Галина Гончарова - Новогодняя вампирская сказка (СИ)

Можно.

Если ты хочешь прожить вечность с разбитым сердцем.

А если нет...

Века текут мимо тебя, но ты их не замечаешь. Люди так же проходят мимо - и низвергаются в мрак Аида. Тебе это безразлично. Ты охотишься, живешь, меняешь времена, страны, имена, отпускаешь кого-то, иногда воюешь для развлечения, иногда, так же, для развлечения, занимаешь высокое по-ложение среди людей. Иногда спишь с кем-нибудь из человеческих женщин. Иногда встречаешься с вампиршами. Кажется, у тебя даже есть дети. Или нет? Все равно они тебе не нужны. Что бы ты стал с ними делать, вампир?

Единственное, что как-то затрагивает - это мировые войны. В них участвовали все вампиры. Надо же сделать подарок родителям?

И мы убивали. Кто-то из нас умер, кто-то родился.

Века текут мимо.

Вечность. Спокойствие. Безразличие. Одиночество.

Яна плакала.

Ее рука гладила меня по волосам.

- Я думала мне хуже всех, - выдавила она. - А на самом деле... бедный... как ты можешь так жить!? Вы же даже не знаете, что такое - счастье.

Где-то в глубине квартиры загремел замок. Я вздрогнул.

- Яна, если твои родители застанут меня здесь - мне придется их гипнотизировать. А сейчас... мне будет тяжело. Я пойду?

- иди. И... приходи завтра, ладно?

Я кивнул - и вывалился с балкона. Помахал рукой - и растворился в тумане.

Зайти на темную сторону я даже и не пытался. Все равно не получилось бы. Не то у меня было со-стояние.

***

Яна.

Родители встревожились, застав меня в слезах. Странно, но я смогла солгать им. Сказала, что про-сто накатила истерика. С кем не бывает? Посуда же цела? Мебель тоже. Я что - железный дровосек, что мне уже и пореветь нельзя!?

Мне поверили.

А я ждала следующего вечера. День тянулся, как старая жвачка. Противно и липко. Я нервничала. Придет!? Не придет!? Зачем ему!? Ну, пожааалуйста!!!

И чуть было не вытолкала Тимку в шею. Лишь бы он побыстрее рванул в свою качалку!

Оставшись одна, я открыла балкон (плевать что зима, он всегда у меня открыт) - и привычно взяла в руки скрипку.

Но не успела я начать играть, как в окошко опять постучали.

- Можно?

- Входи!!!

***

Сергей.

Она ждала меня. Я видел это. По вспыхнувшим радостью глазам. По засветившейся на измученном лице улыбке. По непроизвольному движению навстречу мне.

А я... Я весь день думал - идти или не идти.

Идти?!

Каково это - привязаться к однодневке? Жить вечность с раной на сердце? Пусть не вечность. Пусть сто, двести лет - разве мало!? Глупцы говорят, что время лечит раны. Есть и те, над которыми время не властно.

И я чувствовал - я могу получить именно такую. Если я уйду сейчас, мне почти не будет больно. Ес-ли я возьму билет на самолет, поезд, пароход, да просто поймаю попутную машину - вечером я уже буду далеко отсюда. И останусь таким же спокойным одиноким скитальцем?

Или нет?

Или я буду всю жизнь гадать, что было бы, если бы я пришел!?

Не идти?

Ей будет плохо. Очень плохо.

И это оказалось решающим доводом.

Я не мог причинить ей еще боль.

Я пришел.

Она только начинала играть. Я постучался в окно, вошел и привычно опустился на колени у ее ног. И тихо попросил:

- Сыграй для меня... одиночество.

***

Яна.

Мы виделись каждый день. То есть каждый вечер. Исключением был только отмеченный порознь Но-вый год. И все встречи проходили одинаково. Сергей возникал за окном, как призрак. Входил в ком-нату и опускался на ковер рядом с моим креслом. Инвалидным креслом.

- Сыграешь мне? - спрашивал он.

И я играла. То, что думала. То, что чувствовала. То, чего никогда не будет.

А он слушал. А потом говорил. И я слушала его, затаив дыхание. Он был совсем другим. Чужим. Не-понятным. С совершенно невозможной логикой, такой же ясной и холодной, как кусок льда за шиворо-том. Так могла бы думать Снежная Королева. Или - Снежный Король, если бы Андерсен позаботился создать его.

Невероятный.

Невозможный.

Отрицающий все законы разума одним своим существованием.

Господи, спасибо тебе за то, что он - просто есть.

Сергей приносил мне книги. Самые разные. От признанных мэтров вроде Куприна, до дешевых ро-манчиков в мягких обложках. Диски. От Альфреда Хичкока до детских мультфильмов. Требовал, что-бы я читала, смотрела. Расспрашивал. Делился своим мнением.

Иногда наши мнения совпадали. Иногда - мы спорили до хрипоты. Иногда смеялись вместе. Иногда плакали. Или плакал только один из нас, а другой утирал слезы друга. Друга ли!?

Я ждала наших двух часов в сумерках, как некоторые ждут - чего!? Я не знаю, что я могла бы ждать с такой одержимостью! Даже когда Валера только-только начинал ухаживать за мной, даже тогда у меня так не билось сердце. Я не смотрела с такой надеждой в окно.

Боги, как же я ненавидела случай, с сделавший меня калекой.

Боги, как же я благословляла случай, сделавший меня калекой. Ведь иначе мы никогда не встрети-лись бы. Никогда.

Я была счастлива. Я любила.

Я была безумно несчастна. Я знала, что это - ненадолго.

А еще я знала одну вещь.

Когда Сергей скажет мне: "Яна, мы должны расстаться" я найду в себе силы отпустить его.

Богами клянусь, я сделаю это. Я поцелую его на прощание в щеку. Я пожелаю ему удачи. И даже по-машу рукой на прощание.

А на следующий день я перережу себе вены.

Видит небо, это будет не так больно, как расставание.

***

Сергей.

Мы виделись каждый день. Каждый вечер. Почти год. Я так и не уехал из города. Не смог.

Я приходил в сумерках и взлетал на ее балкон. Я находил странное, мучительное удовольствие в на-ших разговорах. Странное - потому что Яна не была особенно глубокой или образованной девушкой. Раньше меня привлекали более тонкие женщины. Но это было раньше. Яна не привлекла бы меня, встреться мы до ее трагедии, даже как жертва. Но боль и осознание потерянного сделали из нее друго-го человека. Кто-то ломается в такой ситуации.

Кто-то становится сильнее.

Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат.

И Яна казалась мне гибкой булатной саблей.

Я приносил ей книги и диски. Много разговаривал с ней. И она становилась другой. Под моим, пока еще незаметным ей влиянием. Более хищной. Более... бесчеловечной.

Она пока этого не замечала. Замечал я. Это было приятно.

Но постоянно, как песчинка в раковине устрицы, меня не покидало мучительное чувство обреченно-сти.

Она не вампир. Она человек. Смертная.

Танат, если бы я мог!!! Если бы книги о вампирах были правдой!!! Если бы вампирами становились под влиянием укуса!!! Но это невозможно! Нами нельзя стать!!! Вампиром можно только родиться!!! Как человеком, собакой, крокодилом!!! Никакая хирургия не сделает из собаки - жирафа!!! Никакая магия не сделает из человека - вампира!!!

Обреченность сжигала меня.

Я не знал, что делать.