Карин Эссекс - Похищение Афины

— Ты не думаешь, что эти женщины решили прийти, чтоб понаблюдать за мной? Узнать обо мне побольше, а потом ославить на рыночной площади?

— Не думаю. Скорее слава о тебе дошла даже до женских покоев, и их обитательницам стала любопытна женщина, заслужившая уважение всех мужчин города.

— Увидим. Нам, наверное, не следует в этот раз приглашать продажных женщин, как ты считаешь?

Меня беспокоил этот вопрос. Я не могла даже вообразить реакцию знатных дам, когда они лицом к лицу встретятся с разнузданными девками из афинских борделей, несмотря на то что мы, как правило, приглашали самых приличных из них. И я, признаться, всегда ожидала, что Перикл, того и гляди, отправится с какой-нибудь из них наверх в спальню, но, к счастью, он никогда этого не делал. Я допускала мысль, что втайне от меня он вступал в близость с другими женщинами. Мы страстно любили друг друга, и как интимная, так и духовная связь между нами была сильна, и все же я не могла поверить, что я единственная его любовница. А впечатление, как ни странно, складывалось именно такое.

— Если жены нескольких афинян решили посетить пирушку мужчин, то, думаю, им следует представить полную картину, — возразил Перикл. — Если им не понравится присутствие публичных женщин, они могут уйти, но если мы таких не пригласим, то, боюсь, не будет конца сетованиям мужчин, которые явятся без жен. Нет уж, давай завтра соберем всех: и почтенных замужних женщин, и проституток, — всех, кто захочет прийти в наш дом. В конце концов, это праздник Афины, а богиня равна в своем отношении к каждому из свободно рожденных афинян.

Несмотря на то что была подругой самого знаменитого мужа в Афинах, я все равно была принуждена носить красные одежды во время великого панафинского празднества. Такие одежды должны быть надевать все чужестранки. Каждый, кто имел средства добраться до Афин, мог стать зрителем великой процессии и наблюдать за ее прохождением, но только афинские граждане имели право принять в ней участие без особого на то приглашения.

— Таково желание богини, — объяснил мне Перикл. — Ведь наш город буквально принадлежит афинянам. В отличие от других греческих городов он не пал жертвой захвата. Мы всегда тут жили, и члены десяти родов — это прямые потомки великих героев: Эрехтея, Аякса, Леоса, Кекропа [40] Эрехтей (Эрехтоний) — легендарный царь Афин. Аякс — герой Троянской войны. Леос — личность неустановленная. Кекроп — первый царь Аттики, автохтон (рожденный землей), именно он, по преданию, разрешил спор между Афиной и Посейдоном за власть над Афинами. и других. Мы вскормлены и вспоены этой почвой.

Мы с Каллиопой решили, что раз уж нам положено в отличие от остальных участников праздника быть одетыми в красное и тем выделяться в глазах всего города, то в таком случае мы должны выглядеть великолепно. Мы сшили себе платья из самого лучшего алого льна и отделали их золотыми шелковыми лентами. Незадолго до наступления праздника Каллиопа предложила попробовать соорудить красивые прически, поэтому она пришла ко мне, мы отпустили прислугу и накрутили друг дружке волосы с помощью специальных шпилек. В точности так мы с ней делали, когда были детьми. На следующее утро, едва проснувшись, мы вплели в свои длинные локоны алые ленты и завязали их красивыми бантами, оставив с каждой стороны по нескольку прядей, обрамлявших лицо.

Первый день празднества начался задолго до рассвета. Возглавлять процессию предстояло Периклу. Игры и состязания должны были продлиться целых пять дней, но сегодняшний был целиком отдан священному ритуалу, который состоял во вручении Афине нового одеяния, сотканного женщинами города, которое ей преподносят аррефоры [41] Четыре молодые девушки, ежегодно избираемые на празднике Аррефорий, во время которого они преподносят богине Афине сотканный ими пеплос и приносят корзины с тайным содержимым в ее храм. , юные знатные афинянки, выбранные из наиболее почетных семей. Во время захода солнца у алтаря храма на Акрополе должно свершиться главное жертвоприношение Пандросос [42] Пандросос — дочь Кекропа, по греческой мифологии, первая жрица Афины. Изображение ее находилось на восточном фронтоне Парфенона. . Жрица богини, по верованиям, могла предсказать нападение на город эпидемии чумы, но, оповестив об этом, она получала повеление принести жертвы Пандросос, единственной проявившей послушание дочери царя Кекропа. И эти жертвоприношения могли задержать приход болезни на десять лет.

С Каллиопой и Алкивиадом я встретилась перед началом процессии. Сестра моя выглядела очень красиво. На шее у нее было золотое ожерелье, которое досталось нам в наследство от матери, а я надела длинные золотые серьги, потому что считала, они хорошо гармонируют с моими зачесанными наверх волосами. Кроме того, ожерелье было дороже, и из нас двоих именно Каллиопа, как старшая, получила привилегию носить его.

Утро едва занималось, но золото ярко сияло у сестры на шее, красиво оттеняя бледное лицо. Жизнь ее не была счастливой. Алкивиад, старше ее многими годами, обращался с женой так, будто она была служанкой, живущей в его доме за хлеб и жалованье. Стоило ей улучить минуту, как она прибегала ко мне жаловаться на грубость мужа. Может, эти жалобы были типичными для женщин, но я не могла разделить их с сестрой. Мне не хотелось сделать ее еще более несчастной, рассказав, что не все мужчины относятся к женам по-скотски, к тому же я была уверена, что такой старый ворчливый пес, как ее муж, никогда не изменит своей природе. Лучшее, на что мы могли надеяться, это на то, что Алкивиад проживет не настолько долго, чтобы впасть в еще более отвратительную старость.

Но однажды я все-таки решила поговорить с ним серьезно. Накануне сестра рассказала мне о пощечине, которую получила от него, пролив нечаянно вино.

— Послушай, Алкивиад, я знаю, что ты ни в грош не ставишь мое мнение об управлении домом, хоть многие из афинских мужчин прислушиваются к нему, — начала я. — Но я все-таки намерена заметить тебе, что жена, с которой обращаются с кротостью и добротой, расцветает от подобного обращения и приносит в дом счастье и процветание, в то время как жестокости лишь заставят ее состариться раньше времени.

— Я, кажется, не спрашивал твоего совета, Аспасия, — холодно отвечал он. — Мне известно, что те ненормальные из окружения Перикла, что ходят к нему в дом, охотно слушают болтовню его бабы. Но, по моему мнению, ты всего лишь крикливая девка, и мне нет нужды в твоем мнении относительно моих домашних дел.

Больше я с ним не говорила об этом, так как знала, что мои слова лишь дадут повод обрушиться на Каллиопу с новыми упреками. В доме мужа ее слово не имело никакого веса. Она была чужестранкой, а следовательно, по закону, введенному Периклом, и она сама, и ее дети не имели афинского гражданства. Зато, по мнению ее мужа, как и по мнению многих других, общественное положение Каллиопы было гораздо выше моего, поскольку она являлась законной женой афинянина [43] Утверждение автора, которое противоречит главной фабуле романа. Раз брак Алкивиада признается законным, то почему в такой брак не мог вступить Перикл? .