Карин Эссекс - Похищение Афины

Меня пригласили повести группу юных девушек, таких же чужестранок, как я сама, которых родители послали поднести дары богине. Все они, разумеется, были одеты в красное, хоть такого нарядного платья, как на мне, не было ни у одной. В руках девушки держали сосуды с маслом, благовониями, специями; все это должно быть возложено к ногам древней статуи Афины при вручении ей нового пеплоса.

Шествие началось, возглавляли его представители десяти родов, некоторые из них шли пешком, неся штандарты, другие скакали на прекрасных конях. За ними в полном вооружении следовали строем пешие солдаты, присланные от каждого города-государства, союзного Афинам. Свои шлемы и нагрудники они несли на флагштоках.

Так начался долгий путь панафинейской процессии. Наша колонна помедлила, пропуская вперед группу юношей, которые несли священный огонь с алтаря Эроса. Им предстояло бегом доставить его к алтарю Афины на Акрополе. Они быстро прошагали мимо нас с горящими факелами в руках, и мы тоже тронулись в путь, сделав недолгую остановку перед храмом Гефеста, чтоб принести небольшое пожертвование богу металлов и оружия. Через дорогу городские горшечники собрались около огромного здания мастерской, в котором они работали и жили. Ради праздника все двадцать его помещений были закрыты, и его обитатели стояли на крыльце. Небольшая делегация горшечников, несшая сосуды для возлияний, влилась в процессию как раз позади нас. Позже в эти сосуды будет разлито масло с олив священной рощи Афины и в качестве призов роздано победителям состязаний.

Подле Царской стои архонт, религиозный деятель Афин, присоединился к процессии. Все мы шли медленно и торжественно, я была, как никогда, довольна тем, что надела удобные сандалии. Было еще не очень жарко, но воздух нагревался по мере приближения полудня. Мы перешли дорогу и остановились около алтаря Древних Героев, где юноши, отобранные за свою красоту на специальном конкурсе, возложили дары у подножия каждой из десяти бронзовых статуй. Женщины, представительницы десяти родов, выткавшие знамена с символами этих героев, задрапировали ими статуи, а маленькие девочки обвили их цветочными гирляндами. Но самый драматический момент настал, когда выступил вперед жрец Ареса с прислужниками и они стали совершать жертвенные возлияния. В сосудах находилась кровь жертвенных животных, а так как считалось, что умершие герои питаются ею, то таким образом афиняне даровали им спокойствие в загробной жизни.

Напротив алтаря Героев возвышался алтарь Богов-олимпийцев, место, откуда измерялись все расстояния в Афинах. Тут тоже была организована короткая церемония и совершены подношения великим богам и богиням; затем последовала традиционная воинственная пляска, исполняемая под грохот барабанов солдатами с копьями и щитами.

Танцоры и барабанщики тоже присоединились к процессии, и мы вошли в ту часть агоры, где находилось начало Дромоса — места состязаний в беге и гонок на колесницах, соревнования, которое должно было пройти позже. Здесь процессию покинули колесницы, телега с пеплосом и всадники, так как предстоящий подъем был для них слишком крутым. Расстелив на руках и показав всем собравшимся ярко-голубой пеплос — женщины выткали на нем картину битвы между богами и титанами, — девы и жрицы сложили его и вручили архонту, который должен был доставить его в храм на холме.

По временам меня тоже охватывало волнение от торжественности праздника, но по большей части я испытывала лишь тошноту от страха, что сейчас я увижу лицо богини. Чем выше мы взбирались по дороге на холм, тем лучше становился виден Парфенон и тем труднее мне было дышать. Хотелось выскользнуть из процессии и попытаться спрятаться в рядах зрителей. Но я понимала, что яркий цвет моего наряда, как и то, что многие из жителей города знают меня в лицо, привлечет ко мне внимание. Меня и так уже критиковали по многим поводам, а нарушить порядок религиозного праздника означало подбросить хворосту в огонь.

Я двигалась как во сне, переставляя одну ногу за другой, стараясь дышать глубже, чтобы унять волнение, пока мы не дошли до Пропилей, охраняемых воинами в блестящих доспехах и вооруженных мечами. Они сразу при входе с большой серьезностью объявили шествовавшим, что им предоставлена редкая и особая возможность увидеть великую богиню в ее новом храме. Строгое выражение лиц воинов дало понять, что никаких вольностей допущено не будет.

Едва ступив внутрь Пропилей, мы пали жертвами магии творения Фидия. Нас объяла темнота, так как потолок главных ворот при входе на Акрополь был выкрашен в синий цвет полночного неба. Нарисованные на нем золотые звезды ярко сверкали. Мы чувствовали себя так, будто боги овладели каждым из вошедших, подготавливая нас к лицезрению святынь.

Миновав портал и снова оказавшись под светом солнца, я заметила, как все тут вычищено ради праздника. По обеим сторонам прохода были расставлены многочисленные цветущие кусты и невысокие деревца в больших горшках. На террасе Парфенона их разместили между бронзовой статуей Аполлона работы Фидия и рядами бюстов знаменитых мужей города, включая Перикла и его отца Ксантиппа.

На земле стояли статуи, которые впоследствии будут расположены на фронтонах. Они были полностью закончены и окрашены. Накануне ночью, когда мы были здесь, я пыталась их разглядеть, но неверный свет факелов был слишком слаб, чтобы увидеть детали, которые теперь щедро выявило солнце.

И вправду, мне никогда не приходилось видеть такой красоты. Одна из сцен изображала появление Афины из головы отца на горе Олимп в присутствии богов. Колесница бога солнца Гелиоса поднималась из-за моря. Дионис, юный обнаженный бог, приветствовал рождение богини, как приветствовали его и Деметра с Персефоной. Обе богини наблюдали, радуясь, за появлением могучей дочери громовержца, когда она, потрясая оружием, выпрыгнула из головы Зевса. Афина была в полном вооружении, сверкающий меч она подняла над головой, словно ее первым действием было вступление в битву. Ее отец сжимал в руках разящие молнии, готовый метнуть их в любого, даже, если придется, и в рожденное им чадо. Афина и в самом деле выглядела грозной, казалось, она угрожала и своему отцу, повелителю богов, словно и он был в ее власти. На скульптуре была изображена маленькая девочка, которая скорчилась в ужасе перед ликом новой богини. В дальнем углу этой сцены богиня Луны Селена спускалась со своим конем в ночь.

— Настоящий театр в мраморе, — сказал один из зрителей.

Нам позволили пройти дальше и осмотреть с обеих сторон вторую скульптурную сцену, которая изображала спор между Афиной и Посейдоном. Каждый из них, объезжая в колеснице Акрополь, должен был явить чудо, и тот, кто победил бы в этом состязании, получал власть над городом. Посейдон ударил своим трезубцем о камень, и оттуда забил источник, что означало приношение воды в дар городу. Выиграла же соревнование Афина, но не военной силой, а тем, что по ее приказу из земли появился росток оливкового дерева. Сама богиня была изображена в полном великолепии, на ней сиял увитый змеями нагрудник, дар отца. Слева от нее изящный нагой юноша выходил из воды, а справа от Посейдона Ирида, вестница зари, объявляла о прибытии его колесницы. Ее убор сверкал и переливался так, что казалось, будто она бежит.