Маделаин Монтег - Бог Плодородия

«Как она воспримет его?» — думал он, чувствуя возрастающее предвкушение, ощущение настолько для него забытое, что поначалу он даже не узнал его.

Понравится ли ей его оболочка так, как нравилась другим?

Или же она найдет ее слишком… чуждой?

Вероятно, так и будет, понял он, досадуя на разочарование, порожденное осознанием этого факта.

Ей не пришелся по нраву «его народ» а ведь и он был когда-то таким же, как они. Она им не доверяла… И на то была серьезная причина. Мысли, мелькавшие у мужчин в головах, при взгляде на нее, вызывали у него отвращение.

Он едва не поддался искушению перенаправить их желания в совершенно неприятном направлении.

Но воздержался… во всяком случае от того что не сделать скрытно.

Не потому что ему не хотелось наказать, а потому, что находил саму мысль о проникновении в их сознание слишком противной.

Другое дело Габриэль. К ней его тянуло как магнитом.

Она удивила его, когда подошла и стала изучать статую человека, которым он когда-то был. Он не почувствовал исходящего от нее отвращения, или неприязни. Вместо этого увидел, что она необычайно заинтригована и с большим удовольствием любуется его образом.

Она все время его удивляла.

А это ему всегда нравилось.

Она боялась достаточно долго. Он дал ей покой, освободил от страхов, потому что не хотел, чтобы она испугалась, когда он взойдет к ней.

Под потолком извилистой спиралью закружился голубой огонек. Габи в замешательстве уставилась на тонкую полоску света. «Должно быть, от прожектора», — решила она, дивясь, почему не заметила ее раньше. Мелькнуло побуждение сесть и рассмотреть, крутились ли это поднятые пылинки или что-то другое вызвало такой эффект, впрочем, почему-то, что именно, ее не интересовало.

После того как девушка моргнула и снова открыла глаза, еще одна полоска присоединилась к первой. Теперь вместо того, чтобы просто танцевать и крутиться, две полоски сблизились, переплетаясь между собой. Просмотрев на странные огни в течение нескольких секунд, Габи обвела взглядом потолок, пытаясь определить, что заставляло их танцевать. И тогда увидела, что огоньков много, очень много, и они двигались вокруг нее, вращаясь, словно детская юла.

Габи следила за их движением, настолько, насколько смогла повернуть голову и скосить глаза, а затем повернулась и перевела взгляд на огни, которые заметила первыми, обратив внимание на то, что они перемещаются так же, как и остальные. Теперь полоски стали длиннее и значительно шире.

Она уставилась на них, поскольку эти световые ленты двигались, опускаясь от потолка к полу. Как только нижняя часть коснулась поверхности, их свечение изменило цвет и форму. «Потеряли четкость», — отметила про себя Габи. Закрыв, она потерла веки, с большим трудом подняв руки.

«Возможно, никаких огней не было вовсе?» — подумала девушка. От усталости казалось, что в глаза словно насыпали песок. Наверное, подвело зрение.

Или, может, это игра воображения? Какая-то болезнь, низкий сахар в крови? Упало давление?

Габи почудилось, что мерный стук ее сердца слегка изменился, звуча скорее как барабанная дробь — легкие шлепки ладони о натянутую кожу инструмента, а не биение пульсирующий в венах крови. Затем услышала как, ответив звоном, в игру вступил бубен. Ему вторили погремушки, словно кто-то встряхивал пустую тыкву с семенами. Тихо поющие голоса присоединились к постепенно ускоряющемуся ритму, заставляя участить ее пульс.

Она должна бы вопить от ужаса. Вместо этого внутри разливалась теплота, а сердце переполнилось радостным волнением. От охватившего предвкушения перехватило дыхание. Кожу стало прокалывать от напряжения.

Когда, наконец, Габи опять открыла глаза, то без страха или опасения увидела, что огоньки больше не были просто огоньками. Вокруг нее двигались люди. Они светились тем самым странным синим светом, танцующим на их обнаженной коже, когда переплетались друг с другом в великолепной эротической имитации любовных ласк.

Одна из женщин, которую она зачарованно рассматривала, повернулась к ней.

— Назови его имя. Вызови его. Он даст то, что желает твое сердце.

Габи вытаращила на нее глаза. Губы женщины не двигались.

«Вызвать кого?» — удивилась она.

«Его».

Анку.

Бога плодородия.

Анка. Анка. Анка.

Позови его.

Он придет к тебе.

«Хочу ли я, чтоб он пришел?» — спросила себя Габи, глядя, как танцоры кружились вокруг, поощряя… требуя ответа.

Пока она смотрела на них и слушала пение, неопределенное чувство волнения и ожидания крепло, переходя в нетерпение. Жар, плескавшийся внутри волнами, становился все сильнее и сильнее. Кожа горела, пылала… жаждала прикосновения. Дыхание перехватило, пока задыхаясь, девушка не начала ловить ртом воздух, ощущая пьянящий жар, вызванный головокружительными волнами возбуждения, омывающими сознание.

— Анка, Анка, — прошептала Габриэль, поняв, наконец, что именно он был тем, кого ей не хватало; тем, кого она так отчаянно хотела. Прерывистое дыхание иссушило рот, губы, и она попыталась увлажнить их языком.

— Анка, приди ко мне.

Он стоял, возвышаясь над ней, и Габи встретила его пристальный взгляд когда, сумев разлепить, приподняла отяжелевшие веки. Девушка смотрела на него снизу вверх, глаза ее постепенно раскрывались, и казалось каждая капля влаги в ее теле, устремилась вниз, к женской сущности. И эта самая сущность, став мокрой от желания, вожделенно сжалась, жажда его ласк.

Он был… великолепен.

Смуглая, золотисто-коричневая кожа, обтягивала превосходно вылепленные мышцы тела. Мягкая замшевая набедренная повязка закрывала пах и бедра. Торс, расширяясь к плечам от узких талии и бедер, формировал широкую, хорошо развитую грудную клетку. Тонкие полоски кожи вились от запястий до локтей, подчеркивая крупные кисти рук с удлиненными, сужающимися к кончикам пальцами и выпуклые мышцы предплечий. Длинные, невероятно шелковистые на вид, иссиня-черные волосы, спадая по его плечам и груди, с каждым неровным вздохом струились словно живые. Верхнюю часть лица скрывала маска, но чувственный изгиб рта заставил Габи затрепетать.

Как только ее взгляд окончательно остановился на нем, губы изогнулись в улыбке, открывая ровные, белые зубы. Он медленно опустился на колени, пока она не ощутила тяжесть ягодиц осевших на ее бедра, и не почувствовала подергивания набухающего под набедренной повязкой члена против лобка. Мучительный спазм и желание пронзили ее, когда он обосновался перед ней.

— Эта форма нравится тебе, Лунный цветок?

Габи пришла в замешательство. Форма? И как ей понимать то, что он имеет ввиду? И почему он назвал ее Лунным цветком?