Ольга Митюгина - Нетопырь

Шаловливый бесенок!

— В пять?

— В восемь, полдевятого.

— Уже стемнеет, мисс!

— Ну, как хотите… — безразлично пожала она плечами.

— Хорошо! Где?..

— В школьном сквере.

И тут загремел звонок, разрывая чарующую паутинку диалога. Учитель поспешил выйти в коридор, а девушка вернулась на свое место, задумчиво опустив голову.

Ее обступили одноклассники.

— Здорово ты его, Нетопырь! — наперебой восхищались они. — Нашего сухаря!.. Так ему и надо!

— Ты заметила, как он на тебя смотрел?..

— Ха! Да он от нее глаз не мог отвести!

— А вы видели, какая у него была физиономия, когда Элли встала? Даже вспотел!

— Задание дать забыл!

— Еще бы! Слушай, а откуда ты знаешь доказательство?

— А как ты ему лапшу на уши вешала!.. Супер!..

— Да… У тебя, оказывается, хватка, Элли! Стоило тебе в себя придти… Многих уже на колени ставила?..

Элли вскинула голову и обвела всех ребят холодным взглядом, под которым сразу увяли все улыбки и застыл смех. Погасли шуточки.

— Больше, чем вы все вместе взятые, — бросила она и вышла из класса.

Через несколько минут она вбежала обратно, льдисто-белая, волосы — солнечной тишиной по плечам.

И вскрикнула:

— Ребята, скорее!.. Кристи! Кристи!..

Все кинулись за ней, прямо в женский туалет.

Там, в луже крови, на полу валялась Кристи — беспомощно, как скомканная тряпка.

Девочка была еще жива: грудь судорожно вздрагивала, ловя воздух, по коже растеклась синева, волосы вымокли в крови и, слипшись тяжелыми колтунами, не позволяли обессиленной школьнице поднять голову.

Платье, новое модное платье оказалось растерзано, лифчик разодран, соски грудей откушены, и из ран фонтанчиками выплескивалась кровь…

Медленно, словно зачарованные, одноклассники подошли ближе. То, что они поначалу приняли за запекшуюся коросту на щеках, на самом деле было обнаженным мясом: щеки Кристи были точно, профессионально , срезаны каким-то острым, небывало тонким предметом — настолько чисто провели операцию, не повредив ни единого лицевого мускула!

Ряд оголенных, окровавленных зубов в челюстях, открытые сосуды и сухожилия… Связки, крепящие нижнюю челюсть…

Кто-то отвернулся.

Кристи умирала… На шее алел узкий и очень глубокий надрез, явно сделанный тем же орудием — и оттуда уже медленно выплескивалась оставшаяся кровь, гонимая молодым сердцем.

На гортани тоже позаботились сделать надрез, порвав голосовые связки — и Кристи не могла позвать на помощь…

— Какой ужас… — прошептал один из мальчиков. Кто-то из девочек, не сдержавшись, начал истошно, истерически вопить:

— Что вы стоите, болваны, вызовите врача, скорее!!!

Но никто не трогался с места.

Элли вышла вперед. Участливый взгляд.

Умирающая испуганно подняла на нее угасающие глаза — и из последних сил забилась, пытаясь отползти подальше. Губы ее беззвучно шевелились: «Нет! Нет!.. Лиза!.. Лиза!!. Не надо!..»

— Что с тобой?.. — встревожено и ласково спросила Элли. — Я хочу помочь. Принесите бинты, или…хоть что-нибудь!

— Не оставляйте меня! — вдруг умоляюще прохрипела Кристи. — С ней …

По телу бедняжки пробежала дрожь агонии — и девочка затихла.

— Она умерла! — испуганно вскрикнула Элизабэт. — Какой кошмар…

— Ее убили!

— Наверняка маньяк!..

— Ужасная смерть… Чем ее так?..

— Соски просто откушены! Зубами!.. А вот надрезы… Похоже на скальпель… Врача позовите! И полицию!.. — командовали мальчишки.

Лиза вышла в коридор. Никто не видел ее — и баронесса позволила себе улыбку. Удовлетворенную и насмешливую. Улыбку сытой кошки.

Сытой хищной кошки.

«О, я проучила эту юную нахалку, — с триумфом в глазах размышляла вампирка. — Тоже мне, „хищница“! Что осталось от ее красоты?.. А моя — вечна… Поделом этой наглой выскочке! Даже ее кровь не стоит того, чтобы пить ее. Нет-нет… Это — месть…»

Вампирка задумчиво рассматривала свои белые острые ногти, такие крепкие, что оставляли след в камне, и такие тонкие, что ловко справлялись с самыми сложными, тончайшими операциями… Они были лучше любого скальпеля!

Майк ждал. В фиолетовой южной ночи зажигались зеленые огни фонарей, и вокруг них сторожко дремала тишина. Из-за ворот парка едва слышно доносилось легкое шуршание проносившихся по дороге автомобилей, смех и голоса прохожих, но аллеи школьного сквера становились все безлюднее.

Майку самому не нравилось место. Не нравилось время. И совершенно не нравилась ситуация. Вся школа наверняка уже хихикает: можно представить, что за глупые слухи незамедлительно поползли по классам — величайшее изобретение человечества, сарафанное радио! И в какой нелепой роли его представляют юные нимфетки, едва оставившие кукол и вскочившие на каблуки.

Да и поделом! В самом деле, повел себя, как идиот…но, боже, разве доказательство теоремы не стоит легкого уязвления гордости?..

Лишь бы эта талантливая пигалица пришла! А там он найдет способ ее уговорить! Пусть даже придется сыграть нечестно и польстить ее женскому самолюбию…

Обидно вот только, если сейчас она где-то поблизости хихикает со своим дружком, наслаждаясь видом «дурака математика, примчавшегося на свидание»… Но нет! Элли не производила впечатления самодовольной пустышки. Подобных тупых проделок можно было бы ожидать скорее от бедняжки Кристи…упокой, господь, ее душу.

Майк поежился.

Да, не то время и не то место: безлюдный темный сквер.

«Жду еще пять минут — и довольно!»

И тут в аллее послышались легкие шаги.

Шелест…

Листьев? Снов?..

Одежды…

Аромат… Скользящий аромат. Вечер? Мечта?.. Сумерки?..

Теплые ноты времени, вплетенные в прохладные вздохи вечности…

Студент обернулся.

Она быстро шла, убранные в высокую прическу волосы засеребрились на миг в зеленом свете фонаря. Свет облил ее светлую свободную рубашку, джинсы…

Что-то настораживающее, неправильное почудилось математику в грациозно скользящей к нему в темноте фигуре.

И он понял, что.

Одежда не соответствовала возрасту! Перед ним была молодая женщина, достигшая рубежа 30 лет, в расцвете красоты и сил, а вовсе не девчонка-тинейджер. Правильные, законченные черты лица и умный, доброжелательный взгляд серых глаз.

Элли…

— Здравствуйте, Майк, — просто протянула она ему руку. — Я опоздала, извините.

Майк ошеломленно принял ее ладонь, краем сознания отметив, насколько та холодна и тверда.

— Добрый вечер. Но… — он неловко замолчал. В самом деле, что сказать? «Я не ожидал, что вы старше» или тому подобная чушь?..

Она рассмеялась, будто поняла его затруднения.

— Мне нетрудно выглядеть, насколько я захочу…правда, не младше 14 лет. Это — мой предел!.. — девушка сокрушенно и доверительно пожала плечами. Эта доброжелательная шутливость и располагала, и настораживала… В стоявшем перед Майком создании было что-то противоестественное.