Вера Чиркова - Маг для бастарда

А отпустив повизгивающих оборотней, вдруг почувствовал, что невероятно устал. Даже голова чуть закружилась, наверное, нужно прилечь на часок… или на два…

— Иридос! Ири! — Да что она, совсем что ли обнаглела! И вообще, незачем так надрываться, я все слышу.

— Что?!

— Пояс! Пояс с него сними и надень!

Зачем? Природное упрямство еще сопротивлялось, но какая- то частица разума беспокойно твердила, что нужно послушать юную нахалку.

Я нехотя нагнулся, снял серебряный пояс, подпоясывающий тело бывшего вожака, и застегнул на собственном торсе, а потом, заметив, что сбоку болтаются пустые ножны, поднял кинжал и забросил на место. В голове как- то немного прояснилось, но сил хватило только на то, чтоб шагнуть через границу в защищенный круг и шлепнуться на кучку соломы.

— На, выпей, — сунула мне плошку Мэлин, и я покорно проглотил, запоздало понимая, что пью вовсе не бодрящий настой.

— Свяжешь, выпорю, — пообещал заплетающимся языком, и утонул в теплой темноте резко спустившейся ночи.

Проснулся я от странного ощущения, что на меня глядят. Нет, не Ганик и не Мэлин, их взгляды я тоже ощущал и давно привык отличать от других. Потому что в них был живой интерес, иногда восхищение, чаще возмущение или обида… все как положено, я сам еще полтора года назад на учителя так смотрел.

Те взгляды, что разбудили меня, были совершенно иного рода. Никакого интереса, возмущения или радости в них не было и в помине, только тоска, глухая, безнадежная и бесконечная, как вой вьюги зимним вечером. В них не чувствовалось особой опасности, но спать дальше я не мог. Открыл глаза, оглядел просвечивающее сквозь ветви деревьев небо, определил по его цвету и внутренним часам, что уже раннее утро и сел, оглядываясь по сторонам.

Первым делом в поле зрения попала Мэлин, и ее вид не понравился мне абсолютно. Бледненькая, утомленная… нужно будет поинтересоваться, у нее ничего не болит? А смотрит как- то подозрительно, и одновременно с жалостью… как селянка на мужа пропившего выручку за козу. Бр- рр… я помотал головой, отгоняя возникшую неприятную картинку, и перевел взгляд дальше.

Ганик, укрывшись с головой, спит неподалеку от нее на подстилке из старой соломы, на куче листьев лежит несколько сырых птиц… вроде я приказал вчера их пожарить?

Раздражение шевельнулось в душе, и я немедленно бросил на себя привычное заклинание невозмутимости, точно зная, самое дрянное дело начинать день с упреков и выговоров. И вообще сначала нужно разобраться в ситуации, чем больше я смотрю, тем больше она мне не нравится.

Взгляд упал на защитный круг, отлично видимый внутренним зрением, и я сначала искренне порадовался его силе и насыщенности, и только потом начал вспоминать, зачем и в какой момент так его усилил. И про странные взгляды тоже вспомнил, и, холодея от предчувствия, повернул голову в другую сторону.

Ох, спаси святая пентаграмма, только не это!

Однако природное чувство ответственности и воспитанная учителем рассудительность упорно твердили, что это именно то, чего я больше всего не желаю. И почти три десятка волков, волчиц, волчат и оборотней, сидевших редкой кучкой с той стороны круга, где с вечера, как я помню, валялось тело их бывшего вожака, подтверждали это тоскливыми взглядами.

— А где… этот, старик? — подсознательно оттягивая момент объяснения, пробурчал я, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Они его утащили… — хрипловатый от усталости голосок Мэлин прозвучал тихо и виновато, — я разрешила.

— Ну и правильно сделала, — поспешил я ее успокоить, неужели она думает, что мне приятно любоваться на трупы противников? — А эти чего тогда тут сидят?

— Ждут приказа, — еще тише сказала Мэлин, — ты же надел пояс вожака.

— Святая пентаграмма! — само вырвалось у меня, и я хотел еще добавить, что это она сама меня подтолкнула, но ведьмочка выдала такое, от чего я разом заткнулся и молчал минут пять, обдумывая ситуацию.

— Так ведь закон стаи, кто победил вожака, тот новый вожак. А если не взять пояс, это не будет считаться победой, и тебя может вызвать любой из стаи.

Ну да, сразу вспомнилось мне, а я просто падал в тот момент от усталости, и особо серьезным противником не был. И если бы кто- то решился со мной сразиться… нет, об этом лучше не думать. Благодарность что ли Мэл объявить, за спасение? Впрочем, спасала она не только меня… вернее и себя тоже.

— А ты что, совсем не спала?

— Нет… немного подремала, — неубедительно соврала ведьмочка, и я хмуро фыркнул.

Додумался тоже, чего спрашивать. А сам- то, доведись оказаться на её месте, неужели бы лег спать? Под взглядами этой стаи, оставив без присмотра усыпленного воспитателя и мальчишку? Ладно, с ней разберусь чуть позже, сначала стая.

— Ну и что мне с вами делать, — обернувшись к молча глядевшим на нас волкам, проворчал я, но ответила снова Мэлин.

— Нужно взять клятву, у всех, даже маленьких. А потом можно назначить помощника… он и будет ими править.

— И как ее брать? — Раз такая умная, пусть объясняет, до сих пор ни один маглор, насколько мне известно, вожаком у зверей не был.

Да я даже не знаю, смеяться мне или плакать? Но точно не радоваться, потому что новая головная боль мне как- то без надобности.

— Подпускай по одному и позволь лизнуть ногу, босую, — как- то обреченно сообщила Мэлин и истерично хихикнула.

— Смеешься? — рыкнул я, пряча под возмущением растерянность, в мозгу вдруг всплыло воспоминание полученных с кристалла сведений, что так оно и должно быть.

— Нет. А потом ты их должен накормить… хоть по кусочку.

Так вот почему она не стала жарить птиц, понял я, но решил поступить по- своему.

— Итак, — объявил я вставая, — раз уж так получилось, подходите по одному и давайте клятву. А потом поговорим. Мэл, ложись спать, тебе хоть часок отдохнуть нужно.

— Лучше я потом… — туманно объяснила она, — а сейчас посмотрю. И как насчет этих птиц?

— Этих жарь нам, на стаю этого мало. Посмотри какие они все худые, их нужно покормить получше.

Говоря это я снимал сапог и разматывал обмотку, чтоб явить оборотням свою бронзовую, когтистую и ячеистую ступню во всей красе.

В следующие сорок минут они проползали по одному в щель, приоткрытую мною в защитном круге, лизали мою ногу и терпеливо ждали, пока я вылечу раны, выращу потерянные клыки и изведу паршу. От всякой гадости вроде блох я избавил их загодя, бросив на стаю очищающее заклинание. Благо оно было давно сплетено и наработано, осенью, прежде чем загнать овец и коз в зимние закуты, селяне приглашали маглоров именно с этой целью.

Но одновременно с лечением и чисткой я ставил на своих новых подопечных магические метки, того рода, что ставят на скот у нас на плато. И волки очень быстро это почувствовали.