Дж. Уорд - Восторг

– Чушь. Ты знаешь, что это. – Его голос был ровным, руки уверенными, когда он убирал волосы с ее лица. – И ты можешь мне рассказать.

– Я не хочу разрушать момент, – ответила Мэлс, слегка хныкнув. – Все было идеально.

– Тогда для чего они? – спросил Матиас, показывая палец, на котором блестела слезинка. – Поговори со мной, Мэлс.

– Мне очень жаль, что я не могу отплатить тебе тем же… знаешь, я бы хотела проделать эти вещи с тобой.

Выражение его лица не изменилось, но она знала, что задела его за живое: это было ясно по тому, как он задержал дыхание, а затем вдруг возобновил его… словно напомнил себе вдыхать воздух.

– Мне бы тоже этого хотелось, – хрипло сказал он. – Но даже если бы мой инструментарий функционировал, то, что я могу тебе предложить, не порадует глаз, тем более прикосновения.

– Говорила же, я…

– К тому же, того, что мы сделали, более чем достаточно для меня. – Теперь он улыбался, хотя глаза оставались мрачными. – Я навсегда запомню это… и тебя.

Холодная волна страха накатила на нее, заменяя тепло.

– Тебе обязательно уезжать? – спросила она спустя пару секунд.

– Да.

Мэлс натянула одеяло и обернула его вокруг своего тела.

– Когда?

– Скоро.

– Окажешь мне услугу?

– Что угодно.

– Дай мне знать перед отъездом. Чтобы не получилось так, что я узнаю об этом, когда не смогу с тобой связаться. Пообещай мне.

– Если смогу, сообщу…

– Этого недостаточно. Поклянись, что скажешь мне… потому что я не могу… не хочу жить в неизвестности. Для меня это будет адом.

Матиас ненадолго закрыл глаза.

– Хорошо. Я дам тебе знать. Но мне нужно кое-что взамен.

– Что?

– Останься сегодня со мной. Хочу проснуться рядом с тобой.

Тело Мэлс расслабилось, и сердце разжалось.

– Я тоже.

Когда он вытянул руки, Мэлс прильнула к нему, укладывая голову ему на грудь, слушая биение его сердца, его руки выводили круги на ее спине, потирая медленно и равномерно. Разговор о сексе и расставании вселил в нее беспокойство, однако прикосновения успокоили, и она начала засыпать.

К сожалению, ей казалось, что с ним все обстояло иначе, и хотелось, чтобы был способ заставить его расслабиться. Но, похоже, это еще одна вещь, которая работала только в одну сторону.

– Матиас?

– Да?

«Я люблю тебя» – закончила она мысленно. «Люблю, даже если это не имеет смысла».

– После своего отъезда ты когда-нибудь вернешься?

– Я не хочу тебе лгать, – хрипло сказал он.

– Тогда, думаю, тебе лучше не отвечать.

Матиас повернулся к ней и, уткнувшись лицом в волосы, поцеловал ее.

– Я не оставлю тебя в неопределенности.

О, но ведь это не так. Мэлс казалось, что когда все это закончится, она будет искать его в любой толпе, на каждом тротуаре, на каждом углу.

До конца своей жизни.

Потери – полный отстой, подумала она. А говорят, что с возрастом, наряду с другими развиваемыми умениями, в этом ты тоже становишься лучше, хочешь того или нет.

Вместо этого они, по-видимому, оказывались на вершине списка вещей, которые судьба вынуждает оставить позади: из-за того, что он исчезнет из ее жизни словно автомобиль, выезжающий с обочины тротуара, она чувствовала себя так, будто ее отец умер только вчера.

Мэлс передвинула руки, чтобы тоже обнять его. И, разумеется, как только она коснулась его тела, он замер… и к черту. Он позволит ей касаться его каким-то образом.

Несмотря на то, что Матиас был травмирован, кожа его изборождена шрамами… для нее он прекрасен.

– Знаешь, я теперь не смогу взглянуть на других мужчин, – сказала Мэлс.

– Только если ты предпочитаешь парней в стиле Франкенштейна… – резко засмеялся он.

– Прекрати, – дернула Мэлс головой. – Просто… прекрати. Ты не можешь запретить мне быть к тебе неравнодушной, и придется смириться с тем, что я хочу прикасаться к тебе. Все ясно?

В тусклом свете, лившемся из ванной, Матиас начал улыбаться, но затем потерял это выражение, когда чуждые эмоции проникли в черты его лица.

– Ты ангел, ты же знаешь? – спросил он низким голосом.

Мэлс закатила глаза и вновь положила голову ему на грудь.

– Едва ли. Ты еще не слышал, как я ругаюсь?

– Кто сказал, что у ангелов не может быть рта сапожника?

– Ни за что.

– И когда же ты встречалась с одним из них?

По какой-то глупой причине, перед глазами возник образ Джима Херона и то, как он встал на пути того потолка.

Если бы он не показался в тот самый момент, она бы умерла.

– Вообще-то, ты, может, и прав, – сказала она, вздрогнув. – Я представляю, как бы они вели себя здесь… действительно представляю.

Глава 31

– Пабло, ты надо мной смеешься? – Женщина подскочила в кресле. – Это… блонд.

По интонации ее визгливого голоса казалось, что он вывалил груду мусора на ее корону. А не покрасил вульгарно-красные волосы в желтый, который отлично подходил к ее химически пилингованной коже.

Честно говоря, Девина чувствовала себя слегка оскорбленной. Эта хрень была сексуальной.

Смотря глазами Пабло, демон положила руки на бедра с мыслью, что ей не судьба работать в индустрии сервиса. Вот ведь заноза. В. Заднице. Сучка опоздала на назначенную встречу на полчаса, запросила газированную воду – будто она приперлась в гребаный ресторан? – а потом начала ныть на температуру воды в раковине.

А сейчас вот такие заявления.

– Думаю, цвет тебе придется по вкусу, когда ты их высушишь.

Голос, которым говорила Девина, был плавным и с легким акцентом, ни капли не похожим на североамериканский. Но с другой стороны, Пабло сотворил самого себя, человек, который, как и она, предпочел приукрасить красивой одеждой свою внешность, манеру говорить и то, откуда он был родом.

На самом деле, он из Джерси[106].

Девина загуглила инфу по парню за его рабочим столом, пока волосы окрашивались на этой голове… потому что больше было нечем заняться… и, видит Бог, разговора с клиенткой было достаточно, чтобы Пабло захотел застрелиться.

Может, ей следовало оставить пару помощников? Нет, с ними бы тоже пришлось повозиться.

– Давай я поработаю над ними, – сказала она ртом Пабло, запустив мужские руки в длинные, влажные локоны. – Я поработаю над ними. Вот увидишь.

Клиентка завела свою шарманку, напоминая Девине какую-то ненормальную из «Марафона Брайдзилл»[107], который она видела по «WE TV»[108]… и также причину, по которой она никогда не будет лесбиянкой. Легче мириться с Джимом Хероном, с размахивающим членом и своей предательской натурой, чем с этой безжалостной, высасывающей все жилы, пакостливой мелодрамой:

– … блаблабла! Бла-бла! Бла бла бла блаблаблабла бла бла…

Болтовня продолжалась какое-то время, но как это бывает со всеми потопами, дерьмо наконец прекратилось. – Прекрасно, – сказала сучка. – Но в твоих интересах, чтобы мне это понравилось.