выразил своё мнение, Гидеон, — заметил мистер де Вильерс. — Сейчас было бы интересно узнать, что скажет по этому поводу сам граф.

— Вы не можете этого сделать. — Это была мама. Её голос прозвучал вдруг как-то сдавленно.

— Граф будет, конечно, искренне рад познакомиться с тобой, Гвендолин, — сказал мистер Джордж, не обращая внимания на мамины слова. — Рубин, Двенадцатый, последний из Круга. Ваша встреча будет торжественным моментом!

— Нет! — сказала мама.

Все посмотрели на неё.

— Грейс! — произнесла бабушка. — Не начинай всё сначала!

— Нет! — повторила мама. — Пожалуйста! Не нужно, чтобы он с ней знакомился. Ему должно быть достаточно, что её кровь завершит круг.

— Завершила бы круг, — поправил доктор Уайт, по-прежнему перелистывая акты. — Если бы нам после кражи не пришлось начать всё сызнова.

— Как бы то ни было: я не хочу, чтобы Гвендолин с ним знакомилась, — ответила мама. — Это моё условие. Гидеон может взять всё на себя.

— Разумеется, не в твоей власти принимать решения на этот счёт, — сказал мистер де Вильерс, а доктор Уайт воскликнул:

— Условия! Она ставит условия!

— Но она права! Никому не пойдёт на пользу, если мы вовлечём в дело эту девушку, — произнёс Гидеон. — Я расскажу графу о том, что случилось, и я уверен, что он будет того же мнения, что и я.

— Он в любом случае захочет на неё посмотреть, чтобы составить своё собственное суждение, — возразил Фальк де Вильерс. — Для неё это не опасно. Ей даже не придётся покидать дом.

— Миссис Шеферд. Я вас заверяю, что с Гвендолин ничего не случится, — сказал мистер Джордж. — Ваше мнение о графе базируется, вероятно, на предубеждениях, развеять которые для нас было бы большой радостью.

— Боюсь, что вам это не удастся.

— Разумеется, ты хочешь нам объяснить, по каким таким причинам ты отвергаешь графа — человека, которого ты ни разу в жизни не видела, дорогая Грейс, — сказал мистер де Вильерс.

Мама сжала губы.

— Мы слушаем! — продолжал давить мистер де Вильерс.

Мама молчала.

— У меня просто… такое чувство, — прошептала она наконец.

Мистер де Вильерс цинично улыбнулся.

— Я ничего не могу с собой поделать Грейс, но мне уже давно кажется, что ты о чём-то умалчиваешь. Чего ты боишься?

— Кто такой вообще этот граф и почему я не должна с ним знакомиться? — спросила я.

— Потому что у твоей матери такое чувство, — произнёс доктор Уайт, одёргивая на себе пиджак. — Этот человек, кстати, уже более двухсот лет как мёртв, миссис Шеферд.

— И это должно так и остаться, — пробормотала мама.

— Граф Сен Жермен — пятый из двенадцати путешественников во времени, Гвендолин, — объяснил мистер Джордж. — Ты уже видела в архиве его портрет. Именно он первый понял назначение хронографа и расшифровал старинные тексты. Он не только выяснил, как можно с помощью хронографа переместиться в любой день любого года по своему выбору, но он также открыл и Тайну, сокрытую за Тайной. Тайну Двенадцати. С помощью хронографа ему удалось отыскать четырёх путешественников во времени, родившихся до него, и посвятить их в эту Тайну. Граф искал и нашёл поддержку у лучших людей своего времени — математиков, алхимиков, магов, философов, всех их очаровало и увлекло его дело. Они совместно расшифровали старинные писания и рассчитали даты рождения семерых путешественников во времени, которым ещё предстояло родиться, чтобы завершить Круг. В 1745 году граф основал здесь, в Лондоне, общество Стражей, Тайную Ложу графа Сен Жермена.

— Расшифровкой старинных текстов граф обязан таким известным людям, как Раймундус Луллус, Агриппа фон Неттенгейм, Джон Колет, Генри Дрейпер, Саймон Форман, Сэмюэл Хартлиб, Кенельм Дигби, Джон Уоллис, — сказал мистер де Вильерс.

Ни одно из имён не было знакомо мне даже отдалённо.

— Ни одно из имён ей не знакомо даже отдалённо, — насмешливо проговорил Гидеон.

О Боже! Он что, способен читать мысли? На тот случай, если способен, я злобно посмотрела на него и подумала изо всех сил: «Ты! Тупой! Воображала!».

Он отвел взгляд.

— Но Исаак Ньютон умер в 1727 году. Как он мог стать одним из Стражей? — Я сама удивилась, как мне это пришло в голову. Лесли рассказала мне об этом вчера по телефону, и непостижимым образом эта информация закрепилась в моём мозгу. Такой уж тупой, как утверждал этот Гидеон, я вовсе не была.

— Верно, — сказал мистер Джордж и улыбнулся. — Это одно из преимуществ путешественника во времени. Можно искать себе друзей даже в прошлом.