Джен Беннет - Неприкаянные души (ЛП)

– Уинтер, да она просто милашка.

– Я… – Бутлегер изумленно запнулся, затем расхохотался. – Да, пожалуй. Мне все это нравилось, а Полина лишила меня всех радостей жизни. Особенно когда решила вернуться в церковное общество и начала посещать богослужения каждые выходные. Я считал, что это сделает жену счастливее, но другие прихожане просто уговаривали ее развестись со мной, потому что я известный преступник.

Аида обвела рукой ресторанный зал:

– Мы тут все преступаем закон, так как на столах стоит спиртное. Ты скорее Робин Гуд, возвращающий то, что отобрало правительство, а вовсе не Джек Потрошитель.

Уинтер скрестил руки и оперся на край стола:

– В любом случае надо было просто ее отпустить. Даже не знаю, почему я этого не сделал. Наверное, считал неудачный брак личным поражением. Мы сильно поссорились, и я сказал, что о разводе не может быть и речи, что я никогда этого не допущу.

– Что же она сделала?

– Ничего. Это случилось за две недели до аварии.

– Ой.

– Если бы я просто отпустил Полину, то ее тетушка не пригласила бы нас на ужин, где вся семья моей жены пыталась нас убедить, будто мы катимся в ад, что и вызвало последний приступ ярости моего отца. Вот поэтому я чувствую себя виноватым: я не дал ей уйти, хоть и не любил. Отпустил бы – все бы остались живы.

Вернулся официант с бисквитным тортом и еще одной бутылкой вина. Подождав, пока обслуга уйдет, Аида ответила:

– Я понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватым. На твоем месте я бы ощущала то же самое, но не стоит продолжать себя казнить. Нельзя, чтобы одно мгновение определило всю оставшуюся жизнь.

– Легче сказать, чем сделать.

– Полина решила выйти замуж, ты не вел ее к алтарю под дулом пистолета.

Уинтер поглаживал ножку бокала с вином.

– Верно, но не позволив уйти, я все равно принуждал ее.

– У нее были обе ноги и голова на плечах. Если бы хотела – ушла бы.

– Не каждая думает, как ты.

– К моему большому сожалению, разумеется, но ты не можешь винить себя в недостатках ее характера. Нельзя же и дальше жить, позволяя человеческим ошибкам определять твое будущее.

– Да, ну…

– Нет ничего важнее настоящего. Этой минуты. – Аида постучала ногтем по столу. – Не то, что случилось вчера, не то, что произойдет завтра. Как-то ты спросил меня, как я могу быть счастлива, переезжая с места на место. Вот ответ: я живу настоящим, наслаждаюсь тем, что есть, а не страдаю по тому, что потеряла или чего еще не имею.

Закончив свою пылкую речь, Аида увидела, как Уинтер пристально изучает ее со странным выражением лица. Что-то в его взгляде согрело ее.

– Давай заведем роман.

– Что?

– Роман, – повторил Уинтер. – На некоторое время ради общества друг друга и секса.

От жара в груди Аиды ее щеки порозовели.

– А…

– Мы друг другу нравимся, или, по-твоему, с ума сходим. Мы свободны, и я прошел проверку с поцелуем, – деловым тоном продолжил бутлегер.

Аида фыркнула:

– Ты так в этом уверен?

Уинтер вскинул бровь.

– Ты выдумал эту проверку, – возразила Аида. – Я всего лишь призналась, что мои бывшие любовники отвратительно целовались.

– Вот поэтому я привожу следующий довод: разве тебе не хочется быть с тем, кто хорош в постели? Я настоящий мастер.

– Да уж, от скромности ты не умрешь, – ответила зардевшаяся медиум, оглядываясь и убеждаясь, что никто рядом не подслушивает.

– Я просто говорю правду.

– Мне казалось, такие вещи происходят без всяких планов и переговоров.

Уинтер провел рукой по затылку:

– А может, и следовало их составлять. Ты сколько еще пробудешь в городе? Месяц?

– Да, около того.

– Времени маловато, но ты ясно дала понять, что тебя не интересуют долгосрочные отношения из-за переездов. И, бог свидетель, меня они тоже не привлекают после неудачного брака.

В голове раздался циничный голосок, и Аида озвучила возникшую мысль:

– Ты желаешь получить очередную Сук-Йин.

– Ни в коем случае. Сплошное притворство. – Уинтер глотнул вина. – Хотя не уверен, что у нас с Полиной было по-другому. Она тоже любила мои деньги.

– Деньги это хорошо, меня они привлекают. Я в восторге от здешней обстановки, – подначила Аида, разглядывая ослепительные люстры. – Да и пальто мне чертовски нравится.

Уинтер усмехнулся и отсалютовал ей бокалом:

– Но гордость для тебя важнее, вот в чем разница.

– Возможно.

– Я больше не хочу говорить о прошлом. Ты ведь только что посоветовала мне жить настоящим.

– Да, посоветовала.

– А сейчас я хочу тебя в своей постели. А ты меня хочешь?

Аида облизнула пересохшие губы. Никто еще так с ней не говорил, поэтому она не могла понять, нагрубил ли ей Уинтер или просто оказался удивительно честным.

Он опустил взгляд и провел большим пальцем по изгибу запястья Аиды:

– Я лежу по ночам и думаю о тебе, с самой первой встречи. А ты?

В сердце Аиды разгорелся пожар. Уинтер смотрел так пристально, что в голове у нее засверкали огоньки. Если он не прекратит говорить ей такое, то свет все затмит, она ослепнет и закричит что есть силы: «Да!»

Тем не менее, залпом выпив содержимое бокала в два глотка, Аида сумела произнести обычным голосом:

– Да.

– Можешь сейчас не отвечать, ты… – Он перестал ее поглаживать и застыл. – Да – в смысле ты обо мне думаешь, или да, ты согласна на роман?

– И то, и другое.

Уинтер расплылся в улыбке, словно кот на верфи, заметивший на суше извивающуюся рыбку. Аида поняла, что пропала.

Аида и Уинтер ушли из Пальмового двора, не съев десерт. Бутлегер словно парил над землей, но разум все еще на полшага запаздывал, не в силах воспринять происходящее. Пара остановилась в главном вестибюле, чтобы пропустить коридорного с двумя багажными тележками.

Аида почти прошептала:

– Как мы это устроим? Ко мне нельзя, миссис Лин не разрешает приводить мужчин.

Уинтер потянул Аиду в сторону:

– Мы могли бы поехать ко мне, но еще рано. Придется прятаться от Греты и Астрид, иначе попрекам не будет конца. Домашние все еще судачат, как ты заявилась ко мне в кабинет.

– Устроимся в твоей машине?

Уинтер посмотрел на нее сверху вниз. Ни за что он не возьмет ее в автомобиле.

– Мы, конечно, дали бы Йонте повод напрячь свой не такой уж острый слух, но я не согласен.

Аида осмотрелась:

– Мы ведь сейчас в гостинице.

Бутлегеру не надо было повторять дважды:

– Оставайся здесь и не шевелись. Ни с кем не говори. Я сейчас вернусь.

Он поспешил к стойке портье, а затем кинулся обратно с золотым ключом от номера и верхней одеждой. В глубине души Уинтер боялся, что спутница его не дождется, но она стояла на том же месте, словно экзотическая богиня с веснушками, вся такая золотая и блестящая. Вовсе не сон и не плод его слишком живого воображения. Не призрак. Уинтер дотронулся до ее голого плеча, чтобы убедиться, и жар нежной кожи едва не заставил его упасть на колени и вознести благодарственную молитву.