Наталья Мазуркевич - Императорская свадьба или Невеста против

Демон заливисто рассмеялся:

— Времена меняются. Пора бы измениться и ему. — И уже спокойно спросил: — Я точно не нужен?

— Почти, — ответил вместо женщины рыжий лорд. — Господин…

— Лорд, — поправил демон.

— Лорд Филаир, — скривившись, повторил Манкольм, — вы можете сказать нам, что планирует ваш повелитель в отношении нашего мира?

— Ничего особенного. Просто наладить связи и добрососедские отношения. Иначе Сайлейн его не поймет, а ссориться с дочерью мой господин не стремится.

— Дочерью? — переспросила Триша. — Почему ты мне не сказал? И потом, я же спрашивала… Ты соврал?

— Нет. Вспомни, что ты спрашивала. Какой-то демон поставил на ауру графини печать против ее воли? Я ответил — нет. Первое — не какой-то демон, а сам повелитель. Второе — поставил печать не против воли: все было добровольно. Третье — на ауру. Опять нет, связь сатино и саэрата глубже, а повелитель принял Сайлейн в семью, соответственно затронута кровь. Графини? — Демон рассмеялся. — Полагаю, уже никто не сомневается в истинном статусе леди Сайлейн. Итого, четыре нет. Разве я тебя обманул? Ну не хмурься, ослушаться повелителя не сможет ни один демон. А любая информация о принцессе вне Роедена была под запретом.

— Она еще вернется?

— Как решит повелитель, — ответил Филаир, не задумываясь, и только потом обернулся на голос. В дверях, опершись на косяк, стоял император, хотя правильнее будет сказать, стоял просто Вильгельм. Этот осунувшийся мужчина с хмурым лбом и кругами под глазами от бессонницы и обрушившихся потрясений совершенно не соответствовал высокому титулу. Просто человек.

— Прошу, господа, — пригласил их войти Вильгельм. — Госпожа Триша, вы почтите нас своим присутствием?

— Если можно — с мужем.

— Можно, — горько улыбнулся император. — И… вы пересмотрели свое мнение о демонах?

— Пришлось. — Триша улыбнулась, вспоминая об ухаживаниях мужа, но, вспомнив о ситуации, натянула на лицо отстраненную маску. — Он был очень настойчив и мил.

— Проходите, лорд Филаир. Надеюсь, вы сможете прояснить нам пару моментов.

Когда все вошли, император запер дверь, и вновь его покои выпали из течения времени. Никто не мог ни войти, ни выйти, ни связаться с окружающим миром.

Они молча прошли в императорский кабинет. Вильгельм занял место у окна, спиной к присутствующим, гости расположились на диванчике. Филаир дождался, пока Триша сядет в кресло, и пристроился за ее спиной.

— Почему все это произошло? — проговорил в пустоту Вильгельм. — Манкольм, Скайтер, Триша? Вы ведь знали больше, чем сообщили. Почему?

— Ты не мог адекватно воспринимать информацию. Разве бы ты поверил, что твоя Каталина якшается — простите, Филаир, — с демонами? Ты же и знать об этом не хотел. Для тебя она была самой лучшей.

— Не была, — поправил Вильгельм. — Что тебе было известно о ней и что ты утаил?

Получасовой рассказ друга император выслушал молча. Ни упреков, ни обвинений он не высказывал, просто с грустью слушал отчет, глядя на теплившийся рассвет.

— Ты что-то решил? — с тревогой спросил Скайтер, когда Манкольм закончил свою речь. Император неопределенно махнул рукой.

— Триша, а какой она показалась вам? Вы, помнится, разделяли взгляды моего отца…

Он обернулся к женщине, и впервые в его взгляде появился интерес. Даже на слова Манкольма он отвечал меланхолично, полностью погрузившись в свои мысли.

— Мое мнение было предвзятым. Девочку с меткой демона я считала обычной… — поймав предостерегающий взгляд мужа, Триша, подумав, изменила рвавшееся слово, — инфантильной куклой, которая от скуки и недостатка внимания, ради каприза вызвала демона и заключила с ним договор. Но позже, — женщина улыбнулась, — я увидела ее другую. Немного наивную, но честную девочку. Она искренне переживает, привязывается к людям и хочет им помочь, чем может. И она дорожила вашим вниманием, ваше величество. В этом она была честна. Да, имя, да демон, но разве она сделала вам что-нибудь плохое? Именно она? Сама, своими руками?

— Я знаю, Триш, и от того мне гадко. Уйдите все. Я должен подумать.

Избавившись от общества чужих ему в этот момент людей, Вильгельм остался один. Он упал в кресло, с усилием провел снизу вверх по лицу, будто снимал маску, откинулся на спинку и закрыл глаза. Перед внутренним взором вновь встало ее лицо. Тревога, раскаяние, надежда и боль, когда он так неосмотрительно сорвался. И из-за чего? Просто из-за имени. Но разве имя стоит его привязанности, ведь он знал самое важное — ее. А имя — просто слово. И пусть за ним стоит целая история… Пусть и останется историей, прошлым. А он будет жить настоящим. Если получится…

Он вышел на балкон. Свежий утренний воздух ударил в голову сильнее вина, на губах сама собой появилась улыбка, но быстро померкла под гнетом реальности. Шум крыльев он расслышал хорошо, но не ушел. На перила приземлился ворон. Миг, и он принял свою истинную форму младшего принца. Корвус с наслаждением вдохнул, но не произнес ни звука.

— Как она? — тихо спросил император.

— Она не для тебя, — отрезал Корвус.

— А для кого? — зло ощерился Вильгельм. — Для твоего брата, нисколько не ценящего ни ее жизнь, ни честь? Для кого-то из вашей знати, готового поддержать правящий клан? Или для демона вы ее готовите? Нет, не отвечай, быть может, ты оставляешь ее для себя?

— Замолчи, — гневно оборвал его принц. — Ты ничего не знаешь!..

— Я знаю главное, ледяной принц. Ты никого не любишь, даже себя. Твоя жена… Что она для тебя? Игрушка? Забава? Ты не любишь ее, все твои старые приятели удивлены твоим браком с этой девочкой.

— Я изменился.

— Нет, ты так и остался прежним. Ты до сих пор защищаешь то, что тебе дорого, ты был готов разорвать мне горло за свою любимую, а Лузаника… Ты просто выслушал мои измышления и два слова. Всего два слова от человека, который клялся ей в любви. Разве этого достаточно?

— Более чем. Разговаривать с тобой сейчас невозможно. Ты не контролируешь себя.

— Да, не контролирую. И, может, это лучше.

— Позволю себе нанести этот удар. Если бы ты, мой дорогой друг, контролировал себя, то не пребывал бы сейчас в столь плачевном состоянии.

— Если бы я себя контролировал, Кати была бы мертва за принадлежность к династии, и ни у кого из моих подданных не сложилось бы впечатление, что я могу оправдать ее. И они доложили бы мне о своих подозрениях, и тогда… Мне продолжить?

— Не надо.

— А что касается твоей жены, если не любишь — отпусти. Дай ей шанс выбрать свою судьбу самой.

— Сказал человек, который хотел ее казнить.

— Ее смерть не была нужна никому. Принадлежность к династии? Без силы? Кому она могла угрожать? Лузанику оставили в покое еще в тот день, когда иссякла ее сила. Ее отпустили без вреда. Ты не знал?