Ольга Матвеева - Иван-Дурак

Утром следующего дня он в своей комнате в общежитии надел новый темно-синий костюм, белую рубашку, малиновый галстук, дорогущие туфли — все это было куплено на деньги будущего тестя будущей тещей. Посмотрел на себя в зеркало. Почему-то оно отразило не благородного рыцаря, каковым он себя долгое время воображал, а красавчика-жиголо, то есть редкостного подонка. Иванов юношеский максимализм делал жиголо именно подонками. А кем же еще? И вот он — один из них. Прелестно! А что если все-таки сбежать? Вернуть Михаилу Львовичу его квартиру? Прав был отец — он и сам может заработать на любую жилплощадь, какую только пожелает. Вспомнил про шальную пулю и отравленные шашлыки из собачатины. Вспомнил Ольгин округлившийся живот, вспомнил ее несчастные глаза. Понял — отступать поздно. Все было решено еще в тот мартовский солнечный день под обнаженными деревьями, когда Ольга в синем берете, похожая на школьницу, попросила его о помощи. Вот тогда все и решилось, а теперь уже поздно, слишком поздно что-то менять. Друг Ивана налил ему полстакана водки для храбрости, дал закусить горбушкой черного хлеба с солью — больше в комнате ничего не было, сказал: «Везет тебе, на такой красивой девушке женишься!». Иван хмыкнул, выпил водку и вышел за дверь — навстречу своей судьбе.

Свадьбу Иван помнил плохо. Помнил свое не очень уверенное «да» в ЗАГСе, помнил слезы матери, помнил, как в первый раз хмельные гости закричали «Горько!», как Ольга посмотрела на него немного испуганно, но призывно и начала подниматься, как он тоже неловко поднялся, опрокинув бокал шампанского, как робко приник к ее губам, как она остервенело захватила его губы своими губами. Как у него закружилась голова, как он тоже начал ее целовать по-настоящему. Помнил, что гости кричали «Горько!» часто. Помнил, как он пьянел от водки, но еще больше от женщины, которая нежданно-негаданно стала его женой. Еще помнил, как его и Ольгу привезли в их новый дом, где пока не было ни одной их вещи. Это был все равно, что гостиничный номер. Хотя, признаться, Иван еще ни разу и не бывал в гостиничных номерах. Он улегся на кровать.

— Проваливай, — неожиданно резко сказала Ольга.

— Куда? — удивился Иван.

— На диван. У нас фиктивный брак, ты забыл?

— Ты меня так нефиктивно целовала, так натурально, что я забыл.

— Это был спектакль, а я хорошая актриса.

— Ты, дорогая, слишком хорошая актриса. По-моему, такие поцелуи сыграть нельзя.

— Ну, увлеклась немного, подумаешь, — пожала плечами Ольга, — но это все равно не значит, что я буду с тобой спать.

— Как скажешь, милая. — Разочарованный Иван поплелся на диван. Как ни странно, уснул почти мгновенно. Проснулся он от громких всхлипов — видимо, Ольга рыдала в соседней комнате. Иван обернулся одеялом и пошел к ней.

— Ты чего? — спросил он. Даже на краешек кровати присесть не решился.

— Ничего! — крикнула Ольга. — Иди отсюда, чего приперся?

— Помочь хотел, но не надо, так не надо. — Иван вышел из комнаты и вернулся на диван. Больше уснуть не получалось. Он ворочался с боку на бок и предавался невеселым мыслям о своем будущем. Да и настоящее тоже не радовало. Оказывается, жить с малознакомой фиктивной женой не одно и то же, что жить в общежитии с малознакомыми парнями, которые впоследствии чудесным образом становятся друзьями. С ними как-то проще — они не ревут по ночам, ну, разве что пьют иногда и орут песни под гитару. А что делать с этой беременной истеричкой? Он понятия не имел.

Она неожиданно появилась на пороге гостиной, завернутая в одеяло, как и Иван несколько минут назад.

— Подвинься, — приказала она и легла рядом. Так и лежали каждый под своим одеялом. — Ваня, — вдруг зашептала Ольга, — ну почему жизнь такая ужасная штука! Почему мы влюбляемся в одних, а в постели в первую брачную ночь оказываемся с другими? Какие мы с тобой несчастные, Ваня! — всхлипнула она. — Вот почему он меня бросил? Беременную! Его ребенком беременную! Вот почему твоя девушка не захотела тебе поверить, даже выслушать не захотела? — опять всхлип. — Обними меня, Ваня, обними, мне так одиноко. — Ольга ужом вползла к Ивану под одеяло. Она была совершенно голая. Он обнял ее, она положила голову к нему на плечо. Он свободной рукой начал гладить ее по голове, а она… Она снова поцеловала его, как на свадьбе, а у Ивана снова закружилась голова.

— Какой ты гладенький! Слушай, а может, поженимся по-правдашнему? — Ольга рассмеялась.

— Ты меня с ума сведешь! — вскричал новоявленный молодожен и снова принялся целовать свою фиктивную жену, которую вскоре намерен был сделать настоящей супругой.

Когда это произошло, Ольга прошептала задумчиво:

— Думала, что выхожу замуж по расчету, а оказалось — по любви.

— Это ты серьезно? — удивился Иван.

— Нет, малыш, это цитата. Из романа, я его недавно прочитала: «Циники» Мариенгофа. Потрясающая вещь. Не читал? — Иван отрицательно помотал головой. — Обязательно прочитай, я тебе дам, у меня есть эта книжка. Там главную героиню тоже Ольга зовут. Так вот, она выходит замуж, а наутро после первой брачной ночи говорит своему мужу: «Думала, что выхожу замуж по расчету, а оказалось, что по любви: зимой вы совсем не будете греть». Действие происходит в Гражданскую войну, тогда проблемы с отоплением в Петербурге были. Вот и я думала, что выхожу замуж по расчету, а оказалось…

— Что оказалось?

— По страсти, деточка, по страсти!

Она снова поцеловала своего мужа.

— Ах, так это страсть? Ну, хоть что-то, — устало сказал Иван, когда супруга наконец перестала терзать его губы.

— Не могу понять, что меня в тебе так привлекает, ты ведь самый обычный парень, — задумчиво прошептала Ольга.

— Сам удивляюсь, что во мне нашла такая необыкновенная девушка? — хмыкнул Иван.

Всего дочери Иван, разумеется, не рассказал. Интимные подробности он благоразумно опустил. Умолчал также и об угрозах в свой адрес со стороны Лесиного многоуважаемого деда. Тем более что потом Иван с тестем своим подружился и их партнерские отношения продлились намного дольше, чем брак с его дочерью. Он оказался вполне вменяемым мужиком, жестковатым немного, так ведь в бизнесе по-другому и нельзя. Это Иван потом уже понял, впрочем, сам все же чаще в качестве основных методов воздействия использовал не давление и запугивание, а убеждение, расчет и хитрость.

— Значит, получается, что ты продался за квартиру? — спросила Леся. — Мама мне тоже так про тебя сказала. А все эти разговоры про спасение моей мамы и верность обещанию — это всего лишь сказочки. Так, запудривание собственных мозгов для самооправдания.

— Получается, что так. Думаю, да, ты права. Это я сейчас понимаю, а тогда ведь мне казалось, что я, действительно, совершаю благородный поступок. Такой у тебя отец был дурак. Ты меня презираешь?