Елена Хотулева - Сумерки памяти

Не знаю, как далеко нам удалось уплыть на этом паруснике, и как бы сложилась моя жизнь в случае удачного завершения этого путешествия. Но происходит так, что неожиданно нашими судьбами распоряжается внезапно нагрянувшая буря, и в этой разбушевавшейся стихии я теряю свою мать. Больше мне уже не суждено увидеть в живых ни ее, ни ее мужа, ни капитана корабля.

Не известно, за какой счастливый обломок доски я ухватилась, и какая посланная свыше волна вынесла меня из смертельного водоворота, но следующее видение переносит меня на палубу уже совсем другого корабля, плывущего не из Франции, а обратно. Мое платье имеет жалкий вид, у меня нет с собой денег, и даже возвращение на родную землю не исправит моего плачевного положения, поскольку на материке у меня не осталось никаких родственников. «Что мне делать? — думаю я. — Как я буду теперь жить?».

Ко мне подходит матрос и, с жалостью глядя на мое опечаленное лицо, протягивает мне какую-то еду. Я ем и, рассматривая однообразные волны и пустеющий горизонт, размышляю: «Наверное, теперь я обречена всю жизнь бедствовать и голодать. Наши деньги утонули, никому не удалось спастись, а из всех драгоценностей у меня остался только изящный золотой медальон, который мне даст возможность несколько дней прожить на самом бедном постоялом дворе. А потом… Потом мне придется идти на улицу…».

И вот я схожу на родной берег. Но насколько иначе видится мне теперь эта страна. Я иду по порту незнакомого города и рассматриваю простых людей, которые раньше были для меня только существами из другого, более низшего мира. «Теперь я одна из них, — думаю я, расправляя на себе поблекшие от соленой воды и солнца оборки платья, — Отныне я должна жить этой совсем неизвестной мне жизнью». Я, глубоко вздохнув, отбрасываю назад растрепавшиеся волосы, и улыбнувшись какой-то приветливой торговке рыбой, направляюсь к трактиру.

Я очень голодна и решаю сначала заказать себе еды, а потом уже договариваться с хозяином о комнате и о той ничтожной сумме, которую возможно он решит дать мне за мой медальон. Я открываю дверь и захожу в зал с низкими прокопченными потолками, заставленный большими столами из плохо отесанного дерева. Я ловлю себя на мысли, что совершенно не знаю, как нужно себя вести девушке в моем положении, и поэтому сажусь в самый дальний угол и начинаю молча наблюдать за немногочисленными посетителями этого убогого заведения. Все присутствующие здесь люди кажутся мне грубыми и дикими по сравнению с той публикой, с которой мне приходилось общаться раньше. Я смотрю на них и заставляю себя привыкать и к громким голосам, выкрикивающим незнакомые мне до этой поры ругательства, и к разговорам, обрывки которых доносятся до моего уединенного угла. «Как я смогу жить среди этих людей? — думаю я в ужасе. — И что я буду делать спустя несколько дней, когда даже этот отвратительный постоялый двор перестанет быть для меня защитой от непогоды?».

Неожиданно прямо передо мной появляется какой-то красивый молодой мужчина в довольно дорогой одежде. Он немного манерно раскланивается и говорит:

— Позвольте мне заказать для вас изысканный обед из нескольких блюд! Я вижу, что вы временно оказались в затруднительном положении?

Я радуюсь, что хоть один человек говорит со мной привычными словами и соглашаюсь.

— И вам подали фазана? — ухмыльнулся он.

— Конечно, нет. Это была всего лишь курица, но какой она показалась мне вкусной, после всего пережитого.

— А кто был этот человек? Ты встречала его уже в своих воспоминаниях, иди это какой-то новый персонаж?

— Да, встречала, — сказала я смеясь, — он был комендантом моего концлагеря спустя всего несколько сотен лет. А в этой жизни… Хотя ты ведь знаешь, что это увлечение длилось всего лишь пару месяцев, так что не будем сейчас об этом вспоминать.

И вот мы едим и разговариваем. Он представляется мне, как некий путешественник, оказавшийся в этом порту по воле счастливого случая, который к его величайшей радости нас познакомил и не дал мне умереть с голоду. Я слушаю его рассказы о множестве приключений, которые он испытал, и верю каждому его слову. Отчего-то мне кажется, что человек с такими честными глазами не может обманывать и поступать неблагородно. И поэтому я рассказываю ему свою печальную историю и достаю свой золотой медальон, в надежде, что он им заинтересуется и даст мне немного больше денег, чем я рассчитывала получить у хозяина трактира. Он отводит мою руку и говорит:

— Оставь себе эту единственную память об умерших родителях и доверься мне. Теперь я беру на себя заботу о твоей жизни.

— Кажется мне, что это был какой-то проходимец, а не искатель приключений, — сказал он мрачно. — Не удивлюсь, если в своем следующем видении вы оказались уже живущими в одной комнате.

— Да ты прав, — сказала я, — так все и было. Я наивно поверила его словам о страстной любви, которая снизошла на него в этом порту в моем светлом образе, и согласилась своим присутствием осчастливить его одинокую жизнь.

— А он, конечно, наобещал тебе, что вы поселитесь в небольшом уютном доме с окнами на море, что у вас будет двое прелестных детей, и все такое прочее?

— Ах, — рассмеялась я, — ты умудряешься ревновать меня даже к тому, кто умер больше трехсот лет назад.

— Но он ведь был и в этой жизни? И кажется не простым прохожим?

— Лучше я расскажу тебе дальше.

Итак, как ты уже сам догадался, мы поселились на этом же постоялом дворе, и таким образом я открыла для себя новую страницу в книге жизни.

Не знаю уж, сколько дней или недель продолжалась наша идиллия, но однажды он завел со мной примерно такой разговор:

— Послушай, неужели у тебя действительно нет никаких родственников, к которым ты могла бы обратиться за помощью?

— Нет, ни одного, — отвечаю я, влюблено глядя на него, — да и к чему мне их помощь, если у меня теперь есть ты?

— Да, да, — говорит он задумчиво, — но все же. Может быть, какие-то друзья твоих родителей, от которых вы получали письма?

— Нет, я никого не знала… Хотя… Да, я припоминаю что нам приходили изредка письма от какого-то дальнего родственника, который жил в этом городе.

— В каком этом городе? — оживившись спрашивает мой искатель приключений.

— В этом самом, где мы с тобой сейчас находимся, — говорю я рассеяно.

— А ты помнишь, как его звали?

— Да, — говорю я и называю какое-то имя.

Мой собеседник вскакивает со стула и вскрикивает:

— Кто?! Да ты знаешь, что он самый богатый человек на этом побережье? Его корабли плавают за пряностями в далекие страны, а ты так просто об этом говоришь!

— Но что мне с того, что кто-то там так богат? — говорю я и улыбаюсь. — Мы ведь и так очень счастливы с тобой? Скоро мы поженимся, ты станешь работать, и все наладится.