Маделаин Монтег - Бог Плодородия

Девушка не нашла каких-либо темных пятен, указывающих на ужасное предназначение. Оставив фонарь на вершине, она вернулась к шахте и собрала остальные вещи. Внимательно перетрусив каждую в отдельности, чтобы убедиться, что там нет нежелательных гостей, Габи сложила их на верхнюю часть жертвенника. Затем обошла глыбу по кругу в поисках удобного места, чтобы вскарабкаться на нее.

«Если это алтарь, — рассуждала она, — то должен существовать путь наверх».

С одной стороны нашлись несколько крутых ступенек, вырезанных в камне.

Взобравшись на плиту, Габриэль открыла «косметичку» и вытащила оттуда аэрозольный баллончик с репеллентом, который захватила с собой по совету одного из сотрудников музея. Запах был еще тот, но к тому времени, как закончила распылять маслянистый препарат тонкой полосой по краю алтаря, Габи почувствовала себя в безопасности, зная, что нет ни одного ползучего гада, который смог бы взобраться на вершину жертвенника по скользкой стенке.

Теперь она сможет заснуть.

Если только не будет обращать внимания на божество, не сводящее с нее глаз.

Она старалась. Поднявшись снова наверх, поправила спальный мешок и выпила немного воды. Еда из упаковок, которой они обычно питались, была совсем не идеальной, но и плохой ее назвать нельзя. Но все время, пока ела, поглядывая на храмовое божество, по-прежнему испытывала навязчивое ощущение, что за ней наблюдают.

Сейчас при свете прожектора она могла рассмотреть его рельефно выступающий торс.

Бог был в маске, но вместо пустых глазниц Габи заметила мерцание зеленых камней, вставленных в то место, где были вырезаны глаза.

«Интересно, — подумала она, — почему люди в этих краях одарили своего бога зелеными глазами?» Это противоречило логике, поскольку коренное население обладало смуглой кожей и темным цветом глаз.

По этой же причине и маска казалась ненастоящей. Вместо зверского облика, который обычно создавали первобытные люди, поверхность маски была совершенно чистой, а лицо под ней выглядело человеческим. Его открытая нижняя половина: нос, рот, челюсть и подбородок принадлежали вполне нормальному мужскому лицу.

«На самом деле, больше чем просто нормальному — красивому мужскому лицу», — решила она.

Это казалось достаточно странным, потому что древние, как правило, боялись своих богов и придавали им устрашающую внешность. Но маска этого божества, была украшена только павлиньими перьями.

Габи сомневалась, что павлины тогда вообще существовали. Да и появились они на другом континенте.

Не исключено, что это перья просто похожей птицы? Она не специалист по дикой природе. Существовало, вероятно, сотни животных, которые жили и сейчас и в прошлом, и она понятия о них не имела. Впрочем, это могли быть не «натуральные» перья. Маска, а она догадалась, что каменная маска отображала маску, которую когда-то использовали на самом деле, просто могла иметь нарисованные зеленым цветом глаза, чтобы подчеркнуть всемогущество бога.

Покачав головой, Габи закончила ужин, выпила немного воды и наконец, улеглась в спальный мешок, уставившись в темнеющий над головой потолок.

Все в храме казалось загадочным. Ничто внутри не отвечало не одному из «правил». Конечно, еще неизвестно, имеет ли храм пирамидальную форму, поскольку не раскопан полностью, но мастерство, с которым он украшен, не являлось кустарным. Это выглядело гораздо современнее, чем искусство ацтеков. Бог не был неуклюжим и не смотрелся примитивным.

«Все это очень, очень необычно», — подумала Габриэль, внезапно ощутив себя странно уставшей. Мысли путались, словно она пила ликер, а не воду.

«Я просто вымоталась», — убедила она себя. Она столько пережила. Следовало ожидать, что как только она успокоится и устроится удобнее, усталость настигнет ее.

Однако на самом деле Габи не чувствовала себя утомленной или сонной. Она уплывала словно одурманенная… наркотическим опьянением.

Он почуял ее страх, распознавая его даже сквозь затхлый, спертый воздух храма. Его огорчило то, что она испугалась, но не настолько, чтобы заставить пожалеть о том, что приблизил ее к себе. Они всегда боялись. Ему пришлось смириться с тем, что «его народ» вечно будет бояться… его, потому что он не один из них, а люди ненавидели и страшились всего, что не похоже на них.

И все же хотели то, что только он мог им дать. Заискивали, льстили, пока не убеждали дать это, но за улыбками и притворством, за серьезными просьбами и обещаниями благодарности скрывали страх и ненависть.

В любом случае, страх привлекал и лучших, и худших из людей, и он давно решил, что никогда не позволит себе снова пробудиться и помочь хоть одному из них, пока не убедится, что человек действительно этого достоин.

Не имело значения то, что девушка относится к нему с благоговейным страхом. Не имело значения, даже если бы она его ненавидела, потому что именно он заставил ее бояться. Разве это важно, поскольку она доказала, что достойна подарка, которым он намерен ее одарить. Ему важна только уверенность в том, что она оценит его дар должным образом, поскольку таким даром нужно дорожить.

Ныне он познает, так ли девушка прекрасна, как полагал, или же ослепленный очарованием, он сознательно не заметил изъяна, спрятанного так глубоко внутри, что даже он не решился его рассмотреть, до тех пор, пока она не откроет это сама.

Поскольку недостаток у девушки был.

Тревожные мысли понеслись бурным потоком через его сознание, будоража воспоминания, которые он считал давно погребенными в памяти, воспоминания, и которые, думал, давно уже потеряли свою силу и не могли причинить боль.

Он ошибался.

И наконец-то признал, что никто не виноват в том зле, что сделано больше чем он. В прошлый раз он позволил ослепить его. По правде говоря, желал ту женщину так, что сам не хотел замечать ничего, кроме внешней красоты. Охваченный страстью, разбуженной ею, позволил желанию поглотить его, игнорируя инстинкты, которые предупреждали, что это всего лишь тонкий фасад, в лучшем случае неплохо замаскированный.

Он доверил ей нечто самое ценное во всем мире, а она не оценила, не защитила, чем навлекла на себя жестокую расправу и отобрала это самое ценное у него.

Это стало причиной его ухода от мира, это он как раз оплакивал, а совсем не ее потерю.

Раздражало то, что едва он выбрался из небытия, в котором пребывал очень долго, воспоминания вернулись, преследуя его. Но они больше не имели той силы, которая могла ранить. Время притупило боль, а светловолосая девушка подарила ему нечто важное, то, что вдохнуло в него энергию жизни и цель.

Через несколько минут он выбросил неприятные воспоминания из головы и посмотрел на нее. Ему понравилась ее решимость не поддаваться панике, и было приятно, что она управляла страхом, а не наоборот. Он выжидал, когда же она наконец рассмотрит тот образ, от которого он давно отказался вместе с воспоминаниями, которые пытался забыть.