Шеннон Мессенджер - Пусть грянет гром

Одри, должно быть, замечает, куда я смотрю, потому что она краснеет.

- Твоя мама стирает мою одежду, и она дала мне это поносить. Она дала мне ее брюки, но они слишком велики и соскользнули с моих бедер. Я надеюсь, ты не возражаешь.

Возражаю?

Единственная вещь, против которой я возражаю, состоит в том, что Солана, все еще стоит там, отказываясь оставлять нас наедине, так что мы с Одри не можем начать наверстывать потерянное время, как я планировал.

- Я принесла немного льда для тех ушибов, - объявляет моя мама, когда она возвращается в мою спальню. Я замечаю ее двойное поднятие бровей, когда она видит, как одета Одри, но она ничего не говорит. Вероятно, потому что платье Соланы чуть короче. - И я положила некоторые одеяла для Одри на диване.

- Одри не будет спать на диване.

- О, в самом деле? Тогда где она будет спать? Потому что она не будет спать здесь, Вейн.

- Мы будем играть по твоим правилам — один из нас на покрывале, и мы будем держать дверь открытой.

- Этого не достаточно.

- Почему? Этого было достаточно для Соланы.

- Да, но ты не встречаешься с Соланой.

- Встречаешься, - бормочет Солана. - Это теперь немного дальше.

Мама сужает глаза.

- Что она имеет в виду?

- Ничего, - говорю я быстро, но Солана не пропускает это.

- Ты собираешься сказать ей? – спрашивает она меня.

- Сказать мне что?

Я могу только представить, какие сумасшедшие теории моя мама придумывает, но мне кажется, что правда будет столь же плохой.

Однако, я не могу придумать ложь, чтобы это исправить, таким образом, я беру руку Одри, сосредоточенную на моих ногах, когда я говорю:

- Мы с Одри связаны.

В комнате повисает мучительная тишина, и клянусь, что весь воздух исчезает, потому что я не могу больше дышать. Моя мама тоже не может больше дышать, потому что ее голос кажется супернапряженным, когда она спрашивает:

- Что значит "связаны"?

- Это означает, что теперь мы связаны друг с другом, - объясняет Одри, когда я не отвечаю. - Поцелуй - это другое для сильфид, чем для людей. Он формирует связь между нами. Физическую связь.

- И она постоянная?

Я закрываю глаза, когда киваю, жалея, что я не могу перемотать эпический ужас того, что, я знаю, грядет... но как ни печально я могу только управлять ветром, что прямо сейчас чувствуется довольно бесполезной силой.

- Как ты мог сделать это? - спрашивает моя мама, ее голос такой высокий, что я удивлен, что он не бьет стекла.

Моя ладонь становится потной, и я чувствую, что дрожу... но тогда я понимаю, что это дрожит Одри, а не я. Я смотрю на нее, ненавидя ту боль, которую вижу в ее глазах.

- Как я мог сделать что? - резко говорю я.

- Вейн, - говорит моя мама, сжимая пакет со льдом, настолько сильно, что лед потрескивает. - Я знаю, что ты думаешь, что любите ее... и, возможно, так и есть. Но тебе семнадцать лет. Ты действительно думаешь, что то, что ты хочешь сейчас, является тем, что ты будешь хотеть всегда?

- Да.

Моя мама качает головой.

- Она - твоя первая девушка, Вейн. Ты даже не рассмотрел...

Она не заканчивает предложение, но ее глаза сосредотачиваются на Солане.

Я смотрю на Солану, она выглядит почти столь же неловко от инсинуаций моей мамы, как я чувствую. Но она также смотрит немного обнадеживающе, как будто часть ее задается вопросом, понимаю ли я, что сделал ошибку.

Я сжимаю руку Одри.

- Я знаю, что в это может быть трудно поверить, мама, но я знаю, что буду всегда любить Одри.

- Ты говоришь так сейчас…

- Нет... ты не понимаешь. Я любил Одри столько, сколько я могу помнить. Я никогда не говорил тебе, потому что, ну, в общем, это будет странно. Тем более, что я не знал, была ли она настоящей. Но да, Одри, всегда одна... и она всегда будет. Ты знаешь меня... ты знаешь, что я никогда не говорил бы это, если бы не был уверен. Я уверен.

- Я… не знаю, что сказать.

- Скажи, что доверяешь мне. Я выбрал правильную девушку... я обещаю.

- Прошу прощения, - говорит Солана, проталкиваясь мимо нас и практически выбегая из комнаты.

- Ну, я предполагаю, что это улажено, - говорит моя мама, наблюдая, как она исчезает в холле.

Я не могу сказать, сожаление ли в ее тоне, потому что Солане причинили боль, или потому что Солана ушла. Так или иначе, я не могу это больше выносить.

- Смотри, - говорю я и тру лоб, пытаясь запихнуть назад мою головную боль. - У меня всего много происходит прямо сейчас, и я просто... Мне нужно, чтобы ты просто доверяла мне... пожалуйста? Я нуждаюсь в ком-то на своей стороне или...

Мой голос раскалывается, и я отвожу взгляд.

Я не должен расстраиваться, но мне нужно, чтобы у родителей с этим все было в порядке. Я не могу разбираться с ними, Бурями, Соланой, Райденом и...

- Эй, - говорит моя мама, выходя вперед и обнимая меня. Так или иначе ей удается избежать всех моих ушибов и не тронуть меня пакетом льда, когда она шепчет, - Хорошо, Вейн. Я буду доверять тебе.

- Спасибо, - шепчу я в ответ.

Я впитываю объятие достаточно долго для нас обоих и глубоко вздыхаю. Потом она позволяет мне отойти и поворачивается к Одри.

- Я... думаю, я должна сказать, Добро пожаловать в семью!

Я улыбаюсь, когда она дает Одри самое неловкое объятие из всех неловких объятий... вместе с неудобным задним кусочком.

- Мы не женаты, мама. Нет... - я останавливаюсь, не решаясь сказать "пока нет". Это должно быть решением Одри.

Моя мама отпускает Одри и поворачивается ко мне.

- Хорошо тогда пока она не твоя жена, я собираюсь придерживаться своей политики сна на диване. Я позволю вам, ребята, решить, кто получает кровать.

- Перестань... мы не собираемся ничего делать с тобой и папой внизу. И я думал, что ты сказала, что доверяешь мне.

Моя мама вздыхает... один из вздохов драматического вида, который встряхивает ее плечи.

- Прекрасно. Но вы будете держать дверь открытой, и я буду проверять вас, ребята, всю ночь.

Я не могу поверить, что она прогнулась. И я не могу удержаться от смеха, смотря, когда говорю ей:

- Кажется удивительным… и не жутким.

Слабая улыбка появляется у нее на губах, когда она смотрит на Одри.

- Посмотри, во что ты влезла?

- Я знаю, - говорит Одри спокойно. - Я предполагаю, что это хорошо, я люблю его.

Это первый раз, когда она использовала слово на букву Л, с тех пор как она вернулась, и я клянусь, что мое сердце пропускает удар. Глаза моей мамы становятся немного водянистыми, и ее голос кажется толще, когда она напоминает нам, что мы действительно не одни. Потом она бросает пакет льда на мою кровать, открывает мою дверь очень широко и говорит нам поспать.

- Так... это было интересно, - говорю я после нескольких секунд молчания.

- Да, - бормочет Одри.

Я вижу десятки вопросов в ее глазах… и я целую ее, прежде чем она может задать любой из них.