Хлоя Нейл - Магия огня (ЛП)

Фолли нахмурилась.

«И они никогда не упоминали о своих работах по генетике?»

«Работы по генетике?», - переспросила я с очевидным замешательством в голосе.

«Их лабораторные работы по изучению генетики. По изучению долголетия».

Мне надоел этот разговор и ложь этой женщины. И хуже всего было выслушивать о том, что я, может быть, не знаю многих вещей о моих близких. Вещей, о которых они мне не рассказывали?

Я поднялась, собирая книги и вешая сумку на плечо.

«Мне нужно вернуться в класс».

Фолли приподняла бровь, но позволила мне подняться и направиться к двери.

«Мисс Паркер», - окликнула она, доставая из ящика маленькую стопку бумаг, нацарапала что-то на верхней странице и оторвала.

«Вам понадобится пропуск, чтобы вернуться к занятиям», - сказала она, протягивая мне лист.

Кивнув, я вернулась назад и взяла у нее пропуск. Я не смотрела на нее, пока снова не подошла к двери с запиской в руках.

«Я знаю моих родителей», - сказала я, преимущественно обращаясь к себе, - «Я их знаю».

Несмотря на все свои сомнения, я решила, что последнее слово останется за мной.

Я не помню, как я шла обратно сквозь каменные коридоры, через Большой Зал и переход в учебный корпус. Все эти строения я видела как в тумане, мои мысли были заняты встречей с Фолли и вопросами, которые она подняла.

Может она что-то перепутала? Прочитала чье-то досье вместо моего? А может совет попечителей приукрасил мое личное дело, чтобы принять меня в Св. Софию?

Или мои родители мне лгали. Возможно ли, что они скрывали от меня настоящую природу своей деятельности? И если так, то зачем это скрывать? Зачем говорить дочери, что преподаешь философию, если ведешь исследования в совершенно другой области?

Что сказала Фолли? Что-то о наследственности? Но там нет ничего общего с философией. Эта естествознание, анатомия, лабораторные работы.

Я была с родителями в Гарнете, гуляла по коридорам отделения философии и религии, общалась с их коллегами. Я рисовала, сидя на полу в кабинете моей мамы, когда моя няня заболела, играла в прятки в коридорах по вечерам, когда мои родители работали допоздна.

Конечно, был только один легкий способ разрешить эту загадку. Когда я вышла из административного крыла, я прошла в уединенный уголок главного корпуса, он представлял собой каменный полукруг с маленькой лавочкой посередине. Там я достала из кармана телефон. В Германии было уже поздно, но эта проблема требовала срочного решения.

«Как исследования?», - набрала я в сообщении и отправила. Ответ пришел через секунду.

«Здесь крутой архив!», - написал папа. Не успела я прочитать, как следующее сообщение высветилось на экране, оно было от мамы: «1я стр в нем журн по фил».

На чудаковатом профессорском сленге моих родителей, это означало, что они заняли первую полосу (большой успех) в каком-то новом немецком журнале по философии.

Также это означало, что выйдет журнал, в котором будут имена моих родителей, как и в других журналах, которые я столько раз видела у нас дома. Такое не подделаешь.

Фолли ошиблась.

«Вот так тебе», - пробормотала я со злобной ухмылкой и проверила время на телефоне. До конца истории Европы оставалось пять минут. Не думаю, что Петерса так уж волнует, приду ли я на последние пять минут занятия, поэтому я прошла мимо учебного корпуса в помещение со шкафчиками, чтобы поменять учебники.

В дверь шкафчика был воткнут аккуратно сложенный квадратный лист бумаги. Положив книги на пол, я вытащила и развернула записку. Там было написано вычурным почерком.

«Я видела тебя и Скаут, и не только я. Будь внимательнее».

Ком страха подступил к горлу, я прислонилась спиной к шкафчику, пытаясь унять сердцебиение. Кто-то видел меня и Скаут, возможно, кто-то последовал за нами от библиотеки через главный корпус к двери, за которой дремлют монстры.

Прозвенел звонок, сообщая об окончании урока.

Я смяла записку в руках.

Одно потрясение за другим!

Глава 7

У нас было свободное время перед ужином, и я ждала, когда после занятий вернется Скаут, чтобы рассказать ей о записке.

Мы отправились в мою комнату, чтобы не сталкиваться со звездной компашкой, которая уже расположилась в общей гостиной. Тот факт, что они решили зависнуть в нашем номере, озадачил меня, учитывая их враждебность по отношению к Скаут. Но, как она и говорила, они склонны к драмам. Полагаю, они просто искали повод.

Когда дверь моей комнаты закрылась, я достала из кармана толстовки записку и передала ее Скаут. Она побледнела.

«Откуда это у тебя?»

«Она была в моём шкафчике. Я нашла ее, когда пришла из кабинета Фолли. Это, кстати, отдельная история».

Скаут, опустившись на пол, легла на живот, скрестив ноги в воздухе. А я уселась по-турецки на кровать и рассказала ей о том, что было в кабинете Фолли, а также о том, что Фолли сказала о моих родителях. Даже учитывая упоминание о генетике, Скаут была удивлена, что Фолли вообще мною заинтересовалась. Всем известно, что ее не интересуют студенты, ее больше волнует успеваемость, например, рейтинг в Лиге Плюща или баллы на вступительных экзаменах в университет. Отдельные студенты для Фолли существуют лишь как часть чего-то большего, и намного более важного, а именно как составляющие статистики.

«Может, ей жаль меня?» - предположила я, - «Мои родители оставили меня ради поездки в Европу».

Признаю, прозвучало это довольно жалко, но Скаут этим не проймешь.

«Не вариант», - сказала она, - «Это же школа-пансион. Здесь все вдали от семьи. Итак, что же она сказала? Что твои родители ведут исследования по генетике?»

Я кивнула.

«Да, именно так она и сказала. Но мои родители изучают философию. Точнее они ведут исследования. Они пишут статьи, поэтому и путешествуют. Но это не генетика, и даже не биология. Их стихия – Хайдеггер[13], экзистенциализм[14] и прочее».

«Мм...», - нахмурившись, Скаут подперла рукой щеку, - «Действительно странно. А ты в их кабинете была, видела их материалы? Может они немного упростили свою работу, чтобы тебе было легче понять».

Я покачала головой.

«Я была там, и я видела их дипломы. Видела их книги. Я смотрела их сертификаты». Скаут поджала губы и свела брови, выглядя сосредоточенной.

«Это и в правду очень странно. Хотя, с другой стороны Фолли могла и обознаться. Не трудно представить, что она перепутала родителей одной студентки с родителями другой».

«Я так сначала и подумала», - сказала я, - «но она казалась такой уверенной».

«Хм...», - Скаут перевернулась на спину, закинув руки за голову, - «Вместо размышлений над тайными занятиями твоих родителей, может, лучше решим, что мы будем делать с запиской?»

«Что ты имеешь в виду под словом «мы»? Записка это твое дело, а не мое. Должно быть, кто-то видел тебя».