Вера Чиркова - Тихоня (СИ)

Хозяйка, понятливо вздохнув, направилась к двери, а в душе Эсты внезапно похолодало. Не так, как от ощущения пропасти под готовой шагнуть в нее ногой и не как от вида несущейся с горы лавины. Почти незаметно, словно легкий сквознячок пронесся. Будь Эста обычной девушкой, не обратила бы на это внимания, но ее отточенное чутье тихони мигом подняло тревогу.

— Купается, говоришь? А где его комната? — отстранив с дороги трактирщицу, ринулась прочь монашка, и Устина, сообразив, что сейчас произойдет что-то особенное, устремилась за ней.

— Второй этаж, резная дубовая дверь, — хозяйка почти не пыхтела, прыгая по ступенькам следом за гостьей, — изнутри кованый засов.

Дверь и действительно была впечатляющей, двустворчатой, массивной, резной и лакированной. И еще — крепко запертой, наверняка на тот самый засов. Женщины стучали по очереди, но ответом на глуховатый звук их ударов была полная тишина.

— Может, моются они? — робко предположила хозяйка, — намылились и сидят… не бежать же к дверям?

— Кто просит его бежать? Можно просто сказать, что занят! — Сердито рявкнула тихоня и ее рука сама потянулась к карману, где хранилась гномья отмычка, но девушка вовремя вспомнила про некоторые привычки трактирщиков, — Секрет есть?! Ну как вы открываете, если клиент перепьет и начинает буянить или ему станет плохо? Поторопись!

— Так… — замялась Устина, но наткнулась на яростную синь потемневших глаз гостьи и сдалась.

Достала из висящей на поясе связки длинный тонкий ключ, повернулась к косяку и, отодвинув крупный завиток, отперла секретный замок. Она еще не до конца отодвинула тяжелую дверь, открывшуюся вместе с частью рамы, а Эста уже протиснулась мимо и промчалась в спальню.

И сразу поняла, что интуиция не подвела. Комната была пуста, вода не пролита, сияющая свежими покрывалами и кружавчиками постель не смята, а вот окно распахнуто настежь, и свежий ветерок треплет вышитые занавески.

— Ой… — наконец протиснулась в узкий проход Устина, тоже сообразившая что клиента, на котором она намеревалась сделать месячную выручку, уже нет, — сбежал!

— Чем-то ты его спугнула, — перегнувшись через подоконник Эста рассматривала примятые кустики отцветших левкоев, — идем в кабинет.

И бегом побежала мимо хозяйки в свою комнату, забрать плащ и чепчик.

А уже через четверть часа выезжала из села по ведущей на юг дороге, сидя верхом на крупном сером жеребце. За ним послушно бежала оседланная лошадка, нагруженная тюками с шатром, одеялами, посудой и запасом продуктов, а к седлу Эсты был привязан мешок, в котором, заботливо завернутая в старую шаль, ехала выкупленная у Устины пирамидка.

Трактирщица все-таки получила свою выгоду, запросив за пирамидку почти вдвое, но Эста не пожалела бы и больших денег, возможность писать послания и сразу получать ответы была для нее сейчас дороже всего.

И ответ на первое письмо, которое она отправила, едва выяснив, что Дагорд сбежал, чего-то испугавшись, тихоня получила, пока подавальщицы бегали бегом, собирая ей багаж.

Матушка написала, что уже едет в карете, навстречу Эсте, так как башня, куда она пришла, расположена южнее села Большое Садовое. И просила Эсту не спешить, внимательнее осматривать все придорожные кусты, канавы и овраги. Змей забыл себя, но не забыл никаких навыков и умений, полученных во время службы.

Эста и не спешила, знала точно, если он идет по дороге — все равно догонит, или выкупит сведения у встречных путников. А вот если прячется за кустами, то дело хуже и тут вся надежда только на ее внимательные глаза. О том, чтобы услышать, как в дальних кустах крадется Змей, когда под ухом цокают копытами две лошади, можно и не мечтать.

День давно перевалил за полдень, и тихоня потихоньку жевала пирожки, запивая их из фляжки чаем, в который капнула бодрящего зелья. И все равно чувствовала, как уставшее сознание временами словно рассеивается, заставляя дергать головой и снова глотать чай.

А еще девушку не оставляло странное чувство потери, возникшее, едва она выехала из деревни и все усиливающееся по мере удаления от Садового. И это было не похоже на намек интуиции или ощущение чего-то забытого. Такого Эста вообще никогда раньше не испытывала и теперь не знала, что и подумать. Или это сказалась усталость последних дней и потеря крови, или ночные приключения и жесткий песок, а может и разлука с Дагордом?

Эста печально улыбнулась и отвернув рукав куртки, нежно погладила рисунок на коже. Несколько минут ехала, поглощенная в свои мысли, и вдруг сообразила, что веночек на запястье выглядел как-то неправильно.

Девушка снова отогнула манжет и начала пристально изучать серебристые листики. Да нет, всё как и было, это ей от недосыпу уже чудится. И тут цветочек, который разглядывала тихоня, побледнел и свернулся в бутон.

— Святая тишина, — охнула Лэни, начиная понимать, о чем предупреждал её полукровка, — так, стало быть… я от него удаляюсь? Спасибо, Алн, ты настоящий друг и волшебник!

Первым желанием девушки было повернуть коня и скакать назад во весь опор, однако, остановившись, она передумала. Слишком долго и тщательно ее учили, чтоб лучшая тихоня позволила себе, забыв про едущую навстречу наставницу, броситься сломя голову в авантюрную погоню. И потому, хмурясь и кусая от нетерпения губу, Эста достала бумагу, написала короткую записку и отправила матушке.

Ответ пришел через несколько минут, Тмирна советовала ученице никуда не спешить, найти подходящее место и подождать старшую сестру. У нее есть кое-какие задумки.

Сомневалась тихоня всего минуту, потом повернула назад и направила лошадей к ручейку, мимо которого проехала недавно, раз придется ждать, можно дать лошадям отдохнуть.

Эста успела напоить лошадей и дать им овса, расстелить одеяло и немного поспать особым, чутким сном, когда бодрствует какая-то крохотная частичка сознания, подавая сигнал опасности, если кто-то захочет подойти поближе к сиротливому путнику. Впрочем, тихоня не сомневалась, что наличие второй лошади заставит задуматься тех, кто решит, что мирно лежащий под кустом человек одинок.

Карета появилась вдалеке через пару часов, когда Эста, решив, что достаточно отдохнула, развела костерок, чтоб вскипятить бодрящего отвара. Тихоня издали заметила, как гонит усталых коней кучер, и невольная улыбка пробилась на ее хмурое личико. Неистребимая уверенность, что теперь все будет хорошо, раз с нею матушка, всегда жившая в ее душе, в этот миг расцвела с новой силой.

Девушка вскочила на ноги и помахала белой салфеткой, подавая условный знак, но возчик и сам уже все сообразил, придержал коней, а затем и вовсе свернул на бережок.

— Эста, девочка моя, как я рада… — едва карета остановилась, и тихоня распахнула дверцу, настоятельница поспешно выбралась наружу и обняла воспитанницу, — вижу, у тебя чай готов?! А у меня с собой корзина с едой, давай перекусим?!