Вера Чиркова - Глупышка (СИ)

— Дьявол… — снова резко побледнел Геверт, вспомнив про контракт, — вот почему мне так не нравился этот договор! Лэни, а может, не поздно его расторгнуть?

— Ты шутишь? Да Олтерн тебе этого никогда не простит! Всем нам не простит, и будет жестоко мстить. И к тому же контракт я уже выполнила, и мне придётся пожить в его дворце всего один день.

— А потом он заставит тебя принять новый, ты не забыла про уточнение?!

— А ты забыл про мое. Если мне не понравится, я его не возьму. Давай не будем портить последние минуты спором, Герт? Просто посиди рядом, я так давно мечтала посидеть между вами… и жаль, что пока нельзя привезти отца. Это он не помнит своего имени и прошлого, а те, кто присматривает за мятежниками, помнят все.

— Отец жив? — его светлость онемел, потом с чувством выдохнул, — какое счастье! Мне так надоело разбираться в делах и судить преступников. Арви, надеюсь, с меня наконец снимут этот хомут?

— Не надейся, — покачал головой старший, — я беглец и потому тут прячусь уже два года… и пытаюсь выжить из замка твоего ушлого советника, пока он нас не нашел и не выдал королю. Ты же знаешь, что в тот момент, как его старшие братья и кузены сражались на стороне заговорщиков, Дагорд служил в одном из самых преданных королю полков?

— Но его все же лишили тогда поместья, хотя и оставили титул, — уточнил Герт, и скрипнул зубами, — как мне все же не хочется, чтоб Лэни уходила к Олтерну! Может, что-нибудь придумаем?!

— Не будем об этом больше говорить, — решительно пресекла возвращение к этой теме монашка, — и зови меня Эста. За двенадцать лет я привыкла. А сейчас прикажи принести сюда мой сундук и саквояж, и пусть это сделает не Змей. И пока их несут, мы сможем немного поговорить, вспомнить прошлое… потом я попрошу разрешения привести Арви и мы уйдем.

— Куда привести? — насторожился старший брат, следя, как Геверт идет к двери.

— В монастырь. Ты никогда не мечтал побывать в женском монастыре? Не смотри так, — засмеялась Эста, — это всего лишь шутка. При монастыре есть целитель… и комнаты для его пациентов расположены в бывших камерах для преступников. Никто не увидит, как ты придешь, и как уйдешь. И никто тебя потом не узнает, поэтому сейчас нужно придумать знак, или лучше, вопрос, на который не сможет ответить никто, кроме нас.

— Лэни… спасибо, но я не могу. Я не один и я в долгу, перед тем, кто вернул мне память. Поверь, это было ужасно, в один прекрасный день проснуться и понять, что девять лет ты не жил, а спал, а в это время твоим телом нагло пользовался какой-то мужлан, обожающий крепкое пиво и незатейливые развлечения.

— Нет, Арви, ты не прав. Поверь, я отлично знаю, что такие долги нужно оплачивать, и не собираюсь тебя от них прятать. Но с новым, лишенным шрамов лицом ты гораздо больше сможешь сделать для своего хозяина… назвать его благодетелем не могу, да и не желаю. И это займет всего несколько дней, а вы прячетесь тут почти два года. Если хочешь, напиши ему, спроси разрешения. Сейчас принесут сундук и сразу отправишь. А потом вернешься и Герт примет тебя управляющим.

— А как я все объясню Змею? И Седерсу? — задумался вернувшийся Геверт.

— Седерсу объяснит сам Арви, можешь позвать, не думаю, что он ушел далеко, — Эста понимала, что брату нужно время и душевные силы, чтоб принять то, что на него сейчас свалилось, — а Змею после моего ухода объяснишь, что Арви твой старый друг, которому нужно было убежище. А Сед потому и устроил его здесь тайно, чтоб тебе не пришлось ни за что отвечать. После переворота все напуганы и на воду дуют. Ну а про меня еще проще, контракт отработала и ушла, как положено по договору.

— Лэни… прости, Эсталис, но ведь ты понимаешь, что он обидится.

— Герт, возможно он и обидится, но это пройдет. А вот если мы расскажем ему правду, то он обязательно захочет влезть в наши дела… и рискует снова потерять свое имение и титул в придачу. Кстати, Арви, как тебя сейчас зовут?

— Маст, но это просто кличка.

— Нам сейчас и ее довольно, — уверенно кивнула девушка и, заслышав за дверью шаги Седерса, торопливо обернула вокруг лица шарф, завязывая на затылке.

А уже через несколько минут, когда Арвельд обо всем договорился со своим верным телохранителем, а Эста получила разрешение привести в монастырь пациента, они встали рядом и старший брат, держа в одной руку сундук, другой крепко обхватил ее за талию.

— Не расстраивайся, Герт, он скоро придет, — девушка нежно чмокнула его светлость в щеку на прощанье и сломала портальную капсулу.

— А ты? — не услышанный глупышкой вопрос повис в пыльной пустоте одной из комнат, в которые Геверт не мог спокойно входить после того страшного дня, когда в одночасье потерял всю семью.

Верхняя площадка портальной вышки монастыря святой тишины встретила гостей моросящим холодным осенним дождем, и темной бесформенной фигурой, замотанной в серый плащ. При ближайшем рассмотрении фигура показалась Арви скорее женской, чем мужской, и это его внезапно успокоило, хотя беглец и не сомневался в том, что сестра не предаст.

Просто слишком уже въелась в последние годы в душу привычка все и всех проверять по нескольку раз и внезапно резко оглядываться на спутников, даже если нет никакой причины им не верить.

Фигура окинула гостей цепким взглядом и молча махнула рукой, приглашая следовать за собой, и Эста скользнула вперед, под прикрывающую вход на лестницу крышу. Арви поудобнее подхватил сундук и пошел следом, даже не взглянув на проглядывающие сквозь дождевые струи скалы. Неинтересно ему это, все равно никогда не захочет прийти сюда еще раз.

— Поставь сундук тут, — остановилась Эста возле глубокой нише в стене, едва они прошли до первой площадки лестницы, — тут мы расстанемся. Но я постараюсь еще прийти, или написать письмо. И ты пиши, вот тебе пенальчик. А пирамидка там есть. И не волнуйся Маст, все будет хорошо.

Она обняла его, на миг прижалась щекой, влажной от дождя, точнее он предпочитал так думать, и легко побежала вниз по лестнице.

Неподалеку от Арвельда раздался едва слышный скрип и он обнаружил, что так и не открывший лица встречающий уже отворил узкую потайную дверь и выразительно указывает на нее. Бывший герцог хмуро усмехнулся, и решительно шагнул туда, успокаивая себя тем, что все равно у него нет никакого выбора. Как не стало в тот самый момент, когда он начал узнавать так знакомое с детства лицо, и услышал рассказ про то, чего не знал никто, кроме нее. Он заранее знал, что сделает все, чего она ни потребует, слишком много стало в голосе его сестры материнской уверенности и энергичности. Это делами, пастбищами, торговыми сделками и охраной отец занимался сам, а весь замок, слуги и хозяйственные дела всегда были в твердой ручке их такой хрупкой и изящной матушки. Отец, высокий и плечистый как воин, обожал ее, носил на руках, когда думал, что никто не видит, заваливал охапками самолично сорванных цветов и становился рядом с матушкой послушным и одновременно озорным, как мальчишка.