Стэйси Кейд - Призрак и гот

Приглядевшись, я увидел две глубокие параллельные линии следов от шин на передней лужайке, как будто кто-то сильно просчитался с расположением подъездной дорожки.

— Это была плохая идея, — коротко сказала Алона. — Давай вернемся в школу.

Я ударил по тормозам и уставился на нее.

— Ты тащила меня сюда, из-за чего я опоздал и получу от Брюстера, чтобы просто посмотреть на какой-то дом?..

— Не какой-то дом, — отрезала она. — А мой дом. Мой милый, милый дом.

Я застыл. Ее дом? Я понятия не имел, куда мы едем, но такого никак не ожидал. Половина разбитой бутылки из-под водки каталась туда-сюда в сточной канаве, и я, как загипнотизированный, следил за ней взглядом.

Она не могла здесь жить. Ну то есть, да — хороший район, дорогущий дом, но что-то было не так. Что-то не вязалось с той Алоной Дэа, которую я знал. И тогда я, наконец, осознал, что она имела в виду.

— Мило, правда? — с горечью спросила она. — Видок: «белое отрепье в трущобах». Не хватает только машины, стоящей во дворе, а не в гараже.

Словно по ее команде поднялась гаражная дверь. Алона напряглась.

Оттуда, спотыкаясь, вышла босая светловолосая женщина в плохо-завязанном шелковом розовом халате. Одну руку она подняла к лицу, загораживаясь от света, в другой несла мешок для мусора с позвякивающим содержимым. Сходство между этой женщиной и сидящей рядом со мной девушкой было бесспорно. Только это было все равно что смотреть на молодого Элвиса и Элвиса в возрасте. Светловолосая женщина сохранила остатки былой красоты, несмотря даже на одутловатость, избыточный вес, морщины под глазами и окружающую ее ауру побитого жизнью человека.

— Чего уставился? — закричала мне женщина, так как Алону она видеть не могла.

Она неровной походкой, но уже быстрее, направилась к нам. О зажатом в руке мешке с мусором женщина забыла, и он волочился за ней по земле. Кажется, ее даже не остановит ярко поблескивающее битое стекло у дороги.

— Эм… Алона?..

— Заткнись и увози нас отсюда, — сказала она напряженно.

Я резко вывернул руль влево, и шины Доджа протестующе заскрежетали. — Хочешь поговорить о?..

— Нет.

— Хочешь вернуться?

— Нет.

Я нерешительно помолчал.

— Знаешь, если что-то держит тебя здесь, то это может быть…

— Я сказала: нет!

— Ладно, ладно, — успокаивающе поднял я ладонь. — Тогда возвращаемся в школу. Я повернул на главную улицу ее района. Алона деланно засмеялась.

— Теперь можешь бежать и рассказывать своим дружкам, какая хреновая жизнь на самом деле у Алоны Дэа… была. Уверена, для них это будет сенсацией. — Она отвернулась от меня, перебросив волосы через плечо, но я успел заметить, как ее глаза заблестели от слез.

Я прочистил горло.

— К сожалению, у всех кого я знаю, включая меня самого, жизнь довольно хреновая, так что очень сомневаюсь, что их заинтересует подобная новость.

— Ну да, как это я забыла, — ответила она, но ей не хватило язвительности. Всю оставшуюся дорогу до школы она молчала.

К тому времени как мы вернулись на школьную стоянку, я опаздывал на сорок пять минут. Другими словами, я приехал как раз вовремя для того, чтобы успеть на второй урок. Брюстер уже, наверное, рыщет в поисках прогульщиков. Мне нужно успеть.

Я припарковался на том же месте в последнем ряду.

— Ты как? — спросил я Алону.

Она резко повернулась, взглянув на меня суженными глазами.

— Что это ты такой милый со мной? Жалеешь меня? — В ее голосе проскользнули угрожающие нотки.

Как будто это было бы страшным преступлением. Правда ни за что не скажу этого вслух.

— Только из-за того, что ты знаешь… такое обо мне, не значит, что мы стали друзьями, — добавила Алона.

— Я так и не думал, — ответил я, сдерживаясь, чтобы не стиснуть зубы. Как у нее это получается? В одну минуту мне хочется ее обнять, в другую — выкинуть из машины.

Она внимательно смотрела на меня.

— Тогда что ты хочешь?

Вот оно, Киллиан. Тот самый нужный момент.

— Слушай, нам… мне осталось учиться здесь всего несколько недель. Если Миллер не будет мешаться, то я смогу окончить школу и убраться отсюда.

— Куда? — нахмурилась Алона.

— Туда, где будет поменьше людей. Чем меньше людей, тем меньше приз… духов.

— А я тут при чем?

— Ты вчера отпугнула других приз… духов, и они оставили меня в покое.

— Пока не появилась та… штука. — Ее передернуло, затем она бросила взгляд на меня. — Прости.

Я пожал плечами.

— Как я сказал, у всех свои проблемы.

— Так ты хочешь… — она склонила голову на бок, — чтобы я была что-то вроде твоего телохранителя?

Я поморщился.

— Унизительное, но точное определение.

— У-ху. И что я получу взамен?

— Я расскажу тебе обо всем, что знаю о междумирье.

— Ты можешь вызвать небесный свет?

— Нет, я же говорил тебе, это зависит только от тебя и твоих… нерешенных проблем, — сказал я, избегая смотреть ей в глаза. — Но, думаю, я смогу научить тебя, как перестать исчезать, пока ты не…

— Исчезла навсегда? — закончила за меня Алона. — И никакого света, никакого мохито, никаких обувных магазинов, — тихо пробормотала она.

— Что?

— Ничего, — покачала головой Алона. Она откинула волосы назад, заправив их за уши, и развернулась ко мне. — Ну, скажем, я поверила тебя. И как же мне перестать исчезать?

А вот и самое сложное. Кто сказал, что у Бога нет чувства юмора?

— Ты должна быть хорошей.

— Ну да, — скорчила она гримасу.

— Я не шучу.

В отдалении прозвенел звонок, означающий, что закончился первый урок. Я не мог больше терять время, иначе все старания мамы будут напрасны. Я вышел из машины, держа в руке ключи и мобильный, и направился через стоянку к школе, надеясь, что Алона последует за мной.

— Быть хорошей? — прошипела она, выбравшись из машины. — Ты же сказал, что это никак не связано с раем, или адом, или грехами, или…

— Нет, я сказал, что все не объяснить одними этими терминами. Слишком много подводных камней, слишком много оттенков серого, если смотреть на все со стороны религий.

— Но «быть хорошей»? — Она взмахнула руками. — Это то же самое, что «относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе» и «не делай другим то, чего не хочешь, чтобы делали тебе».

— Да, но это еще и основной научный принцип, — заметил я. — Спроси у любого из научного клуба. Здесь ты прежде всего представляешь собой энергию. Когда ты позитивна, энергия прибывает к тебе, помогая оставаться тут. Негативная же энергия, выплескиваемая, когда ты говоришь о других людях умные гадости, опустошает тебя. Говоря простым языком, ты как батарейка. Будешь хорошей — произойдет перезарядка.

Алона резко остановилась.

Глянув через плечо, я увидел, что она стоит, скрестив руки на груди.