Карин Эссекс - Похищение Афины

М. Элджин

Уважаемый лорд Элджин, ворота Акрополя ныне открыты для нас так же, как улицы Афин. Художники получили свободу и могут заниматься своим делом: копировать, делать раскопки и отбирать особо понравившиеся творения. Последние несколько дней были для нас особенно волнующими. Корабельный плотник и пять человек из команды судна взобрались на стену храма Афины и, призвав двадцать местных жителей, с помощью системы канатов спустили на землю одну из метоп, ту, на которой была изображена битва между Тесеем и кентавром. И самое примечательное, что произвести эту операцию удалось, не причинив ни малейшего вреда бесценному произведению искусства, которым давно уже восхищается мир. Должен сказать, что и вправду трудно даже вообразить что-либо равное этому рельефу по красоте и изяществу. Вторая метопа, соседняя с первой и продолжение того же сюжета, тоже была спущена на землю и уложена горизонтально без всяких повреждений. Лусиери уверяет, что в мире нет более совершенных творений.

На западной стороне Парфенона находилось изображение Зевса-громовержца, представляющего свою дочь Афину совету небожителей. Многое из этого шедевра утрачено, но мы, усомнившись, что эти обломки исчезли без всякого следа, разрушили соседний дом и стали осматривать котлован. Выкопав значительной глубины яму, мы вдруг обнаружили мраморный торс Зевса и крупные обломки тела крылатой богини, которая, как полагает Лусиери, изображала посланницу богов Ириду. Он судит по драпировкам ее одежд, которые настолько легкие и тонкие, что напоминают современную ткань муслин и самым красивый образом подчеркивают контуры изящного тела юной богини. Реализм этой статуи таков, что смотрящий отказывается верить собственным глазам! Воображение не может согласиться с тем, что это изображение выполнено из камня. Кроме того, там же, под землей, мы обнаружили часть тела Гермеса, вестника богов и сына Зевса, тешащего, как можно догадаться, объявить о землеколеблющем появлении Афины из головы отца.

Но, уважаемый милорд, у нас нет никаких рычагов, чтоб остановить расхищение турецким гарнизоном того, что еще осталось от Парфенона. Невежественные солдаты постоянно отбивают отовсюду куски мрамора для того, чтоб извлечь из них свинец, использовавшийся для крепления отдельных мраморных блоков друг с другом. Я не испытываю ни тени сомнения в том, что не пройдет и половины столетия, как от Парфенона не останется ни одного камня, поэтому было б хорошо, ми — лорд, если б вы смогли приобрести в собственность оставшееся или же сделать возможное для спасения и сохранения его хотя бы в настоящем состоянии.

Надеюсь видеть вашу милость в Афинах в самом скором времени. До того прощаюсь с вами и остаюсь

преподобный Хант

Леди Мэри Кристофер Брюс, которую называли просто малышка Мэри, появилась на свет в последний день августа. Вторые роды прошли для матери много легче, чем первые. Но до сих пор Мэри не могла изгнать из памяти тягот деторождения, мысленно удивляясь тому, как верно слово «тяготы» отражает процесс родов. Она все еще не оправилась от потрясения, пережитого в то время. Ровно два дня спустя после рождения дочери, когда французы потерпели поражение от английской и турецкой армий под Александрией, Элджин вбежал в дом, сжимая в руке письмо с этим счастливым известием, и с того дня жизнь английского посольства в Константинополе завертелась в вихре развлечений. Посольскую чету приглашали на все празднества, проводимые султаном, — а их было великое множество — и на все торжественные ужины и грандиозные балы, устроенные в честь победы.

Не прошло и трех недель после появления на свет дочери, а Мэри уже каждый вечер отправлялась на большом барке любоваться прекрасными фейерверками, и продолжалось это развлечение целую неделю. Присутствие супруги посла было обязательным, Элджин на каждый из праздников получал особое приглашение. В один из этих вечеров их лодка повстречалась с огромным кораблем султана. Когда суда поравнялись, Селим приветствовал английского посла. Обернувшись через минуту еще раз взглянуть на прекрасный барк, Мэри увидела, что султан навел на их судно подзорную трубу и смотрит прямо на нее. В этот же момент она заметила, как ей приветственно машут женщины гарема, затворницы уютной маленькой темницы.

Почему бы не разрешить им вместе со всеми любоваться праздничным зрелищем? Ведь это самые выдающиеся женщины империи, разве мужчины не хотят насладиться их обществом по такому знаменательному случаю? Мэри даже вообразить не могла, чтобы ей пришлось смотреть на Элджина издали. Нет, она уверена, что и он хотел видеть ее рядом с собой.

Во всяком случае, валиде, должно быть, заметила, как ее сын разглядывал в подзорную трубу англичанку, потому что давно откладываемое приглашение наконец было получено.

— Имейте в виду, госпожа валиде весьма незаурядная женщина, — поучала Мэри синьора Пизани, растолковывая ей принятые в гареме правила. — Ее имя — только не вздумайте произносить его — Михрисах, что означает «Повелительница солнца». Родом она из далекой страны Грузии, что в Кавказских горах, и узнала в жизни немало горя. Вы, наверное, слыхали, что иногда в Турции наследника престола могут заключить в тюрьму, что является единственной альтернативой его гибели. Так вот, нынешний султан Селим провел в темнице пятнадцать лет, ожидая, пока освободится престол после его дяди Абдулхамида. И все эти годы госпожа валиде жила во Дворце слез, предназначенном для вдовствующих женщин. Лишь двенадцать лет назад престол освободился и Селим стал султаном.

— Его мать имеет влияние при дворе? — поинтересовалась Мэри.

— Из всех людей, возможно, именно госпожа валиде имеет самое большое влияние на султана. Большее, чем любой из его советников. Ей сообщают обо всем, что происходит, ни одно решение не принимается без ее предварительного разрешения или одобрения.

В течение нескольких недель Мэри внимательно изучала протокол и готовилась к этому визиту. И вот назначенный день настал. Для валиде и близких к ней лиц, среди которых была одна из жен великого визиря, с которой Мэри хотела побеседовать о прививках, она приготовила в качестве подарков несколько предметов меблировки, изящных и богато украшенных. Также из Англии были присланы хрустальные канделябры, жирандоли, кружева, серебряная посуда, чайные сервизы и даже экзотический самовар. Все это было надлежащим образом начищено и упаковано. Гардероб Мэри был заранее обдуман. В течение дня ей предстояло сменить несколько платьев, как то бывает в пятиактных пьесах господина Шекспира, и Мэри намеревалась блеснуть в каждом из них.