Карен Монинг - В оковах льда

— Тебе это все не кажется… не знаю, странным, а, Мега?

Я беру в руку обломок хрусталя и пару секунд его держу.

— Он холоднее, чем должен быть, словно до сих пор не оттаял. И не согревается, сколько его ни держишь.

— Нет, что-то еще. Я не могу точно определить.

Я жду. Я не ходила в школу, и меня немножко восхищает, сколько всего знает Танцор. Если он говорит, что есть что-то другое, оно точно есть.

Он размышляет вслух:

— Если оно охотится не за жизненной силой, то как оно выбирает места? Может быть, эта штука ищет не металл или пластик, которые в разных формах присутствовали в каждом из мест, может, ей нужен какой-то отдельный ингредиент в металле или пластике? Она может охотиться на исчезающе малые следы чего-то определенного.

Я сдвигаю стопку старых костей на край каменной плиты и вытягиваюсь рядом с ним. Закидываю руки за голову и начинаю мысленно восстанавливать в памяти сцены до взрыва, думая о том, что найти общее было легче, пока они не превратились в мусор.

— Некий теоретический витамин или минерал, который нужен ему для достижения какой-то цели?

— Или общий элемент в этих местах, который заставляет его думать, что желаемое может находиться в том месте.

— А?

— Может, он, как рыбак, отправляется во все места, где есть соленая вода, потому что ищет кита. Не факт, что мы обнаружим самого кита. Но наверняка везде найдем соленую воду. Если мы поймем, что его притягивает, мы будем уже на полпути к тому, чтобы его остановить.

— У нас имеется еще три места, откуда нет образцов. Два, которые замерзли в Фейри, как сказал Р’йан, и одно под Честерсом.

— Ты можешь попросить Риодана помочь нам добыть образцы? Насколько я слышал, этому чуваку практически все должны.

Все мои мысленные построения рассыпаются, когда Танцор произносит его имя, и внезапно я одновременно вижу две картинки: Риодан на четвертом ярусе, смеется, занимается сексом, живой настолько, насколько никто, кроме меня, быть не умеет, и Риодан, истекающий кровью на той аллее, его кишки свисают с края здания, он шутит, умирая… И ко мне вдруг приходит самая дурацкая мысль. Я же его почти не знала!

— Да, я это сделала, — бормочу я, поднимаясь, потому что если меня стошнит шоколадным батончиком, то пусть хоть не в лежачем положении.

— Что сделала? — спрашивает Танцор.

Я всегда дралась с ним и все время повторяла, что ненавижу его.

— Он этого заслуживал. Он был самым высокомерным и раздражающим гадом из всех, кого я знала!

— Чего заслуживал? Кто?

Похоже, теперь мне придется и Риодана называть ТЛ. Потому что у меня от его имени желудок сводит. Мне не нравится, что его больше нет.

— Это значит, что мой контракт недействителен, или один из его чуваков будет вместо него? — С такими ни в чем нельзя быть уверенной. Я больше никогда не хочу заходить в Честерс, я не хочу заходить в «КСБ», хотя уже, наверное, могу. Теперь это только «КС» — пропали главные ингредиенты, от которых оба этих места становились такими классными, такими невероятными, а сами по себе места ни фига не будут такими.

— Какой контракт?

Теперь, когда эти двое пропали навсегда, у меня появилось плохое предчувствие по поводу Дублина, по поводу всего мира. Словно я, погубив их, сместила орбиту планеты в другое, не такое безопасное положение.

— Мега. — Танцор стоит прямо передо мной. — Поговори со мной.

— Мы ни о чем не можем попросить Риодана, — говорю я ему.

— Почему нет?

Я тру глаза и вздыхаю.

— Я его убила.

Я просыпаюсь с затекшей шеей и пластиковым пакетом, приклеенным к щеке потекшей во сне слюной. Я поднимаю голову на пару дюймов и выглядываю из-под волос, надеясь, что Танцор на меня не смотрит, вижу, что он уставился на карту с нашей загадкой, и проглатываю вздох смущенного облегчения.

Я вытаскиваю пакет из-под щеки, вытираю с него слюну своей рубашкой и растираю следы на лице. Пальцами чувствую, что на коже отпечаталась «змейка» и часть кольца из пакета. Я даже не помню, как уснула. Просто в один прекрасный момент уронила голову на то, что исследовала, и отключилась. На пару часов? Больше?

— Который час?

— Который день, ты имеешь в виду?

— Чувак, скажи, что я спала не так долго!

— Тебе нужно было поспать. Никогда не видел, чтобы кто-то сидел на стуле, уронив голову на каменную плиту, и не двигался целых пятнадцать часов. Я думал перенести тебя куда-нибудь, где поудобнее. Ты заставила меня передумать. — Он оборачивается и улыбается мне. Губа у него разбита. — Двигаться ты определенно не хотела. Ты вырубила меня, даже будучи во сне.

— Ой, чувак, прости! — Я ничего об этом не помню.

— Без проблем, Мега.

Мой живот урчит так громко, что способен разбудить мертвых, и он говорит:

— Я тут кое-что приберег для тебя. — Роется в одной из своих сумок на полу, достает оттуда коробку и бросает мне.

Я сияю, как рождественская звезда.

— А-тлично! «Поп-тартс»! Где ты нашел «Поп-тартс»? Я их уже несколько месяцев не видела! — Даже до Падения Стен найти их было непросто. — И это мои любимые — с шоколадной глазурью!

Я разрываю упаковки и счастливо вгрызаюсь в печенье. Первые два я заглатываю мгновенно, а потом замедляюсь, чтобы насладиться каждой вкуснейшей, упакованной в фольгу и полной сахара печенькой из оставшихся шести. Когда рухнули стены, вся вкуснятина — из той, которая вредная, — первой исчезла с полок. Самыми первыми исчезли газировка и спиртное. Конфеты, торты, пироги и все такое смели следующими. Печенье «Поп-тартс» и все сладкие хлопья тоже пропали. И я в этом виновата не меньше прочих. Забавно, но в последнее время я готова отдать правую руку за горячий обед из свежего тушеного мяса, морковки, фасоли и хлеба с подливкой.

Но все равно печенюшки почти божественны, а от того, что их добыл для меня Танцор, они становятся еще вкуснее. Я ем, а он рассказывает мне все, что обдумал и отбросил за время моего сна, чтобы я могла указать на дыры в его теориях, если замечу. Он заканчивает, но мы ни на шаг не приблизились к разгадке.

— Итак, мы до сих пор знаем только то, что на каждом из мест была земля, какой-то пластик и какой-то металл.

— Вообще-то, земля, пластик и железо. Металл в каждом из пакетов в основном состоит из железа.

— А железо мы используем, чтобы удерживать Фей.

— Я знаю. Помнишь, насколько сильнее замерзли Невидимые у Дублинского замка?

Я киваю.

— Я думала, это потому, что их там было так много.

— Это место, в котором было больше всего железа. Тонны железа ушли на устройство тех клеток.

— А в других местах тоже было железо?

— Те люди, что стирали одежду, делали это возле старых железнодорожных рельс. Я проверил по картам: еще возле четырех мест идут железнодорожные пути. В двух пакетах я нашел железные пули. В пакете из фитнесс-центра были осколки железного чайника и железного же колокола. В другом месте было несколько старых машин, с рамами из железа. Таких больше не делают. В Дублинском замке были железные клетки. На одном из старых складов были железные балки. — Он продолжает, перечисляя место за местом.