Вера Чиркова - Вожак для принцессы

— Думали, вернутся, — медведь переживал пропажу освобожденных не меньше меня, — я ведь Марта посылал проследить, он ловкий. Но они перехитрили, ушли в разные стороны.

— Может просто поссорились?

— Нет… тот, за которым Март пошел, нырнул в кофейню, она круглые сутки открыта, и вышел через другой вход, а парень зря прождал. А когда пошел по другим следам, все привели к одному постоялому двору, но куда они уехали, или спрятались, там понять невозможно. Сам знаешь… шарги пахнут так, что перебивают все остальные запахи.

— Ладно… может и правда, переждут где-нибудь в глуши. Не совсем же дураки?! — Убеждал я больше себя, чем его, все же заканчивались вторые сутки с того момента, как оборотни канули в темноту, — а ещё какие новости?

— Унгердс приехал из дворца. Указ готов, все пункты согласованы, завтра объявят во время официального приема.

— Святая пентаграмма! — едва не взвыл я, — снова обед! Таилос, давай тебя назначим… или Унгердса, обязанным ходить на такие мероприятия.

— Потом можешь назначить и его, но на первое представление обязан прийти сам. Примчатся же главы всех домов, все интересно, кто будет править страной наравне с ними.

— Таилос, мне не интересно править их страной. Мне вообще править неинтересно. Я только хочу устроить жизнь в наших землях так, чтоб матери не тряслись за жизнь детей. Всё!

— Магистр придет и всё объяснит тебе сам, — не стал спорить медведь, — у меня к тебе вопрос… деликатный.

— Что, узнал, где Орисья?

— Нет. Это не про меня разговор, а про тебя.

— Про меня?! — Я снова шлепнулся в кресло, с которого только что поднялся, и заинтересовано уставился на Тая, неужели есть хоть что-то, чего он не успел обо мне разнюхать или разгадать?!

— Ну да… — медведь вдруг засмущался, — только ты ничего не говори Мэлин. Я никак не могу понять… ты действительно всерьез хочешь, чтоб она вышла замуж за этого маркиза? Или разозлился на нее за что-то? Так ты пойми… со зла можно такого наворотить… потом не исправишь.

— Таилос… — меня словно обухом по голове огрели, — но с какой стати… разве я дал хоть какой-то повод думать… что я к ней отношусь не как к воспитаннице?!

— Да я ведь не сам это придумал, — огорчился оборотень, — все так считают. И тут есть пара молодок… они интересуются… можно к тебе прийти вечерком, ты же понимаешь… ты мужчина молодой, симпатичный, вожак, или моя дочка их за это бородавками усыплет?! Ты же знаешь… какие они, ведьмы… ревнивые. Меня вон за напарницу год в ошейнике держали.

— Тай, — мне очень не хотелось выдавать тайн маглоров, да и учитель настрого предупреждал, но друг искренне обо мне заботился, и отделаться от него шуткой я не мог, — ты мне расскажи, что это за напарница, а я пока поставлю щит…

Когда полный дом оборотней, и у каждой стены есть свое ухо, я начинаю подумывать о постоянных щитах на свои комнаты. Никак не привыкну, что каждое мое движение и каждый вздох сразу известны десятку, а то и более окружающих меня людей.

— Да что про нее рассказывать… Когда Орис умерла… ты не представляешь, что я пережил. Она ведь специально подгадала момент, когда я уехал по делам. Вернулся — свежая могилка. У меня было сумасшедшее желание раскопать и убедиться… но я кое-как сдержался. Зря… интуиции нужно верить. На душе было очень тоскливо, в свой дом даже входить не хотелось. А тут ещё бабка Мэлин забрала, поговорить не с кем, заботиться не о ком… Вот и нанялся обозы охранять, взял меня в отряд старый друг. Но дал себе слово, что буду им помогать, знал, что ведьмам живется непросто. Но она спряталась, ну и искал. А напарница помогала, нравился я ей. Ну а Мэлин ее как увидела, аж позеленела… я не понял сразу, много позже сообразил, за мать ревновала.

— Ущербная пентаграмма… Тай, ты прости, но один вопрос, где они?

— Не знаю. Очень хочу надеяться, что Мильда уговорила ее прийти сюда… дни считаю. Но ты обещал сказать про себя.

— Обещал, значит скажу. Видишь ли… у магов законы намного свободнее чем у дроу, и тем более, у людей. Ну, ты и сам понимаешь, когда резерв полон, и так трудно себя контролировать… а когда начинаешь взрослеть… тем более. У нас есть такие места, где каждый парень, кто ищет свидание, может оставить свой маячок. Особый, там маленькая иллюзия, можно посмотреть, кто ты и где ждешь. Девушки сами выбирают… обычные, разумеется. У нас нет любви за деньги. Ну а когда маглоры уходят с плато, то просят у одной из подруг разрешение на образ. Нужно лишь вложить в амулет иллюзии локон, или каплю крови. Вот и вся тайна… но ты должен дать мне слово… что никому не скажешь. Для вас такие отношения кажутся слишком свободными… все чужое всегда неправильно, так говорил мой учитель.

— Клянусь… никто не узнает. А можно ещё вопрос… она как живая… твоя иллюзия?

— Хорошо… смотри. — Я выдернул воздушной лианой из-за окна птичку, кастовал подчинение и создал из нее собственную копию.

А потом крутнул получившегося мужчину в точно такой одежде, как на мне, вокруг себя и поменялся с ним местами. И замер, молча уставившись на медведя, в ожидании. С минуту он молчал, рассматривая нас, потом принюхался, озадаченно фыркнул и, наконец, решился потрогать. И уже через минуту хлопал нас по очереди по плечу, дергал за руку, слушал стук сердца, и постепенно приходил в настоящий восторг.

— Слушай, Ир, но это же здорово. Если на кого-то вздумают напасть, можно устроить ловушку.

— Можно, — сказал я, отменяя заклинание и шлепнулся в кресло, — но не забывай, что только в самом крайнем случае. Есть всего десяток заклинаний, которые нам настрого запрещёно кастовать в человеческих землях открыто. Тебе не хуже меня известно, что люди все новое первым делом пытаются приспособить для того, чтоб кого-нибудь убить или принудить. И вот это заклинание входит в число тех десяти.

— Ну да, — сразу сообразил он, — сажаешь свою копию на виду у всех и идешь убивать врага.

— Вот. Именно это я и имел в виду. Даже ты первым делом придумал преступление.

— Я просто для примера… ну тогда я скажу женщинам, чтоб не облизывались. А ещё вопрос можно?

— Вот знал я, что оборотни любопытны! Но не думал, что до такой степени! Ну, давай, только последний.

— А зачем тогда маги женятся?

— Вот зачем тебе нужна именно Орисья, а не те самые молодки, что крутятся под ногами? Ты что, думаешь, я слепой? А если ещё вспомнишь, что я ментал, то может, догадаешься, откуда я знаю их желания. Все, дальше сам думай, больше я ничего не скажу.

Медведь недовольно посопел, не догадываясь, что я в курсе его притворства, встал и пошел к двери. Но вдруг обернулся и тихо сказал:

— А я рад… что ты взял с меня клятву. И что не хочешь встречаться с молодками. Ей было бы очень неприятно.